Глотать все еще больно, и Йоханссон отставляет миску. Накрывшись одеялом, он опять засыпает.
Через несколько часов – должно быть, уже вторая половина дня, судя по тусклому свету, – первый человек приносит ему одежду, но без обуви.
– Вот, – говорит он, – одевайся. – Помолчав, он добавляет: – Я Райли.
– Джексон.
– Знаю.
– Какой сегодня день?
– Четверг.
– Как Джимми, – внезапно интересуется Йоханссон. – Брайс сломал ему руку.
– Я знаю, что сделал Брайс.
– За ним должок. Фотографии.
Йоханссон одевается, стараясь не обращать внимания на боль. Одежда подходит по размеру, но она еще хранит запах другого человека. За окном, через полосу асфальта, захлопываются ворота. По двору идут четверо мужчин, нет, трое, они что-то несут. Громкие крики. Когда он успевает подойти к окну, они уже входят в здание. Опять крики, теперь голосов становится больше. Приказы? Йоханссон подходит к двери и открывает ее. Перед ним узкий коридор и лестница.
Эти люди идут за ним? Сколько у него еще осталось жизненных сил? Когда наступит предел?
Громкий разговор продолжается где-то внизу. Йоханссон начинает спускаться, морщась при каждом шаге. Голоса слышны уже четче.
На первом этаже он останавливается. Перед ним, у подножия лестницы, приоткрытая дверь. Шум доносится оттуда.
Он спускается и заглядывает в щель.
На полу – человек в крови. Раскинутые в стороны руки, обрывки одежды, раны – следы пыток. Невидимый ему Райли произносит:
– Какого черта он здесь делает? Ворота ведь открыты, так?
Ему никто не отвечает.
– Они должны были его забрать, – через несколько мгновений говорит Райли и замолкает. Более серьезные мысли остаются невысказанными.
Он не единственный в этой комнате. Йоханссон перемещает взгляд в сторону и видит ее: женщину, сидевшую в его комнате с ножом. Она обрабатывает раны сосредоточенно и быстро. Ей задают вопрос, и она отвечает, не отрываясь. Невозможно разобрать, что она говорит.
Было время, когда она имела ухоженный вид. Доказательство тому фотография, переданная Филдингом. Без этой фотографии он никогда бы не догадался, что это она.
Прежде чем истекут три недели, женщина будет мертва.
Йоханссон спешит обратно вверх по лестнице. Комната. Ее комната. Ее одежда и постельные принадлежности на полу. Зеркало над умывальником. Он всматривается. Его лицо в гематомах и синяках – один глаз заплыл и до сих пор едва приоткрыт. И те же зарубки на стене. На этот раз ее.
Йоханссон приседает, игнорируя боль, и просматривает ее вещи. Под грязной курткой он находит резную шкатулку ручной работы с надписью "Кейт" на крышке.
Кейт. Ее зовут Кейт.
Кийану принадлежит здесь вся власть. Кийан управляет Программой. Брайс работает на него, Кийан избивал его руками Брайса. Но у женщины Кейт другая власть.
Во дворе – вчера, это было вчера? – Брайс или любой из его людей мог бы поднять на нее руку, заставить замолчать. Но она приставила лезвие к горлу Брайса и сказала: "Не вынуждай меня". Ее никто не тронул. Она произнесла имя Кийана, как угрозу, и он поддержал ее, против воли своих людей.
Голоса внизу затихли. Они унесли человека, или он умер. Йоханссон внимательно разглядывает метки на стене, столбики по пять штук. За спиной слышатся шаги Райли.
– Надень, – говорит он, протягивая ботинки.
Йоханссон подчиняется, встает, стараясь не корчиться от боли, не качаться и смотрит на Райли сверху вниз.
– Силен. Умные люди говорили, что тебя на носилках понесут.
Райли ведет его по лестнице и распахивает уже знакомую дверь внизу. В помещении пахнет хлоркой, оно похоже на импровизированный кабинет врача. Стул, каталка, ширма, раковина, шкафы, штатив капельницы. Полки забиты медикаментами, упаковки резиновых перчаток и мензурок. У стены современный дефибриллятор.
