Йоханссон смотрит перед собой, чувствуя, как пот разъедает глаза. Он вытирает тыльной стороной ладони лицо и понимает, что оно стало склизким от крови.
Как только состояние мужчины становится стабильным, Кейт отвозит его в другое помещение. Выждав несколько секунд, Йоханссон идет следом.
Перед ним маленькая палата с железными кроватями, почти у каждой капельница, в углу старый вентилятор. Кейт сидит на кровати и ест печенье.
Она поворачивается, заслышав его шаги, и достает из нагрудного кармана маленький пакетик, в кафе такие иногда подают вместе с кофе. Такой же, но пустой лежит у нее на коленях.
– Черт, бери уже, – говорит она.
Он берет, стараясь не касаться ее пальцев, и откусывает печенье.
– Где ты всему научился? – спрашивает она через минуту.
В биографии Райана Джексона нет ничего, дававшего повод заподозрить его в знании медицины, поэтому Йоханссон просто пожимает плечами.
Кейт поднимает голову. Ее взгляд похож на прицельный удар.
– Брайс все подстроил. На этого человека специально напали. Они были уверены, что он не выживет.
– Но он выжил.
– И теперь ты захочешь остаться. Зачем тебе это? Только не говори, что просто хочешь помочь и выразить благодарность.
– Я знаю, что делаю, – перебивает ее Йоханссон. – Я здесь не для того, чтобы развлекаться или кому-то что-то доказывать. Я могу быть здесь полезен.
– Полезен . – В интонации сквозит сомнение.
– Я тебя не подведу.
Кейт доедает печенье, разглаживает рукой упаковку и убирает в задний карман. Лицо похоже на безжизненную, застывшую маску. Взгляд становится жестким.
– Ладно, – говорит она. – Слушай, как мы работаем. Мы принимаем всех, кому нужна помощь, с шести вечера и до восьми утра. Зашиваем раны у ходячих и отправляем в больницу, в критических случаях реанимируем, если можем, и оставляем здесь. Ничего сложного, нам надо сохранить им жизнь до тех пор, пока не откроют ворота. Потом освобождаем помещения, едим, спим и вечером все сначала. СПИДа здесь нет; на входе всех проверяют. Встречается гепатит, так что будь аккуратен. Да, иногда они прячут под одеждой оружие. Ты ведь знаешь об этом, так?
– Их не обыскивали при входе?
– Конечно, обыскивали. Слушай, не стоит им доверять, не входи к ним с острыми предметами, могут отобрать. Не поворачивайся спиной даже к тем, кто без сознания. Нельзя точно быть уверенным, что они в отключке, кто знает, когда человек пришел в себя.
– Так я могу здесь работать?
– Думаешь, это благодаря мне?
– Ты его остановила. Брайса. Там во дворе, с Джимми. Что ты сделала?
– Обратилась к разуму Кийана и приверженности к честной игре.
– У тебя был нож. – Перед глазами Йоханссона возникла та самая сцена: грязь на щеке, распахнутые глаза Джимми, ледяное прикосновение щипцов. Не вынуждай меня, Брайс .
– Мой рост один метр шестьдесят пять сантиметров. Большой вес. У меня одно преимущество в бою – внезапность. И я отлично знаю, где надо резать. – Кейт приближается к нему почти вплотную. – А в чем твое преимущество?
Йоханссон пожимает плечами, в этот момент из соседней комнаты доносится вопль Райли.
– Брайс от тебя не отстанет. Он не отстанет, пока ты жив. – Кейт поднимается.
– Не хочешь узнать, за что я здесь?
– Двойное убийство. В Штатах. Мне сказал Кийан.
– Я их застрелил.
– Самое простое. Потом не мучился?
Райан Джексон сказал полиции, что у девушки просто такая судьба. Йоханссон промолчал.
– Мы здесь все не паиньки. – Кейт подходит к двери.
– А ты? Ты здесь за что?
Она бросает на него взгляд острее лезвия и шипов колючей проволоки.
– Убила кое-кого.
