Корвина усмехается:
– Предлагаете пойти длинным путем?
Фрэнки тоже смеется:
– А почему нет? Размяться слегка, верно?
– Это безопасно?
– Конечно. В следующем месяце наши шишки устраивают большую прогулку – открытую для публики. Для детишек, стариков, для всех. Прямо через трубу. Ну и я так на это дело смотрю: ты как бы получаешь право доступа чуть пораньше.
– Что ж, рад, что вы так на это смотрите. Полагаю, это пожертвование гарантирует вашу… осмотрительность.
– Конечно, Марк, конечно.
Фрэнки топает к двери, потом притормаживает. Пенумбра слышит, как он разворачивается.
– А все-таки: что там? Золотые дублоны?
– Вам не все равно?
– Не знаю… Может, и мне отстегнете немного.
– Не хочется вас разочаровывать, Фрэнклин, но это всего лишь книги.
– Многовато, пожалуй, будет столько платить за старые книги, но, вижу, тут у вас целая коллекция. Каждому свое, я всегда говорю. Все понял?
– Западный Окленд. Через трубу. Что мне сказать ночному сторожу?
– Его зовут Гектор. Он тебя будет ждать. Можем использовать пароль…
– Festina lente.
– Как-как?
– Festina lente. Это будет наш пароль.
Наверное, осознает Пенумбра, Корвина не впервые организует нелегальную экспедицию.
– Фес-ти-на ленте. Годится. Раз так говоришь.
Фрэнки снова топает к двери и на сей раз ее распахивает. Звякает колокольчик.
– Приходи в любое время после полуночи. Фес-ти-на ленте. Годится. Счастливо оставаться, Марк.
Паром причаливает неподалеку от порта Окленд, среди пакгаузов. С ними велосипеды, купленные у человека, называющего себя русским Майком, на углу улиц Терк и Ливенворт. Корвина берет себе глянцевый зеленый «Швинн», Пенумбре достается синий прогулочный велосипед с удлиненным седлом. Они едут на площадку Западного Окленда, которую нетрудно найти: там возвышаются гладкие бетонные опоры, на которых пока ничего нет, горы ржаво-красных арматурных стержней дожидаются вплетения в камень, спят многочисленные экскаваторы.
Замечают Гектора, который лениво прохаживается по периметру своего участка, облаченный в некое подобие полицейской униформы. Подают сигнал издалека, приближаются осторожно. Оставаясь в тени, говорят: festina lente. Он хрипит, машет рукой, чтобы проходили, и продолжает свой путь вдоль ограды, даже не взглянув им в лица.
Разверзается пасть тоннеля через Залив. С ее металлических губ клочьями свисает рыхлая грязь; это место больше похоже не на строительный объект, а на древнюю гробницу. Железнодорожного пути еще нет. Вместо него с площадки спускается широкая, заросшая сорняками колея, обозначенная следами прошедших грузовиков. Освещения нет. К этому они подготовились.
Корвина достает туристический фонарь и вешает его на руль своего велосипеда.
– Готов?
Пенумбра покрепче усаживается в седле.
– Вроде бы да.
Их поглощает тоннель. Корвина несется вперед, нажимая педали долгими уверенными движениями, его коробка скоростей пыхтит и потрескивает, пока он быстро подбирает оптимальный режим. Пенумбра оглядывается, смотрит, как вид через вход в трубу – грязный овал оклендского неба – сжимается и меркнет, становясь в конце концов не ярче цветовых пятен, образуемых сетчаткой глаза в отсутствии света.
В такую мглу он никогда еще не попадал. Дно трубы под покрышками ровное, как будто он едет в помещении, по баскетбольной площадке или банковскому залу. Каждые несколько секунд раздается глухой стук: это он проезжает через один из швов тоннеля – мест, где огромные металлические отрезки соединены и герметизированы, чтобы не просачивалась вода из залива.
