Ради бедной Микелы…
Монтальбано прервал его:
‑ Я прочитал в записной книжке синьоры Ликальци, что в среду вечером она должна была ужинать…
На этот раз Эрнесто Вассалло сам прервал его:
‑ Она не пришла, комиссар! Мы ее долго ждали. И ничего. Даже не позвонила! Это она‑то! С ее точностью! Мы беспокоились, думали, она заболела, позвонили пару раз в гостиницу, даже у ее подруги Анны Тропеано ее искали. Но Анна ничего не знала. Она видела Микелу около шести, они провели вместе полчаса, потом Микела распрощалась, сказав, что ей нужно в гостиницу переодеться для ужина с нами.
‑ Послушайте, я вам действительно очень благодарен. Не приезжайте завтра утром в комиссариат, у меня назначено много встреч, а приезжайте лучше после обеда, когда вам удобно. Спокойной ночи.
Коль повезло один раз, должно повезти снова. В телефонном справочнике Монтальбано нашел фамилию Аурелио Ди Блази, набрал номер. Еще не стих первый гудок, как на другом конце провода отозвались:
‑ Алло! Алло! Это ты? Ты?!
Голос мужчины средних лет, задыхающийся, встревоженный.
‑ Комиссар Монтальбано у телефона.
‑ А‑а…
Монтальбано услышал в голосе мужчины горькое разочарование. Чьего звонка он ждал с таким нетерпением?
‑ Синьор Ди Блази, вы, конечно, уже знаете о несчастной…
‑ Знаю, знаю. Я слышал по телевизору.
К разочарованию присоединилось нескрываемое раздражение.
‑ Так вот, я хотел узнать, почему вы с двенадцати часов четверга по вечер пятницы настоятельно искали синьору Ликальци в гостинице.
‑ А что тут особенного? Я дальний родственник мужа Микелы. Она, когда приезжала сюда из‑за дома, обращалась ко мне за советом и помощью. Я инженер‑строитель. В четверг я звонил, чтобы пригласить ее к нам на ужин, но портье сказал мне, что синьора не ночевала в гостинице: с портье у меня доверительные отношения. И я начал беспокоиться. Вы находите во всем этом что‑то из ряда вон выходящее?
Теперь инженер Ди Блази стал ироничным и агрессивным. У комиссара сложилось впечатление, что у этого человека сдают нервы.
‑ Нет, ‑ ответил он и положил трубку.
Бесполезно звонить Анне Тропеано, он уже знал, что она могла ему рассказать. Лучше он вызовет ее в комиссариат. Но одно ясно: Микела Ликальци пропала из поля зрения в среду после семи вечера; в гостиницу она так и не вернулась, хотя, по словам подруги, и собиралась.
Спать не хотелось, и он улегся с книжкой, романом Деневи, аргентинского писателя, который ему очень нравился.
Когда глаза начали слипаться от усталости, закрыл книгу, выключил свет. Как обычно перед сном, подумал о Ливии. И подскочил на кровати будто ошпаренный, мгновенно проснувшись. Господи, Ливия! Он же ей не звонил с той грозовой ночи, когда притворился, будто связь прервалась. Ливия, конечно же, не поверила, вот почему она больше не звонила. Нужно срочно исправить положение.
‑ Алло? Кто это говорит? ‑ услышал он сонный голос Ливии.
‑ Это я, Сальво, любимая.
‑ Дай мне поспать!
В телефоне щелкнуло. Монтальбано еще долго сидел с трубкой в руке.
Было восемь тридцать утра, когда он вошел в комиссариат с бумагами Микелы. После того как Ливия не захотела с ним говорить, он так разнервничался, что и глаз не сомкнул. Вызывать Анну Тропеано не пришлось. Фацио доложил, что молодая женщина уже дожидается его с восьми часов.
‑ Слушай, я хочу знать все об инженере‑строителе из Вигаты, его зовут Аурелио Ди Блази.
‑ Все‑все? ‑ спросил Фацио.
‑ Все‑все.
‑ «Все‑все» для меня значит и разговоры всякие, пересуды…
‑ И для меня, представь себе, то же самое значит.
‑ Сколько у меня времени?
‑ Фацио, ты что, вздумал играть в профсоюзного деятеля? Два часа тебе на все про все.
И то много.