Когда Йоханссон входит за Кейт в кабинет, Райли заканчивает привязывать к каталке лежащего на ней человека. Глаза у того широко открыты, в них застыл ужас. Лицо представляет собой месиво из обрывков плоти, залитых кровью. Затем над ним склоняется молодой парень и принимается пинцетом вытаскивать осколки стекла.
Неподалеку Винни моет пол, в воздухе стоит аммиачный запах мочи.
Убила кое-кого . Что ж, он совсем не удивлен.
Кийан медленно моргает, становясь похожим на рептилию.
– Итак, испытание ты выдержал, – произносит он.
8:15 утра – время программы для детей: смех, шум, яркие краски, веселая музыка.
Ночное дежурство окончено, кажется, все запахи въелись в одежду Йоханссона: мочи, фекалий, пота, сигарет, крови, спирта и дезинфицирующих средств. Открывается дверь, и откуда-то доносится аромат пищи. Йоханссон смертельно устал, у него такое ощущение, что всю ночь его продолжали бить.
– Можете остаться при клинике.
На экране появляются танцующие ромашки на ядовито-зеленом фоне.
– А Брайс?
– Сделаю, что смогу. – Голос ровный, взгляд устремлен в телевизор. Через секунду он кивает в сторону двери: Свободен .
В дверях Йоханссона настигает вопрос Кийана.
– Кстати, о Джимми. Вы сказали, Брайс совершил ошибку. Какую?
Брайс во дворе впивается взглядом в Джимми, ожидая момента, когда можно начать…
– Ему слишком нравится его работа.
– Верно. А какова твоя ошибка? Вы ведь тоже совершили ошибку, мистер Джексон?
Йоханссон роется в голове в поисках ответа, но за него уже с улыбкой отвечает Кийан:
– Ты не убил его.
К клинике подъезжали и уезжали машины, забирающие ночных пациентов в больницу за забором. Некоторые ушли сами. Райли перехватывает взгляд Йоханссона, стоит ему только появиться в дверях, и указывает на лестницу.
– Пошли.
Он идет следом на первый этаж, мимо кухни – бытовая техника, раковина, стол со стульями, белый холодильник. В стороне от кухни проход в темную комнату.
Райли лезет в карман рубашки за сигаретой – он выкуривает их почти до фильтра, – зажигает и жадно затягивается, словно изголодавшись по никотину. Он опирается на стойку и выпускает струю дыма. Выжидает, но не отводит глаз от Йоханссона.
– Значит, Америка, – наконец говорит он.
– Калифорния.
– Пожизненное? – Райли кивает и усмехается. – Ты здорово постарался, чтобы попасть сюда.
– Они хотели, чтобы я заговорил.
– Что это могло быть? Проверка? Хотели посмотреть, как ты себя поведешь? Сможешь ли быть стукачем? А нам что делать? Всю ночь пересчитывать скальпели, чтобы быть уверенными, что ты не прихватил один? Не найдут ли меня однажды с перерезанным горлом?
– Я стрелял.
Райли делает последнюю затяжку и тушит остаток сигареты в грязном блюдце.
– Ну, спасибо и на этом.
Он проходит и включает свет.
Перед ними узкая комната с четырьмя железными кроватями, каждая огорожена фанерным щитом – попытка уединиться. Перегородка у кровати слева обклеена фотографиями собаки. Откормленный ротвейлер с красными от вспышки глазами. Вот он в саду. На пляже. В колпачке на детской вечеринке, из приоткрытой пасти капает слюна. На соседней – вырезки из порножурналов: красотки с огромной грудью тянут пухлые губы, словно собираются поцеловать.
Йоханссон поворачивается и рассматривает кровати справа. На одной перегородке прикреплены кусок яркого пластика, крыло маленькой птички и какой-то металлический предмет, поблескивающий в солнечном свете, отчего трудно понять, что это. Последняя кровать убрана, в ногах стопка из одеяла и подушки, на фанерном щите лишь обрывки липкой ленты.
Йоханссон подходит к кровати и берет подушку.
