Платили ей немного, зато и работа отнимала у нее совсем немного времени, а заодно открывала доступ на все вечеринки, где она могла встретить кучу самых разных людей.
Кит отставила свой бокал:
– Похоже, Доринда неплохо проводила время в тот вечер, когда я видела ее в баре «Тауэрc». Думаю, ей в первую очередь нравилось липнуть ко всем мужчинам в отеле. И еще мне кажется, что она была навеселе.
– Да, она любила выпить. – Джаззи снова хихикнула. – Может, потому и утонула.
– Кому повторить? – вмешался Стив, явно желая сменить тему.
– Мне! – решительно отозвалась Джаззи. – И побольше содовой! Быстрее!.. Я не хочу пропустить закат!
Риган сделала маленький глоток из своего бокала. Такое ощущение, что, куда ни пойдешь, все равно в итоге окажешься в Пейтон‑плейс. [8]От этих сплетниц просто некуда податься. От таких, как эта Джаззи, например. Они просто вездесущие.
Пол и Марк, друзья Стива по колледжу, зашли в дом, чтобы взять еще по бутылке пива. А они вроде неплохие ребята, подумала Риган. Да и Стив тоже. Был ли он подходящей парой для Кит, это уже другой вопрос, но прошло еще слишком мало времени, чтобы в этом разобраться.
Вся компания наслаждалась тем, как заходит солнце; охая и ахая, они наблюдали за тем, как на небе сменяются краски. Все в один голос твердили Стиву, как ему повезло заполучить дом в таком шикарном месте. Когда последние ослепительно красные и оранжевые лучи погасли, исчезнув за горизонтом, художник и его жена‑кукольница решительно встали.
– Спасибо, Стив, – сказал художник, – думаю, нам пора. Завтра нам надо будет рано встать, чтобы лететь на Мауи на вернисаж. Надеюсь, нам повезет и удастся продать что‑нибудь из картин и кукол. – Его жена была коренной гавайкой, а художник, как он сам себя называл, стареющим хиппи, который приехал на острова двадцать пять лет назад, чтобы обрести себя. Его светлые волосы были собраны в конский хвостик, а у его супруги была роскошная грива сверкающих иссиня‑черных волос, которая каскадом ниспадала ей на плечи.
Оставшиеся гости погрузились в машину Стива и устремились в город, в ресторан «У Дьюка» и бар «Бэйрфут». Ресторан был назван в четь Дьюка Каханамоку, одного из самых прославленных и почитаемых граждан Вайкики, признанного «короля международного серфинга». Завоевав себе мировую славу чемпиона по плаванию, он также появился в двадцати восьми голливудских фильмах, а спустя какое‑то время стал гавайским посланцем доброй воли штата Алоха. [9]Несмотря на то что прошло уже немало лет после его смерти, Дьюк по‑прежнему считался самым выдающимся спортсменом за всю историю Гавайских островов. Он никогда не видел снега, и ему приписываются слова: «Счастье – это когда ты как рыба плаваешь в воде». На пляже Вайкики стоял большой памятник: Дьюк с распростертыми руками, застывшими в традиционном гавайском «Алоха». Каждый день десятки его поклонников приходили, чтобы повесить ему на шею цветочное ожерелье, тем самым отдав дань уважения своему кумиру. Стив показал им утопающий в цветах памятник еще по пути к себе.
Бар был набит битком, но им все‑таки удалось занять свободный столик на улице. Джасмин, похоже, была знакома с львиной долей посетителей бара, что нисколько не удивило Риган. Какая‑то женщина у стойки остановила Стива и, положив ему на плечо руку, начала что‑то оживленно тараторить. Риган показалось, что Стив смутился и что ему неприятно ее присутствие. Быстро отделавшись от настойчивой дамы, он присоединился к группе, и они заказали напитки и гамбургеры. Риган вдруг почувствовала, что страшно устала. Был уже поздний вечер, а по нью‑йоркскому времени два часа ночи. По телевизору, висевшему над стойкой бара, передавали репортаж о снежной буре на севере Восточного побережья.