Райли перехватывает взгляд Йоханссона:
– Как тебе наш ночной лазарет ? – Его голос выделяет слово "лазарет" интонационными кавычками. – О, днем все по-другому. Клиники, оборудованные машины скорой помощи, много чего. А ночью? В шесть ворота запирают, никто не войдет, не выйдет. Можно лежать на улице с вывороченными кишками, на тебя всем наплевать. Рискованно, верно? Вдруг засада, драка. Охрана смотрит в другую сторону, более для них безопасную. И вот, – он оглядывает комнату, – либо сюда, либо в морг. Мы учимся гражданской ответственности. – Райли переводит взгляд на Йоханссона. – Приятные воспоминания? – Возможно, он заметил смятение на его лице. – Нет?
Йоханссон качает головой.
– Ты боролся, – говорит Райли, и в голосе слышится раздражение и восхищение. – Боролся всеми способами.
В стороне небольшой стерилизатор гудит и подмигивает огоньками. На нем неровно черным маркером нацарапано: "ПОСЛЕОПЕРАЦИОННЫЙ МАТЕРИАЛ". На втором, поменьше, написано: "ИНСТРУМЕНТЫ".
– Это территория Кийана?
– Да, он настоящий альтруист. Не заметил? Или, может, это потому, что ему докладывают обо всех, кто сюда обращается. Если ты придешь сюда в четыре утра, истекая кровью, и тебе не помогут, ты сдохнешь. Контроль сердец и умов.
– Ты здесь работаешь?
– Как раб. Мы никто. – Райли морщится. – Отбросы.
– Джимми увезли в больницу, – говорит Йоханссон.
– Быстро соображаешь.
– А меня нет.
Райли расплывается в улыбке.
– О нет, не тебя, приятель. Брайс считает, он заслужил право развлечься с тобой.
– Но Кейт ему не позволила.
Услышав это имя, Райли замирает, но вскоре произносит привычным тоном:
– Итак, кто же победит? – Он поднимает руку и указывает на дверь. – Выходим.
В следующей комнате много разномастных стульев, грязный, покрытый линолеумом пол, и таксофон на стене. Еще одна дверь, и они выходят на улицу. Сумерки обычного зимнего дня, на здания опускается тень, но небо еще синее. Группа людей по-прежнему толпится у ворот, дым сигарет медленно поднимается, рассеиваясь в холодном воздухе. Одна из них – женщина, ее внезапный смех звонко разносится по округе.
Райли ведет его через двор. Йоханссон идет медленно, как старик. При всем желании он не сможет сейчас бежать.
Один раз он оглядывается на здание, откуда они вышли. Должно быть, предполагалось, что в нем будет очередной магазин. Большие зеркальные окна забиты картоном.
У дверей корпуса стоит охранник. Он отступает в сторону, пропуская их, и идет следом, вверх по лестнице до двери, где стоит еще один человек – огромный, с перебитым носом и лицом боксера. Он открывает перед ними дверь. Райли останавливается.
– Входи, – говорит он.
Йоханссон проходит по небольшому коридору в знакомую комнату. Юный святой и Мадонна на стене, китайский сервиз в буфете, кружки на столешнице в кухне. Кийан сидит в том же кресле, на этот раз он один, и телевизор выключен. Йоханссон заслужил все его внимание.
Кийан приветливо кивает, указывая на кресло, но его взгляд напряженно следит за выражением лица Йоханссона.
Тот опускается в кресло. Дверь закрывается.
Несколько минут они сидят молча, каждый выжидает. Над супницей мирно тикают часы. Со двора доносятся чьи-то крики.
Они не обращают на это внимания.
– Итак, мистер Джексон, – наконец говорит Кийан. – Что же нам с вами делать?
– Проблемы мне не нужны.
– Поздновато, однако. Вы оскорбили Брайса, публично. Разве это хорошо?
– Брайс сам просил вас поразить.
Кийан откидывается в кресле.