Сзади слышится тихий голос Райли:
– Будь аккуратнее со своим барахлом. Здесь полно воров.
Он завтракает вместе с Райли и Винни, пользующимся случаем, чтобы задать вопросы о его личной жизни: женат ли, есть ли дети? Сам он много рассказывает о любимой собаке. Говорит, что скоро выйдет на свободу.
Райли интересуется, как там, в Калифорнии и в Викторвилле.
Молодой парень, которого они называют Дрил, ест один, сидя на койке напротив Йоханссона, и не участвует в разговоре. Затем он быстро забирается под одеяло и, когда Йоханссон ложится, следит за ним напряженным, испытующим взглядом.
Он, должно быть, смог заснуть, потому что ему снились сны.
Мы заставим тебя бежать .
Это был сон о трех месяцах обучения перед службой в спецподразделении; тогда казалось, что все получится, а отчислить с курса могут только других, но не его.
Йоханссон на крыше. Ночь.
Он потерял счет времени, но не в силах побороть страх. Через некоторое время страх медленно начинает отступать, словно Йоханссон смог создать невидимый защитный слой или, может, просто научился с ним жить, смирился, возможно, даже подружился. В любом случае страх стал частью его жизни.
Эта ночь – время подвигов. Ему необходимо попасть из пункта "А" в пункт "Б". А они – он не знает, кто эти люди, сколько их, – будут стараться его поймать.
Внизу мелькают уличные фонари, потоки машин. Адреналин будоражит кровь.
Он на крыше, и ему надо бежать.
Странный звук заставляет его проснуться. Звук доносится откуда-то сверху, будто кто-то скребется в стену. Менее чем через минуту все стихает.
Йоханссон вспоминает про зарубки на стене в комнате Кейт: столбики по пять полосок, некоторые аккуратные и ровные, некоторые сделанные наспех.
Кейт продолжает вести счет.
Йоханссон просыпается от звука открывающейся двери в клинику. Крики, торопливые шаги – на этот раз доносящиеся с лестницы. Он вскакивает, морщась от неожиданно резкой боли. Голос в голове приказывает ему бежать, но бежать некуда.
Они заходят в их комнату. Трое мужчин – он видел их во дворе.
Райли уже тоже на ногах.
– Какого черта?! – кричит он, но Йоханссона уже хватают за руки, не давая возможности сопротивляться.
Его тащат вниз по лестнице – босого, полуголого, почти задыхающегося от боли. Вниз, в медицинский кабинет. Брайс, его ведут к Брайсу. Йоханссон сжимает кулаки. Через секунду его приводят в комнату с множеством стульев и таксофоном.
Там его ждет Кийан, зябко кутаясь в пальто.
Конвоиры останавливаются. Йоханссон висит между ними, с трудом переводя дыхание.
– Похоже, вы нужны в другом месте, мистер Джексон, – говорит Кийан, чуть склонив голову набок.
Его вновь тащат через двери, на улицу, по ледяному асфальту, к забору, к воротам. За спиной все еще слышны крики Райли и возмущенный женский голос: Кейт. Конечно, это Кейт.
На дороге ждет бронированный автомобиль, двигатель включен, и машина изрыгает из себя клубы переработанного дизельного топлива. Задние двери открыты, стоящие рядом два охранника бесстрастно следят за его движениями. Грудь разрывается от боли. Двери захлопываются, и они уезжают.
Он сидит на полу минивэна, сжав раскалывающуюся от рева двигателя голову.
Наконец, машина останавливается. Двери распахиваются перед ним. Ему помогают выйти. В бледном свете у стены здания он видит Уитмана. Взглянув на Йоханссона, он произносит:
– Похоже, мы вовремя вмешались.
Смысл его слов не сразу доходит до Йоханссона, но вскоре он понимает, что Уитман имеет в виду его синяки.
– Спасибо, ребята, – обращается Уитман к окружившим их охранникам. Среди них и человек с лицом похожим на тесто. – Ему повезло.