Фацио обиженно посмотрел на начальника, повернулся и вышел, даже не попрощавшись.
При других обстоятельствах Анна Тропеано, видимо, была бы привлекательной тридцатилетней женщиной, смуглой, с иссиня‑черными волосами, большими блестящими глазами, высокой и полной. Но сейчас она стояла перед ним поникшая, с красными опухшими глазами и посеревшим лицом.
‑ Можно курить? ‑ спросила она, едва усевшись.
‑ Конечно.
Закурила, руки у нее дрожали. Попробовала улыбнуться, но вышло лишь жалкое подобие улыбки.
‑ Я бросила две недели назад. А со вчерашнего дня выкурила, наверное, три пачки.
‑ Благодарю вас за то, что пришли сюда по своей инициативе. Мне очень нужно с вами поговорить.
‑ И вот я здесь.
Внутренне комиссар облегченно вздохнул. Анна оказалась женщиной сильной, слез и обмороков не предвиделось. И потом, она ему сразу очень приглянулась.
‑ Я прошу вас вот о чем. Если мои вопросы покажутся вам странными, вы все равно отвечайте.
‑ Конечно.
‑ Замужем?
‑ Кто?
‑ Вы.
‑ Нет, не замужем. И не в разводе. И даже жениха нет, если уж на то пошло. Я живу одна.
‑ А что так?
Несмотря на то что Монтальбано ее предупредил, Анна не сразу нашлась, что ответить на такой личный вопрос.
‑ Думаю, у меня было недостаточно времени подумать о себе самой. Комиссар, за год до окончания университета умер мой отец. Инфаркт. Он был еще молод. Через год после окончания я потеряла маму. И должна была заботиться о младшей сестренке, Марии, которой сейчас 29 лет. Она замужем, живет в Милане. На мне был также брат, Джузеппе. Ему сейчас 27 лет, работает в Риме, в банке. Мне 31 год. Но самое главное, мне просто человек подходящий не встретился.
Она вовсе не нервничала, скорее даже казалась успокоившейся: то, что Монтальбано не сразу заговорил о деле, дало ей небольшую передышку. Монтальбано подумал, что лучше еще повременить.
‑ Вы здесь, в Вигате, живете в доме родителей?
‑ Да. Еще папа его построил. Что‑то вроде коттеджа на окраине Маринеллы. Он стал слишком большим для меня одной.
‑ Тот, что за мостом справа?
‑ Да.
‑ Я проезжаю мимо по крайней мере два раза в день. Я тоже живу в Маринелле.
Анна Тропеано смотрела на него с некоторым недоумением. Какой странный легавый!
‑ Работаете?
‑ Да, преподаю в математических классах в Монтелузе.
‑ А что преподаете?
‑ Физику.
Монтальбано посмотрел на нее с уважением. В школе по физике у него всегда было между двойкой и тройкой: вот если бы у него в свое время такая училка была, может, он бы до уровня Энштейна дотянул.
‑ Вы знаете, кто ее убил?
Анна Тропеано вздрогнула, взглянула на комиссара умоляющими глазами: нам было так хорошо вместе, зачем ты надеваешь маску легавого, хуже сыскной собаки?
«Хватку никогда не ослабляешь?» ‑ казалось, спрашивала она.
Монтальбано понял молчаливый вопрос женщины, улыбнулся, развел сокрушенно руками, как бы говоря: «Такая у меня работа».
‑ Нет, ‑ ответила Анна Тропеано твердо.
‑ Какие‑нибудь подозрения?
‑ Нет.
‑ Синьора Ликальци имела обыкновение возвращаться в гостиницу под утро. Я хотел бы у вас спросить…
‑ Она приходила ко мне. Ко мне домой. Почти каждый вечер мы вместе ужинали. Если ее приглашали на ужин куда‑нибудь еще, то потом она заезжала ко мне.
‑ А что вы делали?
‑ А что делают подруги? Разговаривали, смотрели телевизор, слушали музыку. Или же ничего не делали. Просто наслаждались обществом друг друга.
‑ У нее были друзья‑мужчины?
‑ Да, кое‑кто был. Но все не так, как может показаться. Микела была очень серьезным человеком. Ее непринужденность, раскованность часто вводила мужчин в заблуждение, и всякий раз непременно их постигало разочарование.