– Брайсу совсем не понравилась ваша выходка. – Кийан делает паузу, словно в ожидании ответа, но Йоханссон молчит. – Он будет рад, если я отдам вас ему. Маленький презент, игрушка, чтобы он вдоволь наигрался. Вы видели, на что мы способны… И это лишь начало. Брайс не убивает людей, как вы заметили, – ему не доставляет удовольствие вскоре увидеть перед собой труп. Но он может заставить вас пожелать смерти. Ну, куда вы пойдете отсюда? В свою комнату? Или к людям Брайса с ведрами? – Кийан щурится и смотрит на Йоханссона. – Посмотрите на себя, мистер Джексон. Посмотрите. Вы едва ходите. С трудом терпите боль, так ведь? Но на этот раз синяками вы не отделаетесь… Через секунду будете молить Брайса прекратить, но он не прекратит, ни после пальцев, ни позже… Что ж, таков он, наш мистер Брайс. Любит все доводить до конца.
Кийан внимательно смотрит, словно пронзая взглядом: какие мысли возникают в этой голове.
– Где вы учились драться? – неожиданно спрашивает он. – В Америке?
– Везде понемногу.
– Но вас специально обучали.
– Сам учился, так получилось.
– Чего вы хотите? – спрашивает Кийан через несколько секунд молчания. – Говорите. Хотите, чтобы мистер Брайс забыл, что вы с ним сделали? Хотите тихой, спокойной жизни?
– Хочу работать на вас.
– Да? – Кийан тихо усмехается. – И что вы можете для меня сделать? Работать кулаками? Здесь не нужны, скажем так, агрессивно настроенные люди.
– В клинике нужны люди.
– Какое мне дело до клиники?
– Она часть вашего плана.
– Ты в курсе моего плана ?
– Благодаря больнице вы держите под контролем все. Сердца и умы, так сказать.
– И ты можешь мне помочь? Ты что, врач?
– Нет, но я могу обрабатывать раны, накладывать шины, умею пользоваться дефибриллятором, могу сделать искусственное дыхание, знаю признаки инсульта, могу откачать жидкость из легких. Я мало сплю и ничего не прошу взамен.
– Только чтобы Брайс от тебя отстал.
– Да. Только это.
Кийан откидывается на спинку кресла и внимательно смотрит на Йоханссона.
– Оказанию первой помощи тоже научились случайно? – Затем он поворачивается к дежурившему у двери человеку. – Приведите ее.
Она появляется в комнате черед пятнадцать минут. Бросает безразличный, почти отрешенный взгляд на Йоханссона и поворачивается к Кийану.
Тот поднимает вверх руки.
– Что я могу сказать. Он вернулся.
При дневном свете видно, что она потеряла весь лоск, который был так хорошо заметен на фотографии. Кожа приобрела сероватый оттенок, так выглядят люди, измотанные войной, он видел их не раз во время военных действий в городах, под обстрелом, бомбардировкой, живущих без сна и отдыха, передвигающихся лишь благодаря силе воли. Одежда была велика ей на несколько размеров, волосы подстрижены настолько неровно, что он решил, что она сделала это сама в спешке и при плохом освещении. Выражение лица такое, будто она слышала вопрос и готова ответить "нет".
– Мистер Джексон изъявил желание работать в клинике. Говорит, может быть полезен. – Кийан поворачивается к Йоханссону: – Расскажите ей.
Йоханссон начинает все сначала.
– Я могу обрабатывать раны, накладывать шины, умею пользоваться дефибриллятором, могу сделать искусственное дыхание…
– А Брайс? – перебивает его женщина.
– Я замолвлю перед ним словечко, – улыбается Кийан, – если этот парень сдаст вступительные экзамены. – И продолжает, уже глядя на Йоханссона: – Пока это все разговоры, а болтать самое простое. Вы можете сказать все что угодно и думаете, мы поверим на слово? – Он вновь переключает внимание на женщину: – Следующий раненый его. И никакой помощи.
Его закрывают в комнате, стеклянное окошко в двери разбито. У стены стоит стул, и Йоханссон иногда садится, потом вновь встает, пытаясь потянуться, чтобы немного унять боль, разглядывает синяки, мешающие двигаться. В горле саднит, и хочется пить, но воды в комнате нет. Временами через дыру в двери ему подают стакан воды, но в комнату никто не входит.