Нет, Йоханссон не ощущает своего везения. Ему кажется, что он должен был пройти экзамен после обучения для службы в спецподразделении, и почти прошел, он уже увидел впереди свет в окне, но его остановили, сказав, что ему туда нельзя.
Глава 8
День 10: пятница
КАРЛА
Я стою в кабинете, обхватив руками свои плечи. Он вышел. Он в безопасности.
Когда раздается звонок телефона, я разговариваю с Крейги в гостиной. Сейчас середина дня пятницы – время нашей обычной встречи. Я извиняюсь, выхожу в кабинет и отвечаю на звонок, чувствуя, насколько он важен. Йоханссон исчез на целых три дня. Больше чем на три. Кажется, я стала терять надежду.
Голос Уитмана в трубке сообщает:
– Я нашел его. Сейчас выпускают.
В этот момент все вокруг словно замирает.
– Жив?
– Да, жив, – вздохнул Уитман.
– Травмы?
– Он был в руках какой-то банды, у парня по имени Кийан. Его избивали.
Грудь сжимает спазмом, но я нахожу силы совладать с собой.
– Отлично. Спасибо, что сообщили. Мне надо с ним поговорить.
Уитман колеблется, но отвечает:
– Подумаю, что можно сделать.
Кийан. Я оказалась права, но на этот раз не испытываю удовлетворения. Но все же мы смогли найти его. И похоже, вовремя.
Крейги по-прежнему сидит в комнате и пьет чай. Мы прошли список дел лишь до половины. Русские ушли, но они вернутся. Японские контакты в настоящее время разрабатываются, люди, занимающиеся банковскими программами, приняли наши условия оплаты, бывший босс фармацевтической компании Гамильтон спрятан в надежном конспиративном доме, но все еще настаивает на том, что жизнь его под угрозой, хотя отказывается раскрывать информацию о совершенных им мошенничествах. Мы следим за квартирой в Илинге, принадлежащей Лейдлоу. Если Пауэлл и узнал о ней, то до сих пор не удосужился наведаться. Клиент отказывается платить по счету: в какой момент стоит применить силу?
Через минуту я вернусь в гостиную, и Крейги будет смотреть на меня с дивана и спрашивать:
– Новости?
Потом захочет, чтобы я сосредоточилась на работе, но сейчас я могу думать лишь об одном: Он вышел. Он в безопасности.
Через сорок пять минут раздается еще один звонок. Опять голос Уитмана, уже не такой напряженный, – "Передаю ему трубку", – затем слышится глухой звук хлопнувшей дверцы машины.
– Слушаю? – говорит Йоханссон.
Я не могу сказать то, что хочу: "Слава богу, с тобой все в порядке".
– Это был Кийан, верно?
Он не отвечает. Но рядом Уитман, возможно, он не хочет при нем говорить.
– Мы получили доступ к личным делам. Я проверила все файлы. Ее там нет. Но, думаю, нам удастся…
– Она там. Я видел ее и должен вернуться.
Мне кажется, что я вполне спокойна, когда через десять минут набираю номер Филдинга, но, разумеется, это самообман.
Соединение, быстрое, приглушенное бормотание: "Эй, подожди пару секунд", затем звуки веселья на заднем плане. Филдингу совсем наплевать на дело?
– Да, слушаю. Кто это? – Голос Филдинга звучит громче, но в нем ощущается нервное напряжение. Шум вечеринки отступает, должно быть, он ушел в другую комнату и закрыл дверь.
– Он вышел. Говорит, видел ее.
Молчание длится секунды три.
– Что я тебе говорил? – Интонация триумфатора.
– Его забрали к себе люди Кийана. Избивали. – Молчание вынуждает меня продолжить: – Он хочет вернуться.
Опять пауза, и, наконец, Филдинг произносит:
– Клиент вышел на связь. Небольшие изменения… В Программе есть ремонтные бригады, кто дает им задания?
Что это значит?
– Надзиратели. Филдинг…
– А если нам понадобится, чтобы человек из бригады сделал кое-что для нас? Не могли бы вы подделать задание на работу?
– Филдинг…
– Там есть резервуар. Надо, чтобы гайки на крышке ослабили.
