– Тут были еще маленькие, – ошалело сказал полковник, – похожие на большую, но мелкие.
– И сколько штук? – деловито осведомился Аркадий.
– Не считал, я плохо их видел, – признался Дегтярев, – очки потерял. Думаю, сорок штук или чуть больше.
Кеша закатил глаза.
– Искренне надеюсь, что тебя посетили глюки. Иметь дома одну большую мать и в придачу к ней сорок мелких мамашек! Страшнее перспективы нет!
– Уйдите оба! – разозлилась я. – Мне надо вылезти и переодеться.
– Глюки, – мрачно повторил Дегтярев, – видения, миражи! Я, похоже, умираю!
– Перед смертью стоит как следует подкрепиться, – усмехнулся Кеша, – пошли в столовую.
Когда Аркадий увел Александра Михайловича, я выскочила из ванны, сняла мокрую одежду, нацепила на себя халат полковника и наклонилась, чтобы взять шапочку с улиточкаами. Сейчас пойду к Вере, вручу ей деток вместе с мамашей и велю держать семейство под строгим присмотром, иначе бедный Дегтярев на самом деле лишится ума.
Нащупала шелестящий полиэтилен и увидела пустую шапчонку. Я в растерянности начала осматривать пол. Минуточку, а где улитки? И куда подевалась Джульетта?
Через пять минут я поняла, в чем дело. Под рукомойником обнаружилась дыра, она зияла в том месте, где серая гофра уходила в стену. Очевидно, шебутные улиточки ухитрились пролезть в отверстие и сейчас спускаются в подвал. А Джульетта, пока мы с Аркадием вели идиотский диалог, удрала через приоткрытую дверь в коридор. Надо немедленно объявить в доме поиски слизней. Причем действовать нужно оперативно, сохраняя полнейшую тайну. Представляю, какую истерику закатит Зайка, если увидит в своей комнате Джульетту!
Кстати, у Заи очень плохое настроение, она все пытается понять, каким образом секретарша Нина раскрыла козни Любы Ткачевой, пытавшейся обвинить несчастного начальника в изнасиловании.
Глава 13
Не успела я набрать номер Медведевых, как Таня схватила трубку.
– Да! – закричала она. – Кто это опять? Прекратите меня тиранить.
– Тебя замучили звонками? – удивилась я.
– Нет, – быстро ответила Татьяна, – вернее, да! Какой‑то идиот путает номер, требует ковер почистить, думает, что это химчистка. Достал!!!
– Что у вас нового?
– Миша совсем помешался, – с горечью воскликнула Таня, – поехали они анализы сдавать, так он заявил перед выходом: «Это моя доченька! Самозванка бы нашла способ отвертеться, а Настенька смело идет к врачу!» Знаешь, что он мне велел?
– Даже предположить не могу!
– Приказал обустроить Насте комнату. Когда девочку убили, я, чтобы Миша не переживал, детскую заперла. Два года она стояла нетронутой, затем я приказала мебель вынести, игрушки с одеждой раздать бедным. Нельзя же музей создавать, это абсурд! Живым следует жить, а мертвые им мешать не должны. Ну так теперь Настя хочет восстановить антураж. Она в мельчайших деталях вспомнила прежнюю обстановку. Я, например, забыла, какие там были занавески, а эта отчеканила: розовые с желтыми цветочками, бахрома витая. Она, видишь ли, из этой бахромы косички плела, вот и запомнила.
– И кровать прежнюю хочет?
– Да! Белую!
– Интересно, как она в ней поместится!
Таня засмеялась:
– Твоя правда! Непременно спрошу. Девка явно самозванка! Теперь я точно в этом уверена.
– Почему?
– Уж слишком нарочито действует! Зачем ей игрушки? И обстановка для десятилетней? Кто‑то рассказал ей про комнату, а Мишу она опутывает.
– И кто мог описать ей обстановку?
– Понятия не имею! Одно знаю точно: Настя умерла.
– И кто мог описать ей обстановку?
– Понятия не имею! Одно знаю точно: Настя умерла. Господи, надо найти ее тело!
– Вдруг ты ошибаешься?
– Нет! Нет! Абсолютно точно!
– Ты одна?
– Да! Эти двое анализы сдают, а Елены Сергеевны, слава богу, нет!
– Я сейчас приеду!
– Хорошо, – охотно согласилась Татьяна и с надеждой воскликнула: – Неужели ты что‑то узнала?
Едва Таня распахнула дверь, как я строго сказала:
– Я не сумею тебе помочь, если ты не расскажешь всей правды.
– О чем? – изумилась Медведева.
– О Насте.
Таня заморгала.
– Но я уже сто раз проговаривала ситуацию!
– Думаю, ты была не совсем откровенна!
Татьяна прислонилась к вешалке.
– Ты о чем?
– Почему ты столь непоколебимо уверена в смерти Насти?
Медведева мрачно уставилась в пол.
– Будем говорить у двери или соблаговолишь пройти в гостиную? – выдавила она из себя.
Я молча сняла туфли и двинулась по коридору.
– А что мне следовало думать? – закричала сзади Таня. – Десять лет от нее ни слуху ни духу! Потом, здрассти, я ваша доченька!
– Вот у меня нет такой уверенности, – тихо сказала я. – Да, Настя подтвердила фальшивую информацию о книге, но в остальном‑то она не допускала промахов. Отвечай немедленно, что ты знаешь!
– Ничего! – звенящим голосом ответила Таня.
– Ладно, – сказала я, – до свидания.
– Ты куда?
– Домой!
– Ты обещала мне помочь! Вывести аферистку на чистую воду!
– Не сумею сделать этого. Ты скрываешь нечто важное, лучше обратись в детективное агентство!
Таня забилась в угол дивана и горько зарыдала.
– Если б ты знала… – сквозь всхлипы твердила она, – хотя бы представляла, что я пережила… послушай… я видела тело… мертвое… растерзанное…
Я упала в кресло.
– Тебе показали труп Насти?
– Да.
– Господи!
– Да, да, да, – словно сумасшедшая, твердила Таня, – я ее сама хоронила, ночью, закапывала… там… на кладбище… тогда еще памятника не было… в общем… это…
– Но почему ты ничего не рассказала Мише? Отчего скрыла правду от Елены Сергеевны?
Таня вытерла лицо подушкой.
– Тебе не понять!
– Попробуй объяснить!
Медведева прижала к груди стиснутые кулаки.
– Мы жили с Мишей в одном дворе, я влюбилась в него в детском саду. Ей‑богу, правда! Караулила его у подъезда, пыталась подружиться, но он на меня внимания не обращал. Михаил на три года старше, разница казалась в детстве невероятной.
Я прикрыла глаза рукой – редко первая любовь перерастает в глубокое чувство. Я сама потеряла голову этак классе в седьмом, сохла по парнишке по имени Игорь Мречин. Каким он мне казался красивым! Умным! Совершенством! Но увы, мальчик не обращал на меня никакого внимания. На всех школьных вечерах я подпирала стену в надежде быть приглашенной Игорем, но он так ни разу и не позвал меня танцевать. Спустя много лет я встретила Игоря в магазине, мы обрадовались друг другу, поболтали о детях и разбежались. Я уходила с чувством изумления. Мне нравился этот невзрачный субьект? Где его неземная красота? Ну и дурочкой была я в детстве, столько слез пролито, а из‑за кого? Сказочный принц теперь казался потрепанным и жалким. А вот Таня была однолюбкой.
Чего она только не делала, чтобы привлечь внимание Миши.