За окном темнеет. Уже пять часов. Пять. Где-то за стеной женщина по имени Кейт спорит с Кийаном, но она проиграла – это становится ясно, когда она открывает дверь.
– Идешь?
И уходит, прежде чем он успевает ответить.
Йоханссон, прихрамывая, идет следом, вдоль трехэтажных жилых зданий к рядам заколоченных магазинов. В нависшей темноте видны желтые пятна светящихся фонарей и белые прожектора над воротами комплекса; лучи света прорезают мрак, подсвечивая те этажи здания, где окна не забиты плотным картоном. Через центральную дверь Кейт проходит в комнату с множеством стульев. У таксофона стоит мужчина, он уже поднял руку, чтобы вставить карточку, но, взглянув на Кейт, поспешно убирает пластиковый прямоугольник в карман и уходит.
Женщина резко оборачивается и смотрит Йоханссону в лицо.
– Это шутка? – настойчиво спрашивает она. – Я угадала?
На его попытку выпрямиться тело отвечает болью.
– Не смеши меня, – продолжает Кейт. – Ты ходишь-то с трудом. Что ты задумал? У тебя ведь какой-то план, так?
– Я сказал правду. Я все это умею.
– Надеюсь, потому что, если ты лжешь, Брайс с тобой быстро расправится.
– Я никого не пытаюсь обмануть, – говорит он ей в спину, потому что женщина уже выходит из комнаты и направляется к кабинету. – Подождите! – кричит он вслед. – Как часто к вам поступают раненые?
Женщина останавливается, положив ладонь на дверь, поворачивается и смотрит на него безразличным, усталым взглядом.
– Готова спорить на деньги, что сегодня вечером точно будет один.
В кабинете три человека: Райли, Винни и парень лет семнадцати. Он поворачивается к Йоханнсону первым. У него мрачный, тяжелый взгляд человека с психическими отклонениями. Винни моет пол, Райли раскладывает у стойки инструменты на одноразовой бумажной салфетке. Он поднимает глаза и перехватывает взгляд Кейт.
– У нас новый сотрудник, – говорит она.
Райли косится на Йоханссона и вопросительно смотрит на Кейт:
– Он же должен быть…
– Проверим, справится ли он с раненым.
Взгляд Райли становится суровым.
– Когда?
– Откуда мне знать?
В этот момент распахивается дверь, и появляется человек Брайса, высокий, с плохой кожей и желтыми зубами, – тот самый, что держал трубку с воронкой, – в его зубах сигарета. Он усмехается и кивает Кейт – она смотрит на него с напряжением, – затем резко поворачивается к Йоханссону.
– Не обращай на меня внимания, – говорит он и прислоняется к стене с видом довольного собой человека.
"Скоро", – мелькает в голове у Йоханссона, и грудь сжимает от нарастающего напряжения.
– Все в порядке, – произносит Йоханссон, обращаясь ко всем присутствующим.
Желтозубый хихикает.
– Приходилось делать это раньше? – спрашивает Райли.
– Да. – Его учили этому во время подготовки. Потом приходилось делать это в бою, по-настоящему.
– Они живы? – ухмыляется Райли, словно прочитав его мысли. – Бог мой. Ладно. Ты знаешь, что тебе понадобится?
Он принимается доставать с полок инструменты и бинты, когда в дверном проеме появляется Брайс. Йоханссон его не видит, но все понимает по выражению лица Кейт. В руках у нее шприц, игла подрагивает в воздухе, но вошедший на женщину даже не смотрит.
Взгляд его находит Йоханссона, и губы растягиваются в улыбке.
– Мистер Джексон… Слышал, меня ждет еще одна демонстрация. На этот раз полюбуемся на твое мастерство.
Райли ставит на пол коробку, освобождая руки, на случай, если придется вмешаться. Винни отходит к стене, сжав палку швабры так, что белеют костяшки пальцев – он не любит конфликты, предпочитает, чтобы все шло спокойно и мирно.
Мальчик с тяжелым взглядом стоит в стороне с отсутствующим видом, склонив голову набок: происходящее его не интересует. В дверном проеме мелькает фигура – Кийан? Желтозубый отталкивается от стены и усмехается.
