Только я, не в обиду Полине сказано, за сынками обеспеченных мамаш не охотилась, а Гарьке наследницы алмазных копей не нужны, мы друг друга любим. Ни за что бы Игорь на денежки не польстился, только Марина попросила Костю выручить. Между нами говоря, Арапов дрянь! Вы что про него знаете?
Я развел руками.
– Обычную информацию: учится, ведет нормальный образ жизни, не пьет, не курит, не колется, заурядный мальчик.
– Мальчик! – взвизгнула Маша. – Умереть не встать. Да подобные людишки до могилы «мальчики». Костя хитрый, беспринципный, а уж актер! Ему следовало в театральное училище поступать! Такое изобразить способен: тю‑тю‑тю, на цыпочках! Ах‑ах‑ах, Костик, милейший паренек, мухи не обидит. Знаете, что мне Гарька рассказывал? Ой, да всего и не перечислить! Сколько раз Костя Игоря просил о помощи! Вечно в девках путался! С одной спит, другой глазки строит, третьей намеки делает. И ведь всем, ВСЕМ жениться обещал, а девчонки мигом губы раскатывали, конечно, завидный жених! На новенькой иномарке, с деньгами в кармане! Он их всех в мамину квартиру таскал, Марина на службе целые дни проводит, Аня, его сестра, учится, никто не мешает. У Араповой шикарные апартаменты, вот идиотки и примеряли на себя роль хозяйки. Только Костик больше месяца ни с кем не водился, тридцать дней истекло – пошла на…! Ясный перец, отвергнутые девчонки к Марине со слезами бежали, а та от любовниц сыночка откупалась, она Костика больше жизни любит, прямо мазохизм какой‑то, чем гаже «ребеночек» поступает, тем сильнее мамочка квохчет! Впрочем, даже ей надоело, и она Косте сказала: «Не води каждую б… к нам домой».
Мерзавец не посмел ослушаться, а мать на следующий день раскаялась и сняла детке сексхаус, квартирку, где «малыш» с девочками трахался.
– Странно, что Марина не захотела приобрести Косте личные апартаменты, – удивился я, – молодому мужчине нужно хлебнуть самостоятельной жизни.
Маша расхохоталась.
– Говорю же! Хитрый он, все время Марине твердил: мамуля, не могу тебя одну бросить!
– Наверное, Костя очень любит мать! – воскликнул я.
Башлыкова скривилась.
– Ага, впечатление нужное создавал, только я знаю правду. Костя был жуткий эгоист, ему страшно удобно при маме! Не о чем париться! Холодильник набит битком, шмотки постираны, деньги в тумбочке. Нет, одному ему обитать не хотелось, натрахается в сексхаусе и к мамулечке, гоголь‑моголь хавать. И ведь что удивительно: все его девки порядочными оказались. Они сначала, правда, кричали о потерянной невинности, потом уходили, унося в клювике некую сумму, но пропадали и больше не объявлялись. Одна Полина не растерялась, ребеночка родила, решила, что ваучер теперь на безбедную жизнь имеет. Ей Марина ого‑го сколько отмусоливает, официально внучку признать не пожелала, но ответственность за нее чувствует.
– Почему бы ей не женить сына на Полине? – удивился я.
Маша вытащила сигареты, не дамский вариант с ментолом, а крепкое, мужское курево, задымила и с еще большим раздражением воскликнула:
– Была такая идея, но Костик за сердце схватился, предынфарктное состояние изобразил и давай мамочке врать: «Познакомился вчера с девушкой, любовь с первого взгляда на всю жизнь, если сейчас женюсь, потеряю счастье. Мамуля, спаси!» Ну Марина к нам и примчалась, чуть не на коленях стояла: «Удружите Костеньке, он слишком дорого может заплатить за ошибку молодости. Полина обещает экспертизу сделать, обратиться в суд по поводу установления отцовства, хочет искупать в грязи не только Костю, но и меня».
– И Игорь согласился? – подытожил я.
– Верно. В основном из‑за Марины, – пояснила Маша, – она мне помогла, взяла на работу, когда я еще ничего не умела, и вот дорастила до начальницы отдела.
