Шлем сделан из белого пластика, во весь лоб отпечатан синим цветом логотип БАРТ. Пенумбра подбирает его, встряхивает, надевает на голову.
– Ну и как тебе?
Корвина фыркает:
– Ты самый тощий кессонщик в городе.
Затоплен и раздавлен. Мачта давно сломалась, паруса и такелаж разложились. Остался лишь корпус корабля, да и тот едва цел, словно расплющенная банка из-под газировки в мусорной куче.
Потом бригада БАРТ стала рыть через эту кучу тоннель. Пенумбре доводилось видеть сохранившиеся в камне ископаемые, большие плиты, расколотые на куски, выявляющие в разрезе останки древнего животного; именно так сейчас выглядит «Уильям Грей». Его силуэт темен, но различим на стене тоннеля. Здесь, во втором подвальном ярусе города, от корабля еще остается тень.
Опять же миг торжества быстро меркнет, оборачиваясь поражением. Пенумбра представлял себе нечто вроде обломков судна, потерпевшего кораблекрушение, какие он видел в фильме Жака Кусто. Он воображал некое пространство, куда можно проникнуть, чтобы его обследовать, но сейчас это кажется глупым. Их добыча – не археологическая, а геологическая. Одно сплошное ископаемое.
– Вот, – кричит Корвина.
Пенумбра пробуждается от своих печальных грез. Продавец разыскал где-то на площадке две лопаты. Небрежно бросает одну Пенумбре, который упускает и роняет ее.
– Маркус, это не…
– Я вижу корабль, – возвещает Корвина. – Я вижу первый книжный магазин города. Несомненно, Аякс, здесь что-нибудь найдется.
– У тебя тот же дар, что и у меня, Маркус, – сухо говорит Пенумбра.
– Какой дар?
– Так это назвал мистер Аль-Асмари. «Готовность обдумывать вздорные идеи».
Корвина презрительно фыркает.
– Я не обдумываю идеи, – говорит он. – Я ради них работаю.
Он вонзает лезвие лопаты в стену тоннеля и начинает копать.
Проходит час. Может быть, больше. Они все глубже вгрызаются в останки корабля, отбрасывая назад полные совки грязи, ила и разложившейся древесины, оставляя за собой огромную сырую груду. Лопата Пенумбры прорезает мягкие комки – как он подозревает, скорбные останки книг. Они темны, насквозь промокли, сгнили и разрушились, но некие подобия книжных корешков он различает.
Брызжет черная грязь, пропитывая его рубаху и штаны. Чем глубже, тем противнее запах – столетняя гниль наконец-то выходит наружу. Руки у Пенумбры горят, ноги все мокрые, он видит, что даже и Корвина устает, и вдруг…
БУМ.
Его лопата натыкается на что-то иное – не мягкое, не разложившееся. Он вытаскивает ее, бьет еще раз.
БУМ.
– Маркус, мне кажется, что-то такое… – подает он голос, но продавец тут как тут, уже и сам врубается своей лопатой.
Они находят край звучащей тверди, обкапывают ее, чтобы Корвина смог превратить лопату в рычаг. Он зычно ухает, и – небольшой металлический сундук выскакивает из отверстия, с глухим стуком приземляется на сырое дно тоннеля, покачивается, балансируя, на боку и застывает.
Пенумбра и Корвина изумленно смотрят друг на друга.
Сундук сильно проржавел, его поверхность испещрена рыжими наростами и зелено-коричневыми полосами, но, похоже, он цел. Чрезвычайно массивный висячий замок крепко держит крышку.
– Отойди-ка, – говорит Корвина.
Он высоко поднимает лопату и обрушивает ее вниз яростным громоподобным ударом. Мощный старый замок не ломается, а скорее крошится – с неким, как Пенумбре кажется, облегчением.
– Эй вы! Что вы здесь делаете?
– Не останавливайся, – шепчет Корвина.
Вереница оранжевых ограждающих конусов совсем рядом, а за ними – тротуар, по которому мимо спешат одетые в куртки и шарфы парочки, даже взгляда не бросающие на ущелье, разверзшееся сбоку.