Залив снаружи. Сверху. Какая здесь глубина? Пенумбра понятия не имеет. Может, десять футов, а может – сто. Воздух изменился. Стал холодным и сырым, густо пропах попавшими в него выхлопными газами. Он задумывается: а достаточно ли тут кислорода на самом деле? Что если рабочие бригады еще не подготовили тоннель к передвижению людей? Что если они с Корвиной потеряют сознание на полпути? Что если до утра их никто не найдет?
Корвина мчит вперед. Искра фонаря на его руле маячит из стороны в сторону и отбрасывает за ним огромную тень – темный аватар, который пляшет и скачет по дну тоннеля.
Пенумбра кричит: «Тормози!» – но Корвина его не слышит, или не понимает, или не желает слушать. Пенумбра втягивает полные легкие густого воздуха и еще раз кричит: «Ну пожалуйста…» И сдается. Тень Корвины удаляется, искра уменьшается. Опускается мгла.
Едва дыша, Пенумбра останавливается. Опирается на руль – осязаемый, но невидимый. Фонарь Корвины исчезает.
Он не привык к гневу, но сейчас испытывает это чувство. Корвина! Он, осознает Пенумбра, не тот человек, с кем можно смело отправляться в грозный подземный тоннель. Он многое умеет, да, и владеет ситуацией – но нетерпим к любому, кто не может за ним поспеть.
Ладно.
Не стоять же здесь вечно.
Пенумбра нажимает на педали и пробует потихоньку ехать вперед. Там сплошной мрак, чистая пустота – но никаких преград, конечно же, нет. Ничто не мешает. Он чувствует, как идет в горку переднее колесо велосипеда, понимает, что движется вверх по изгибу трубы; резко бросает руль, и под действием силы тяжести велосипед сам едет вниз. Получается. Просто надо двигаться по ощущениям, и кривая вывезет. Просто продолжать крутить педали. Можно и глаза закрыть. Здесь ему ничего не грозит.
Он теряет счет времени. Целая вселенная сжимается в почти философскую темень трубы, в ее пространственно-временную кривую, которую он отмеряет не глазами, а ногами. Быть может, он выберется наружу, и окажется, что прошло десять лет. Пятьдесят. Он улыбается этой мысли и производит вычисления, отсчитывая педалями годы во времени: 2017… 2018… 2019. Как будет выглядеть этот город в двадцать первом веке? Может быть, в Садах Йерба-Буэна наконец-то появится хоть одно растение или…
Раздается возглас Корвины:
– Аякс! Это ты?
Пенумбра тормозит юзом.
– Ты где?
– Здесь, здесь.
Его голос уныло доносится из близлежащей мглы; Пенумбра почти различает его темный силуэт на фоне еще более густого мрака тоннеля. Похоже, Корвина сидит на земле.
– Мне нужна помощь, мне нужно… слишком темно, Аякс. Я потерял фонарь.
Пенумбра осторожно кладет велосипед на дно тоннеля и бредет на звук голоса Корвины.
– Иду, – говорит он. – Протяни руки.
Его пальцы едва касаются чего-то в темноте, и вокруг его запястья сжимается рука – цепкая, дрожащая, липкая от пота.
– Все в порядке, Маркус.
Он поднимает его – по крайней мере пытается; Корвина его чуть не опрокидывает. Тяжеленный! Пенумбра пыхтит и тянет вверх, и продавец встает.
– Все в полном порядке.
Наконец: fiat lux. Смутный намек на свет, сначала малая толика, потом – точка. Чем быстрее они идут, тем быстрее она растет, поэтому они идут очень быстро, переходят на бег, и где-то на ходу Корвина бросает руку Пенумбры и вырывается вперед.
В конце концов вновь вырастает труба, и когда они выбираются на свет площадки Эмбаркадеро, Корвина уже прежний. Словно и не было мучений в темноте.
– Корабль должен быть рядом, – решительно говорит он. Снова принимая командование.
Видны следы жизнедеятельности: брошенные перчатки, бумажные стаканчики, поврежденный защитный шлем.