Вот только джаз меня не увлекал.
Стоявший рядом с ним Пол бросил на него ласковый взгляд.
– Но ты с ним перепихнулся?
– Нет. Для этого он был чересчур добропорядочен. И не гляди на меня так. Держу пари, что и ты оставлял такие сообщения пару‑тройку раз в твои бурные годы! – Пол пожал плечами с намеренно уклончивым видом, и Майк весело ткнул его под ребро: – Вижу, вижу! И бьюсь об заклад, что уж ты‑то своего не упустил!
Любовное подтрунивание. Угораздило же стать этому нечаянным свидетелем.
– Ничего подобного! Я даже не встретился ни разу ни с кем из них. Мне голоса их показались... чересчур...
– Ну да – не такими похотливыми, как ты рассчитывал! – хохотнул Майкл, вновь наполняя бокал Пола, а затем, склонившись ко мне, сделал то же самое с моим бокалом. Меня частично даже увлекала эта сцена – интересно было наблюдать оттенки их отношений. Анна была бы в восторге, все это очень ей подходит – выпивка, компания, поддразнивание, болтовня. Вспомнились давние наши вечера, когда у нас было больше времени и сил. Но Анны с нами не было, что и послужило причиной нашего здесь пребывания. Я покачала головой.
– Думаю, у женщин это не так. Для гомосексуалистов же это является своего рода охотой.
Пол благожелательно улыбнулся мне.
– Нет, дорогая Стелла, какая же это охота таким окольным путем! Охота предполагает азарт, действие. А это все слишком умозрительно.
– Ну, на каком‑то этапе она прекратила болтовню и начала действовать. Разве не об этом говорят ее телефонные счета?
Счета я нашла в папке, после того как уложила Лили в постель. Счета на конец июня, где все время повторялся номер центральной справочной, а фунты так и летели, множась. Можно было различить три‑четыре серии обзвонов – с конца мая и в июне. Где‑то в середине июня звонки прекратились. А сейчас июль. Мы сидели, изучая счета.
– Кругленькая сумма выходит, ей‑богу! – Майкл тихонько свистнул. – Неудивительно, почему в первые мои месяцы в Лондоне я постоянно был на мели. Но что доказывают эти счета – количество звонков или длительность разговоров, пустую болтовню?
– Второе, если опираться на мой собственный сегодняшний опыт. Но видите, что звонки прекращаются? Либо Анна устала слушать болтовню, либо на чем‑то остановилась.
Пол передернул плечами.
– Говоришь, ты позвонила кому‑то из парней, которым звонила она?
Я кивнула.
– И они еще отвечают?
– Не все. Некоторые отвечают.
– И какое у тебя от них впечатление?
– Довольно безнадежное.
– Не те мужчины, которыми Анна могла бы увлечься?
– Да уж. Впрочем, если только... – Я запнулась, подыскивая слова. – ...Если только она не дошла до какого‑то отчаянного состояния. – Наступила пауза. – Я думаю, что ваш союз мог на нее так повлиять... заставить ее почувствовать себя более одинокой, обделенной, лишней...
– Мы старались окружить ее вниманием. – Пол моментально встал в позу обороняющегося. – И она знает, что ничего не изменится.
– И я это знаю. Я не обвиняю тебя. Я только... – По‑моему, вы оба ошибаетесь, – вмешался Майкл, и голос его звучал спокойно и самоуверенно.
– В чем ошибаемся? – осведомилась я.
– Во всем этом деле. В Анне. По‑моему, ни в каком она не в отчаянном состоянии. Просто она много об этом думала. –
– О чем думала?
– О мужчинах. О сексе. Пол задержал на нем взгляд.
– Что навело тебя на эту мысль? Качнувшись на кресле в обратную сторону,
Майкл положил фотографию на стол.
– Ну, во‑первых, она стала больше заботиться о своей внешности. В последние месяцы экспериментировала с цветом волос, подсвечивала черноту...
– Правда? – вновь удивился Пол.
– Ага. И со мной это обсуждала. Какой оттенок ей подошел бы больше. Это ведь моя специальность – цвет, освещение... Ей нравился оттенок красного дерева. При определенном освещении красноватый отлив – это красиво. Она стала больше переодеваться, наряжаться, предпочитая не укрывать тело, а обнажать его. Словом, она стала явно соблазнительнее.
– Соблазнительнее? – задумчиво повторила я, пробуя на вкус это слово, от которого веяло какими‑то резкими и пряными ароматами с привкусом хищности.
– Ага. – Он пожал плечами. – Именно соблазнительнее.
– И что же еще говорила она тебе, помимо соображений о цвете волос? – спросил Пол, и видно было, что он искренне заинтересован – не только тем новым, что ему открывалось в Анне, но и тем, что узнавал он о своем любовнике.
– Да ничего такого. Но ведь это же совершенно очевидно, разве не так? Лили подрастает. И при всей ее любви к дочери она не может этого не замечать. Думаю, ей понадобилось расправить крылья. Попытаться расправить их. И посмотреть, что из этого выйдет, получится ли опять.
И, услышав это, я вдруг отчетливо осознала, что, может быть, мы стали жертвой. Как раз слишком долгое знакомство с Анной, слишком хорошее знание ее сослужили нам плохую службу. Там, где мы видели женщину, в которой основополагающим были прошлые, старые раны и всеобъемлющая любовь к Лили, Майкл увидел личность, сумевшую сквозь все это прорваться, личность, возможно, направленную в будущее.
Пол нахмурился.
– Если не от нее, то откуда тебе это известно? Майкл улыбнулся.
– Знаешь, беда твоя в том, что ты думаешь, будто те, кто моложе, меньше понимают.
– Вовсе нет! – растерянно проговорил Пол. – Но какая наглость!
Майкл осклабился, радуясь тому, что загнал его в угол.
– Послушай, это все просто. В прошлом году я наблюдал, как то же самое происходило с Меган. Меган – это моя старшая сестра, – пояснил он мне. – Три года назад ее бросил муж, оставил с двумя малышами. Она была образцовой матерью, работала и по сторонам не глядела, но потом ей это надоело. Временами она чувствовала, что ей надо встряхнуться, пожить не только для детей, но и для себя, проверить, есть ли еще порох в пороховницах. Думаю, что подобное происходит и с Анной.
Мы оба молча обдумывали услышанное. Я Анну не видела с конца апреля, когда она приезжала ко мне – занятая работой, деятельная, она покупала одежду, а временами пребывала в отличном настроении и точно пьяная. Потом были несостоявшиеся телефонные разговоры или такие, где обе мы говорили кратко из‑за работы, ее и моей. Может быть, она считала, что я ее не одобрю, или подозревала, что я со своей размеренной, устоявшейся жизнью не тот человек, с которым надо этим делиться. И то же самое относилось к Полу, занятому расширением дела и новым романом. Обнаруженные теперь в Майкле интуиция и сострадание к ближним сделают его для Пола еще более подходящей парой, обострят их отношения, добавив к ним пикантности, еще теснее сблизят их. Как ни странно предполагать подобное, но исчезновение Анны может повлечь за собой и положительные последствия.
– Так каковы наши выводы? – сказал Пол. – Расскажем ли мы все это полиции? А, Стелла?
– Не знаю. Да и что рассказывать? Ты прав. У нас нет доказательств того, что ее исчезновение как‑то связано с этими объявлениями. А если даже и связано, как нам узнать, с которым из них? Зафиксированы десять или пятнадцать звонков. Их могло быть и сотни. Она могла откликнуться и как‑то иначе, могла даже сама давать объявления.