– Как я понимаю, у этого мистера Уивера безупречная репутация, – сказал он, – но здравый человек никому не доверит такую сумму – это больше, чем можно честно заработать за многие годы.
– Сумма значительная, – согласился я, – но, если я украду эти деньги, мне придется скрываться, навсегда потерять доброе имя и лишиться дохода в будущем. Более того, если после выполнения задания пройдет слух, что мне была поручена подобная сумма и что доверие мистера Кобба не было обмануто, мой доход в будущем только увеличится. С моей стороны красть было бы крайне глупо. Однако это не мой план, а мистера Кобба. Я не напрашивался на доверие и не стану на нем настаивать.
– Если бы это были мои деньги, я бы заставил его подписать вексель, – заметил Хаммонд.
– Если бы это были твои деньги, ты мог бы поступать, как тебе вздумается. Своими деньгами я собираюсь распорядиться именно так. – Кобб говорил весьма добродушно. В его тоне не было никакой горечи, словно чувство уязвленного самолюбия было ему незнакомо. – Какой толк в бумагах, если у нас есть свидетели. Это одно и то же, кроме того, гарантия репутации мистера Уивера сильнее любой бумаги.
– Как пожелаете, сэр. – Хаммонд откланялся и удалился.
В последующие полчаса мистер Кобб рассказал мне все, что ему было известно о Бейлоре, о крупье и о том, что мне следует сказать, когда я одержу над ним победу. Я вышел от Кобба с уверенностью, что заработаю свои пять фунтов, но все же мне было немного не по себе, как, впрочем, и любому человеку, у которого при себе тысяча двести фунтов банкнотами. Мне хотелось лишь одного – выполнить задание и как можно скорее вернуться.
Выходя из дома, я заметил, что у дверей стоит лакей и наблюдает за мной. Он смотрел на меня с подозрением, будто следил, чтобы я ничего не украл по дороге. Трудно сказать, с какой стати мне было это делать, когда у меня в кармане лежала огромная сумма, доверенная хозяином этого Эдварда‑Эдмонда.
Прежде чем переступить порог, я обернулся к лакею:
– Мистер Кобб назвал тебя Эдвардом, а мистер Хаммонд – Эдмондом. Так как же тебя зовут?
– Эдгаром, – сказал он, захлопнув дверь у меня перед носом.
Учитывая все, что я знал о плане, задуманном Коббом, я пришел к одному выводу: крупье выдал план мистеру Бейлору. Насколько мне было известно, он был единственным, посвященным в тайный заговор, помимо Кобба, Хаммонда и меня, а так как он раздавал карты, никто другой не мог подстроить столь плачевный результат. Он запросто мог предложить Бейлору полюбовно разделить выигрыш. Я чуть было не отправился на поиски мерзавца, чтобы выбить из него признание до возвращения к Коббу, но здравый смысл не дал мне этого сделать. Вполне вероятно, что крупье мог изменить ход игры в пользу Бейлора, но доказать это я не мог, и, прежде чем что‑то предпринимать, мне были нужны дополнительные сведения. Соучастие крупье было одним из наиболее вероятных объяснений, но отнюдь не единственным. Я видел враждебность по отношению к мистеру Коббу как со стороны его лакея, так и со стороны племянника, и вполне возможно, что по крайней мере один из них также приложил к делу руку.
Выходит, чтобы спасти свою честь, у меня не было иного выбора, как пойти к мистеру Коббу, рассказать ему о случившемся и вызваться не только вернуть его деньги, но и выяснить, почему его план провалился. Я мало знал об этом человеке и не мог ручаться за его благоразумие. Возможно, он был просто несдержан в разговорах перед прислугой. Возможно, Бейлор прослышал об этом плане от друга или еще каким‑то образом. Было бы неблагоразумно предпринимать какие‑либо шаги, не получив дополнительных сведений.
Я постучался, лакей тотчас открыл дверь и встретил меня ухмылкой, сложив свои губы в подобие клюва.
