Ирка отшатнулась.
– Брать эту гадость? В руки?
– Ну не в ноги же! – рассердилась я.
– Никогда! – отрезала домработница. – Дарь Иванна, простите, но я не могу! Вы меня знаете! Я любые ваши капризы выполняю, даже в библиотеке со шкафов пыль сметаю, хотя ничего дурее и не придумать. Одну полку обтрясешь, пыль мигом на другую перелетит. Но раз велено – я делаю. А со слизнем не могу!
– Ладно, – сдалась я, – ты его просто отыщи и мне скажи.
Ирка кивнула, я выхватила из ящика упаковку пилюль и понеслась к Дегтяреву. В спальне его не было, я поскреблась в дверь ванной.
– Эй! Ты как?
Ни звука в ответ.
Я забеспокоилась.
– Милый, ответь!
И снова тишина.
Я испугалась: вдруг Александру Михайловичу стало плохо? Поднялось давление, и он упал без сознания? Закружилась голова, он сломал ногу…
Осторожно приоткрыв дверь, я увидела полковника, сидящего на унитазе, быстро зажмурилась и поинтересовалась:
– Ты в порядке?
– Дашенька, – прошептал Дегтярев, – родная, я умираю!
Забыв про стеснительность, я разомкнула веки. За нашу многолетнюю дружбу я слышала от Александра Михайловича разные слова, но «родной Дашенькой» он меня никогда не называл.
Чуть не споткнувшись о сбившийся коврик, я кинулась к полковнику.
– Что? Говори скорей? Почему ты сидишь на унитазе, не подняв крышку?
– Я схожу с ума, – прошептал Дегтярев, – у меня инсульт случился.
– От удара пропадает речь, – приободрила я приятеля, – а ты бойко разговариваешь!
– У меня видения! Глюки, – еле слышно лепетал толстяк.
– И что тебе привиделось?
– Вчера ночью я смотрел кино, – оживился Дегтярев, – ужастик! Про инопланетную мразь, которая к людям через трубы просачивалась.
– Вот почему ты бессонницей маялся!
– А сейчас она тут!
– Кто?
– Мразь.
– Где?
– Загляни в ванну, только осторожно.
Я погладила полковника по голове.
– Дурачок! Насмотрелся, как маленький, страшилок! Вот уж не предполагала, что ты столь впечатлителен!
– Сунь нос в ванну! – настаивал толстяк.
– Хорошо, только, чтобы успокоить тебя, – улыбнулась я и перегнулась через край эмалированной чугунины.
Слава богу, я умею сдерживать порывы, поэтому не заорала во весь голос. Вся ванна была покрыта ковром из мелких улиточек, а у кранов восседала Джульетта, благополучно разрешившаяся от бремени.
– И как? – простонал полковник. – Она там?
– Нет, – храбро соврала я, – здесь совершенно чисто.
Полковник встал и нагнулся над ванной.
– Ой! – взвизгнул он. – Вот же она!
– Кто? – изобразила я изумление.
– Жуть из кино! И какие‑то катышки, – близоруко щурился толстяк.
– Никого тут нет! – упорно лгала я.
– Можешь здесь постоять? – обморочно прошептал Дегтярев.
– Сколько угодно, – заверила я его, – а ты куда?
– Пойду попью минералки. Только не уходи, пожалуйста!
– Конечно, милый, – сказала я, – лучше хлебни чаю, слопай бутерброд, кстати, вот, возьми супрастин.
– Спасибо, – пролепетал Александр Михайлович и, скукожившись, побрел к двери.
Не успела она хлопнуть, как я развила бурную деятельность.
Не успела она хлопнуть, как я развила бурную деятельность. Сначала, обхватив Джульетту за панцирь, попыталась оторвать ее от ванны. Не тут‑то было, она намертво присосалась к гладкой поверхности. Подергав мерзкую тварь в разные стороны, я приуныла, но потом догадалась, как действовать, открутила краны, и в ванну тонкой струйкой потекла вода. Джульетта издала чавкающий звук и начала ползти вверх. Вот тут я легко отодрала ее, поставила на пол и живо принялась собирать маленьких улиточек в шапочку для душа, не забывая при этом пересчитывать потомство. Раз, два, три, четыре… Детенышей оказалось пятьдесят три штуки, последний отчего‑то не всплыл, он остался на дне, под толщей воды. Испугавшись, что новорожденный захлебнется, я положила шапочку с «младенцами» на пол под раковину, опустила руки в воду, нагнулась пониже, потянулась за улиточкой и бултыхнулась в ванну.
Вода мгновенно залилась в нос и уши, но я ухитрилась схватить крошечное создание. Чихая и кашляя, я вынырнула, поставила дитеныша улитки на бортик, раскрыла глаза и услышала недоуменный голос Аркадия:
– Мать? Ты чем тут занимаешься?
Быстро кинув на новорожденного губку, я уложила голову на надувную подушку и постаралась вести себя естественно.
– Глупый вопрос! Принимаю ванну!
– При спальне полковника?
– А что тут странного?
– У тебя есть личный санузел!
– Я люблю иногда изменять своим привычкам, – заулыбалась я, – попросила Александра Михайловича пустить меня сюда!
Кеша поправил галстук.
– И плюхнулась в воду вместе с тапками?
Я пошевелила пальцами ног.
– Где ты видишь тапки?
– Они плавают рядом с тобой, – не успокаивался Аркадий.
– Ну… да… в принципе… – пришлось согласиться мне.
– Еще странно, что ты купаешься одетой, – с занудством истинного адвоката продолжал Кеша, – майку и джинсы не сняла. Почему?
– Э… э… э…
– Ты, наверное, замерзла? – с сарказмом спросил Кеша. – Решила выкупаться не раздеваясь. Жаль, что не нацепила шубу.
– Ну…
– Или надумала заодно устроить постирушку, – язвил Аркадий, – это очень удобно! Одобряю твое остроумное решение, надо налить побольше геля, и, образно говоря, убьешь всех зайцев: сама чистая и одежда тоже.
– Прекрати говорить глупости, – кашлянула я.
– И это приказывает человек, совершающий омовение при полном параде, да еще и с тапками?! – пафосно, как актер, возопил Кеша.
– Я набирала воду, наклонилась и упала!
– Зачем же ты перевешивалась через бортик?
– Хотела взять… – начала было я и замолчала.
– Что? Говори, – торопил меня Аркадий.
– Видишь гадость? – подал из комнаты голос Дегтярев.
– Да, – невозмутимо отозвался Кеша.
– Большую?
– Килограммов сорок пять.
– Она так выросла! – испугался полковник. – Когда я тебя встретил, она напоминала подушку.
– Теперь больше смахивает на грабли, – схамил Аркадий, оглядывая меня.
Я хотела обидеться, но тут в ванную влетел полковник.
– А маленькие… – начал он и осекся. – Это кто?
Я помахала ему рукой.
– Привет, милый! Не узнал?
– Где инопланетная мразь? – взвизгнул Дегтярев.
– Если ты имеешь в виду мать, то она перед тобой, – абсолютно серьезно заявил Кеша.