Потом, Костя хоть и гад, но Игоря он любит, сколько раз его деньгами выручал, и опять же Марина Гарьку на службу определила, хороший оклад положила лишь потому, что он ближайший друг ее сына, а мы люди благодарные, думали, года два‑три Игоряшка мужем этой швабры числиться будет, и хорош. Мы сейчас себе ребенка позволить не можем, а вот когда материально готовы будем, ну, тогда Игорь разведется, хотя стремно, конечно, Полина на него алименты повесить собирается, но Марина обещала их выплачивать.
– Полина еще намекала на какие‑то вспышки гнева, приключавшиеся с Игорем, разбитые окна, поврежденные газетные ларьки…
Маша вытаращила глаза.
– Что?!! Ну и сука! Не верьте ей! Ничего подобного не было! Гарька тихий человек, не пьет, не колется! Ну сволочь! Падла! Хватит! Только развод! Пусть теперь в суд идет, Игорь мигом экспертизу потребует и зафиксирует, что девчонка не от него. Ишь, дрянь какая! Да Гарька даже не прикасается к «дури», никогда ничем таким не балуется!
– Но тогда разразится скандал, Полина сообщит всем историю про Костю.
– Теперь мне плевать на это, – гаркнула Башлыкова, – раз она подличает, то и мы имеем полное право ответить. И вообще, сейчас уже без разницы, кто кому ребенка сделал!
– Спасибо за исчерпывающие объяснения, – улыбнулся я, – но мне все же хочется поговорить с Игорем. Где он?
– В командировке, – спокойно ответила Маша, – его Арапова услала в Минск.
– В Белоруссию? – изумился я. – А на работе его соседка по комнате сказала, будто Рогатый взял дни за свой счет.
– Правильно, – кивнула Маша, – Марина сейчас собирается расширять производство, ей кажется перспективным рынок ближнего зарубежья, но не только наша хозяйка лекарствами занимается, других полно, и они тоже на Минск поглядывают. А в бизнесе знаете как – кто первый встал, того и тапки. Если сама Арапова в Белоруссию порулит, конкуренты насторожатся, нужно сначала на разведку мелкую, но верную сошку отправить. Поэтому Игорь всем растрепал, будто на рыбалку отпросился, а сам поехал с поручением в Минск. Вот только Полине, сволочуге, деньги передать забыл, а она, мерзавка, бучу замутила.
– И когда Рогатый вернется?
– Через десять дней, – не моргнув, ответила Маша.
– Скажите, у Игоря имеются визитные карточки? – задал я последний вопрос.
– Естественно, – усмехнулась Маша, – как же иначе?
Глава 16
Выслушав мой краткий отчет, Нора сухо велела:
– Жди звонка.
– Где?
– Стой на месте.
– Можно я пойду на парковку и посмотрю, что с машиной? – попросил я.
– Не следует задавать глупых вопросов, – отрезала Нора, – решай проблему с тачкой и держи телефон под рукой, а то до тебя частенько дозвониться нельзя.
Я решил не протестовать и не оправдываться, похоже, Элеонора в плохом настроении. Лучше не трогать хозяйку, иначе можно стать жертвой ковровой бомбардировки. Попасть Норе под горячую руку очень опасно; думаю, когда Пентагон разрабатывал тактику войны под названием «выжженная земля», он консультировался с моей хозяйкой, та способна в момент раздавить любого, не разбираясь особо в обстоятельствах. Правда, потом, остыв, Элеонора назначит пенсию близким покойного, установит на могиле монумент, привезенный за бешеные деньги из Рима, устроит фестиваль памяти погибшего, – словом, отмучается совестью по полной программе, но это будет потом, после убийства. Ярость вскипает в Норе, словно пена на молоке, стихийно и бесконтрольно. Впрочем, сравнение не совсем верно: выключив огонь под кастрюлей, вы добьетесь мгновенного «затишья», белая масса опадет, а в случае с Норой не поможет ничто, ее гнев утопит вас безвозвратно.