– Еврей Уивер, – сказал он.
– Еврей Уивер, – сказал он.
– Эдгар, душегуб и лизоблюд, настолько ничтожный, что никто не помнит его имени, – ответил я без обиняков, поскольку был зол, устал и не настроен играть в игры с этим человеком.
Он снова провел меня в гостиную, где на этот раз мне пришлось ждать не менее трех четвертей часа и тиканье напольных часов казалось мучительно громким. Я будто ожидал операции по удалению камней из почки – панически боялся ее, но понимал, что она неотвратима, и хотел только, чтобы все скорее началось, дабы скорее закончилось. Наконец явился Эдгар и пригласил пройти в кабинет. Мистер Кобб, одетый в спокойный коричневый костюм, выжидательно замер с улыбкой ребенка, предвкушающего леденец. В кресле напротив, зарыв нос в газету, притаился мистер Хаммонд. Он вскинул на меня глаза и вернулся к чтению, не сказав ничего.
– Полагаю, у вас есть известия, сэр, – сказал Кобб. Он сжимал и разжимал кулаки.
– Есть, – сказал я, когда он сел, – но это плохие известия.
– Плохие известия. – Улыбка исчезла. – Но деньги у вас?
Теперь мое присутствие вызвало интерес у Хаммонда. Он отложил газету и пристально посмотрел на меня. Его глаза едва выглядывали из‑под завитого парика, как у черепахи из‑под панциря.
– Боюсь, нет, – сказал я. – Все пошло не так, как вы планировали, сэр. Я не люблю оправдываться, но на этот раз не мог ничего изменить. Возможно, вас предал крупье, поскольку он сдал мне не те карты, а когда я проиграл, он и глазом не повел. Я долго обдумывал события вчерашнего вечера и пришел к заключению…
– Как я и предсказывал, – ровным тоном сказал Хаммонд. – Еврей украл твои деньги.
– Они потеряны в результате предательства, – ответил я, изо всех сил стараясь не выглядеть высокомерным или рассерженным, – но, уверяю вас, отнюдь не моего предательства.
– Да вам просто больше нечего сказать в свое оправдание! – выкрикнул Хаммонд.
Однако Кобб охладил его пыл взглядом.
– Если бы вы украли деньги, сомневаюсь, что вы бы пришли сюда сообщить об этом.
– Ба, – сказал Хаммонд, – он, вероятно, хочет получить свои пять фунтов вдобавок к тому, что украл. Ну и проходимец.
– Чепуха, – сказал Кобб, обращаясь скорее ко мне, чем к своему племяннику. – Однако вы, видимо, потеряли деньги, и хотя это не столь тяжкое преступление, тем не менее непростительное.
– Я проиграл их, но не могу винить в этом себя: я считаю, что был обманут и запутан. Уверяю вас, что не успокоюсь, пока мы не выясним, кто…
– Вы уверяете меня? – сказал Кобб. В его тоне послышалось что‑то угрожающее. – Я доверил вам деньги, вы клялись, что не обманете моего доверия. Выходит, вашим уверениям грош цена.
– Такой результат был предсказуем, – заметил Хаммонд. – Полагаю, я и сам мог бы так поступить.
– Я не обманул вашего доверия, – сказал я Коббу, чувствуя, что теряю самообладание. Я был обманут так же, как и он, и его намеки мне не нравились. – Должен заметить, что это был ваш план, и он не сработал. Однако это не имеет значения, поскольку я решительно настроен…
– Говорите, мой план? – снова перебил меня Кобб. – Вы, оказывается, дерзкий малый, Уивер. Я этого не ожидал. Извольте, можете дерзить сколько угодно, но раз мы установили, что ущерб нанесен по вашей вине, вы обязаны признать, что должны мне тысячу двести фунтов.
– Совершенно верно, – кивнул Хаммонд. – Он должен вернуть долг немедленно.
– Вернуть долг? Сначала я должен узнать, кто похитил у вас деньги, и мне потребуется ваша помощь.