На следующей неделе я обязательно буду там вместе с Джеком, подумала Риган. Ей вдруг стало очень одиноко. Конечно, она была рада, что Кит выглядела такой счастливой, но, по правде сказать, ей совсем не улыбалось провести все выходные в этой компании, хотя, похоже, к этому все шло. Уже велись разговоры о какой‑то вечеринке завтра вечером в доме у Стива. Не сомневаюсь, что «вечеринка» в понимании Стива – это весьма расплывчатое понятие, уныло подумала Риган.
Она взглянула в сторону Пола и Марка, которые уже вовсю флиртовали с одинокими девушками в баре. Наверное, было бы глупо с моей стороны обижаться на них, размышляла она. Обручальное кольцо на моем пальце говорит само за себя. Джасмин, перегнувшись к соседнему столику, о чем‑то оживленно беседовала с сидевшими за ним посетителями. Стив нашептывал какие‑то нежности на ухо Кит.
Среди этого шума и гама Риган не сразу поняла, что у нее звонит телефон. Она принялась рыться у себя в сумочке в поисках аппарата. Интересно, кому это могло прийти в голову звонить мне сюда в такой час, встревоженно подумала она. Ведь дома все уже давным‑давно спят.
– Слушаю, – сказала она, откопав наконец телефон.
– Риган?
– Да, это я.
– Это Майк Дарнелл, приятель Джека. Я инспектор из отделения полиции Гонолулу. Он попросил меня вам позвонить.
– О, привет, Майк, – улыбнулась Риган. – Как это любезно с вашей стороны.
– Я тут заработался допоздна, но потом подумал, а не расслабиться ли мне немножко «У Дьюка» ? И решил, что, может быть, вы с вашей подругой составите мне компанию.
– А я как раз сейчас «У Дьюка».
– Бросьте меня разыгрывать.
– С чего бы это я стала вас разыгрывать?
– Ну, не знаю. Коль скоро вы помолвлены с Джеком Рейли, от вас всего можно ждать.
Риган рассмеялась:
– Я здесь с компанией. Присоединяйтесь к нам. Мы сидим снаружи, по левую сторону от стойки бара. Нас шестеро, но, вполне вероятно, к вашему приходу будет еще больше.
– Я буду с вами через пару минут.
Риган выключила телефон, а Джасмин поинтересовалась:
– Кто это звонил?
– Друг моего жениха. Он из отделения полиции Гонолулу. Сейчас он к нам присоединится.
– О, – только и нашлась что ответить Джасмин.
Наша Джаззи что‑то занервничала, подумала Риган. Или мне это только кажется?
Посреди ночи Нора Риган Рейли вдруг проснулась. За окном завывал ветер, и она услышала, как в стену дома что‑то ударило. Светящиеся цифры на электронном будильнике показывали: 2:15. Рядом с ней мирно похрапывал Люк. Нора улыбнулась, глядя на мужа: спит как ребенок, и хоть бы что. Его и пушками не разбудишь. Бум. Бум.
Нора встала и протянула руку за халатом, который лежал на атласной скамеечке у изножия кровати. Они с Люком любили, чтобы в спальне было прохладно, а в эту ночь в этом не было ничего необычного. Завернувшись в халат, она подошла к большому окну и отодвинула штору – как раз в тот момент, когда огромная толстая ветка одного из деревьев у них во дворе с хрустом отломилась и рухнула на землю, подняв тучу снежных хлопьев. Это было любимое дерево Риган, когда та была маленькой, вспомнила Нора.
Стоя у окна, она могла слышать размеренное дыхание спящего мужа. Нет никакого смысла будить его, подумала она, выглядывая во двор. Теперь уж ничего не поделаешь. Завтра ему предстоит трудный день. И речи быть не может о том, чтобы устраивать похороны в такую погоду: все дороги стали непроезжими. И поэтому все многочисленные родственники усопшего старого лыжника будут безвылазно сидеть в отеле и одолевать Люка вопросами. Как будто в его власти изменить погоду.
Нора забралась обратно в постель, слушая, как посвистывает ветер. Надеюсь, что на Гавайях сейчас гораздо спокойней, подумала она.