– Неправильно, зайка. От бабули и дедули ушел ум. Шутка.
– Вы не поняли? Лиза угодила в ДТП, – повторила я, – она врезались в бетономешалку.
– Пустяк, – сказал Вадик, – вечно она на дорогу не смотрит. Помню, Лизка торопилась как‑то в спа‑салон, болтала за рулем по телефону, выскочила на Красную площадь, там репетиция парада шла, и вломилась в ракету типа «земля – воздух». Прикольно получилось. Хорошо хоть она не стартовала. В смысле, ракета.
Я подумала, что Вадик шутит, но тут Гриша добавил:
– Я всегда считал, что на параде муляжи возят!
– Не, – замотал головой Вадим. – Хрень была настоящая, мне пришлось потом к военным ехать, автографы раздавать. Лизка мастер спорта по глупостям. Втюхаться в ракету! Что ей бетономешалка? Расфигачит ее и не заметит.
Григорий надулся.
– Ты хоть помнишь, в каком сериале снимаешься? Или в мозгах все ленты перемешались?
– Прекрати, – скривился Вадик. – Орел уходит от погони. Иду переодеваться. Даша, устройся тут!
– Да, правильно, лучше сядь на стул и не выступай, – приказал Гриша.
Я была настолько удивлена поведением мужчин, которые даже не попытались изобразить беспокойства по поводу аварии, в которую угодила Лиза, что молча заняла отведенное мне место и беззвучно сидела до того момента, как начались съемки.
– Шикарно, – заорал Григорий, когда Вадик появился под софитами. – Значитца, внимание! Ты готов? Граф на стреме?
– Напомни действие, – капризно попросил Полканов.
– Орел мчится по городу, – закричала женщина, у которой на голове сидели большие наушники. – За ним гонится Граф. Путь Орлу преграждает семиэтажное здание, герой ловко карабкается вверх, Граф не отстает. Когда они достигают крыши, Орел прыгает на соседний дом, преодолевая пять метров пропасти, Граф следует за ним и падает. Конец. О’кей?
– Йес, – кивнул Вадим. – Все, как обычно.
Мне стало любопытно. Павильон огромный, но где тут здоровенный дом? Как режиссер собирается снимать прыжок с крыши на крышу? Вадик что, сам проделает этот трюк?
– Тишина на площадке! – заорали сбоку. – Первый идет Граф, выпускаем по хлопку, Орел побежит, когда преследователь приблизится к красной точке. Кадр сто девяносто семь, дубль один! Мотор!
Послышался резкий, похожий на выстрел звук. Я вздрогнула, Вадик присел, потом завизжал и понесся в сторону камеры, установленной на высокой подставке. Из темноты одним прыжком вылетел пес, раза в два больше Афины. Из его рта капала кровь, рыжая шерсть стояла дыбом, хвост торчал, как восклицательный знак.
– И‑и‑и‑и, – орал Вадик, несясь со скоростью, которой позавидуют бегуны Эфиопии.
– У‑у‑у‑у, – выл пес, быстро сокращая расстояние.
Собака выглядела жутко. Мне захотелось нырнуть под стул, но, несмотря на стресс, я поняла, по какой причине Вадима снимают одновременно в пяти сериалах. Капризный, тщедушный, апатичный Полканов преобразился в долю секунды. Сейчас его лицо искажал настоящий ужас, тело летело вперед снарядом, руки не успевали за ним, болтались сзади, пальцы свела судорога, по сгорбленной спине стало понятно: главный герой охвачен первобытным страхом. Наверное, так паниковал неандерталец при виде молнии, ударившей в дерево.
Наверное, так паниковал неандерталец при виде молнии, ударившей в дерево. Пришлось признать: Вадим гениален. Он идеально владеет телом. Ему не нужно кричать: «Мне страшно!» Эмоции понятны без лишних слов. Высший пилотаж!
За пару секунд Полканов достиг больших дверей студии, распахнул их и выскочил в коридор. Пес запоздал на мгновение, ткнулся мордой в захлопнувшуюся створку, сел перед преградой и заскулил.
– Степочка, Степочка, – закричала хрупкая девочка, выныривая из мрака зала, – заинька! Ты не ушибся? Чертов Полканов! Куда его понесло? Степонька, иди сюда!
Тут только я сообразила, что кровь в пасти монстра не настоящая – всего‑то уловка гримеров. Собака медленно потрусила к хозяйке. Та достала из привешенного к поясу мешочка кусочек сыра и сунула подопечному:
– Ешь, пусик!
– Что за хрень! – завизжал Гриша. – Вадим…! Эй!
У меня в кармане затрясся телефон, я быстро выхватила трубку и шепнула:
– Кто там?
– Скажи дураку, что я вернусь на площадку только после того, как уберут дерьмо! – заорал Вадим.
– Где Полканов? – надрывался Григорий. – Какого… он в галерею усвистел?
Я откашлялась и крикнула в ответ:
– Он у меня на телефоне. Просит убрать с площадки… э… какашку!
Григорий замер, потом вполне мирно сказал:
– Спроси, что он имеет в виду?
– Дерьмо собачье, – завопил Вадим, слышавший Гришу.
Мне пришлось повторить фразу.
– Зоя, уведи пса, – распорядился режиссер.
Девушка схватила монстра за ошейник.
– Пошли, Степонька.
Когда они исчезли, я сказала в телефон:
– Проход свободен.
Дверь в студию приоткрылась, показалась голова Вадима.
– Безобразие, – начал возмущаться артист, – вы с ума посходили? Натравили на меня страх побережья Австралии!
Я с трудом удержала на лице серьезное выражение. Полканов не играл перепуганного насмерть героя, он на самом деле испытывал ужас.
– Рая! – надрывался Вадим. – Откуда в сценарии собака Баскервилей?
– Я тебя предупредила, – ответила женщина с наушниками, – Орел удирает, Граф его настигает.
– Я думал, он обычный граф, – слегка сбавил тон Полканов.
– Де ля Фер? [7]– тут же предположил Григорий. – Со шпагой, в камзоле, шляпе и на коне?
– Ну вроде того, – нехотя признался Полканов.
– Что дворянину делать в ленте, посвященной браткам, которые сбежали из тюрьмы? – зашипел режиссер. – Не из Бастилии, а из «крытки» [8] , в середине девяностых двадцатого века? Вадик, ты перепутал сериалы. Ладно, теперь, когда главный герой наконец‑то сообразил, куда его занесла нелегкая творческая судьбина, начнем заново. Орел убегает от Графа!
– Никогда, – отрубил Вадим.
– То есть как? – опешил Григорий.
– Снимаюсь без собаки, – объявил Полканов. – Не хочу работать с псом, он монстр.
– Сам ты урод, – прошипели из темноты. – Степа супермастер, не то, что некоторые якобы мужчины.
– Молчать! – гаркнул Гриша, потом, наполнив голос медом, он обратился к звезде: – Вадюша, без собачки никак.
– Почему? – спросил главный герой.
– Граф один из основных действующих персонажей, – пояснила Раиса. – Он живет в камере с заключенными, они его взяли щенком, выкормили, прячут от охраны.