Будто в этом нет ничего особенного, даже сейчас.
– Филдинг, что все это значит?
– Выясни, узнай цену и свяжись со мной. Да, и скажи ему, нам надо встретиться.
– Но он под прикрытием.
– Я сказал, встретиться. И не вздумай сказать, что вы не сможете это организовать. Вы чертовски ловко пристроили его в Программу и встречу со мной устроите.
В голове неустанно пульсирует мысль: ее не может там быть. Не может.
Как я хочу, чтобы Йоханссон ошибался.
Хотя понимаю, что это невозможно.
Глава 9
День 10: пятница – день 11: суббота
ЙОХАНССОН
Его проводят в административный блок. На этот раз никаких формальностей. Ему дают одежду и обувь; служащий с лицом похожим на тесто спрашивает с тревогой:
– Вы хотите подать жалобу?
Когда Йоханссон качает головой, он, кажется, вздыхает с облегчением.
Все в обратном порядке: металлоискатель, охрана, стеклянные двери открываются с тихим писком…
Уитман берет его по руку, иначе он упадет. По-прежнему смотря перед собой, произносит:
– У тебя не тело, а месиво. Надо к врачу.
– Нет.
Машина с водителем и охранником стоит на том же месте. Уитман сажает его на заднее сиденье, дает телефон и закрывает дверцу. Затем он уходит, сделав знак двоим следовать за ним.
Он слышит голос Карлы.
– Это был Кийан, верно? – Едва уловимые нотки ярости. Или ему показалось? Она сообщает, что Кейт нет в Программе. Он думает лишь о том, как вернется.
Они едут через весь Лондон. Он просыпается у дверей дома, на заднем сиденье холодной машины, и события прошедших трех дней кажутся кошмарным сном. Он пытается выйти, и травмы подсказывают, что все произошло с ним на самом деле.
В маленькой квартире с крошечной кухней и гостиной с орущим телевизором Йоханссон ставит в микроволновку упаковку с замороженной едой и съедает половину.
Он смотрит на дверь, и перед глазами возникают видения.
Он ложится спать днем, как ребенок. Ему ничего не снится.
Просыпается от того, что Уитман трясет его за плечо.
На часах 7:13 утра. Он спал семнадцать часов.
– Вставай давай, – говорит Уитман нарочито громко, чтобы слышали остальные. – Ты просил о встрече? Так вот, ты получишь то, что хотел. Но после этого мы рассчитываем на сотрудничество.
Йоханссон встает, стараясь не обращать внимания на боль. Он не задает вопросов, не спрашивает, куда его повезут. Карла. Наверняка к Карле.
Он принимает душ, одевается, завтракает – глотать почти не больно, – затем в сопровождении троих мужчин садится в машину. Эти ребята, бывшие солдаты, очень наблюдательны, но, кажется, они поверили в его легенду и в то, что все шаги Уитмана имеют целью заставить Райана Джексона стать их осведомителем.
Они едут по ничем не примечательной дороге.
Наконец, ровно в 10:30, машина выезжает на Лаванда-Хилл и медленно движется вдоль рядов магазинов.
– Отсюда пойдем только мы двое, – говорит ему Уитман и нервно добавляет, конечно, для проформы: – И не вздумай что-нибудь выкинуть.
Ничем не примечательная дверь между парикмахерской и букмекерской конторой с латунной цифрой "7" и буквой "А". Уитман стучит.
Карла, это должна быть Карла.
Но лысый мужчина, открывший им дверь, – один из приближенных Филдинга. Он профессионал и видел еще не такое, поэтому не моргнув глазом смотрит на обезображенное лицо Йоханссона. Затем кивает, и они проходят мимо стопки газет и рекламных листовок ресторанов. Йоханс сон сразу ощущает запах сигар Филдинга.
По лестнице он поднимается один.
Филдинг ждет его в комнате на втором этаже. Он сидит у окна в глубоком кресле и жмурится в потоке яркого солнечного света. Несколько мгновений он молча разглядывает Йоханссона.