Кейт поджимает губы.
– Теперь все убирайтесь.
Улыбка не сходит с лица Брайса, но глаза вспыхивают.
– Я пришел, чтобы увидеть своими глазами честную борьбу. Можешь спросить Кийана.
– Убирайся. – Кейт делает шаг вперед. Игла в ее руке становится похожа на копье.
– Да пошла ты, сука, – говорит Желтозубый и поводит плечами, но Брайс поднимает руку.
– Не надо.
Опять открывается и хлопает дверь.
На руках троих мужчин почти безжизненно висит человеческое тело. Одежда пропитана кровью и кажется почти черной, будто его тащили по лужам разлитой краски.
Брайс хмурится:
– Паршиво он выглядит, – и с улыбкой поворачивается к Йоханссону: – Твой выход.
Он хватает жгуты, капельницу и пакет плазмы. Человека уже поместили на каталку. Голова его безжизненно повернута набок.
Йоханссон проверяет пульс – он едва прощупывается.
Где-то рядом слышан тихий шепот Кейт:
– Он один не справится.
– Таково условие мистера Кийана, – бесстрастно произносит Брайс.
Йоханссон разрезает одежду, чтобы исследовать раны. Ножевое ранение в живот – желтоватая окантовка жировой ткани, синеватая плоть и кровь.
Желтозубый восклицает:
– Черт, ничего себе!
Йоханссон не слушает, он берет пузырек дезинфицирующего средства и начинает искать источник кровотечения. Вот он, там . Он зажимает рану пальцами в перчатках.
Свободной рукой хватает зажим, черт – тот выскальзывает и падает на пол.
– Такие вот у него пальцы, Кейт, – бормочет Брайс.
Моргая, чтобы смахнуть пот, Йоханссон тянется к другому зажиму. Пульсируя, кровь сочится из-под пальцев.
– Помрет, – шепчет Желтозубый у стены. – Вот-вот помрет.
Нет!
Забудь обо всех. Представь, что в комнате ты один – нет ни Кейт, ни Брайса, – представь, что ничего не было, ни ведра, ни клещей, есть только этот человек на каталке с распоротым брюхом. Давай же, сволочь, не вздумай тут умирать.
Еще попытка. На этот раз Йоханссон зажимает рану. Кровотечение уменьшается, и он накладывает давящую повязку.
Теперь необходимо поставить капельницу. Йоханссон берет иглу и смотрит на руку мужчины. Вена бледная и плохо видна. Он пытается попасть в нее иглой. Еще раз. Потом еще раз, и еще, и еще. Безуспешно. Вена совсем не видна. Давай же. И вот поток крови устремляется в трубку, и первые капли плазмы поступают в вену.
Все, теперь можно начинать вентиляцию легких.
– Ты достаточно сделал, – говорит ему Кейт. – Теперь отойди.
Йоханссон не поднимает глаз.
Мешок для вентиляции легких с маской.
Резкое движение за спиной.
– Эй, – говорит Желтозубый.
– Не трогай ее, – приказывает Брайс.
Йоханссон берет мешок и закрывает нос и рот человека на каталке маской. Его руки касаются Кейт.
– Хватит, – говорит она. – Ты сделал все, что мог. – Она поворачивается к мальчику: – Дрил? Давай.
Йоханссон делает шаг назад.
– Вот сука, – бормочет Желтозубый.
В кабинет входят люди Кийана. Райли незаметно зажимает в кулаке скальпель.
Брайс стоит и улыбается с видом человека, зашедшего на вечеринку, его настроение выдает лишь легкое подрагивание уголка глаза.
Затем он разворачивается и выходит, словно потерял интерес ко всему происходящему.
Не спуская глаз с Райли со скальпелем в руке, Желтозубый идет за боссом.
– Сука, – бросает он Кейт.
Она не слушает, склонившись над мужчиной на каталке и даже не моргнув глазом.
Райли бросает скальпель и кричит:
– Винни!
Тот выскакивает вперед и начинает вытирать шваброй красные разводы на полу.