Вереница оранжевых ограждающих конусов совсем рядом, а за ними – тротуар, по которому мимо спешат одетые в куртки и шарфы парочки, даже взгляда не бросающие на ущелье, разверзшееся сбоку. Позади застит небо темная стена фривея Эмбаркадеро, и по обоим его ярусам с гудками и свистом летят сквозь ночь автомобили. После подземного тоннеля уличный свет и шум – как бальзам на душу.
Пенумбра поворачивается к ночному сторожу и постукивает себе по шлему:
– Только что закончили кое-какую работу! Знаете, как водится. Festina lente!
На этом они минуют конусы, выходят на тротуар и оказываются на свободе.
С ними – искусство судьбы.
– Чуть выше по улице есть отличный книжный. Свет может быть погашен, но не дайте себя одурачить… стучите дольше. Спросите Лоуренса.
Пенумбра расчищает широкий стол, и Корвина выкладывает их добычу, содержимое сундука: семь томов, каждый сух и цел, каждый обернут телячьей кожей. Мо дрожит от нетерпения. Они все дрожат. И разворачивают сокровища – одно за другим.
– «Мадригал»! – восклицает Мо.
Потом еще громче:
– Брито! Он принадлежал к первому поколению!
Одна из книг в кожаном переплете как две капли воды похожа на ту, что лежит на столе, но если у нынешней на корешке римская цифра пять, то этот том помечен первым номером. Мо вертит его в руках.
– Первый журнал, – выдыхает он. – Здесь зарегистрированы самые первые наши покупатели. Говорят, одним из них был Марк Твен. Теперь мы будем знать наверняка.
Корвина разворачивает один из последних оставшихся томов и, не говоря ни слова, протягивает его Пенумбре. На обложке простыми, без завитушек, большими буквами написано: ТЕХНЕ ТЮХЕОН. Пенумбра открывает книгу, чтобы посмотреть первую страницу.
В ряды и столбцы выстроены хаотичные фразы. Похоже, каждая из них – всего лишь фрагмент: БОЛЬШАЯ РЕКА, РАЗВЕТВЛЯЮЩАЯСЯ И СЛИВАЮЩАЯСЯ; РЫК ЛЬВА-ТИРАНА; НЕ БЫВАЕТ СТЕН БЕЗ КИРПИЧЕЙ; ОСКЛАБИВШИЙСЯ ЧЕРЕП ТВОЕГО ПОКОЙНОГО ДЕДА…
Он переворачивает на следующую страницу – в том же духе. ПРИНЦ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ ЯЩЕРИЦЕЙ. Открывает наугад страницу в середине книги – и там то же самое. ЗУБЫ ТВОИ ВЫПАДАЮТ ОДИН ЗА ДРУГИМ. Каждая страница представляет собой грубую сетку, и каждый сектор в этой сетке содержит некий фрагмент, некий образ.
Ничего не понятно.
Эта пророческая книга, осознает Пенумбра, искусно зашифрована. В груди холодеет. Он уже видел похожие тома – курс «Оккульт Лит 337» был посвящен «Кодам и шифрам». Теперь, глядя на «Тюхеон», он вспоминает домашние задания. Вспоминает годы упорного труда.
Мо обнадеживающе улыбается:
– Если есть код, его можно взломать, мистер Пенумбра. Пожалуй, мне удастся заинтересовать этой задачей мистера Федорова…
– Погодите – это вы о чем? – перебивает Пенумбра.
– Он наш самый умелый дешифровщик, – объясняет Мо. – Быстро справлялся с предыдущими томами, и если повезет…
– Но я намерен отвезти эту книгу в Гальваник.
Слова Пенумбры повисают в воздухе. Корвина протягивает руку и твердо кладет ее на обложку «Тюхеона».
– Мистер Пенумбра, эта книга принадлежит нам, – говорит Мо. – Она принадлежала нам в тот день, когда затонул «Уильям Грей». И такая мелочь, как вековое погребение, не меняет этого факта.
Пенумбра качает головой.
– Все остальные – пожалуйста. Но мне удалось найти средства на эту затею лишь благодаря заинтересованности моего работодателя в этой книге. Она должна находиться в нашей библиотеке, где с ней будут разбираться ученые.