Выжав сцепление и посмотрев по сторонам, я поехала в «Офеню». Решено, завтра отправлюсь в Калиново и порасспрашиваю народ. Насколько я понимаю, это деревня, а сельские жители все друг про друга знают.
В магазине все шло, как надо. Сегодня посетителей было не так уж много. Банди сидел у выхода, а Снап занимал позицию у двери в подвал. Наши псы в свое время прошли «курс молодого бойца», они знают основные команды и даже, если захотят, могут их выполнить. Но чаще всего оба прикидываются глухими, когда я кричу: «Домой!»
Впрочем, иногда мне кажется, что наши собаки понимают человеческую речь. Услыхав глагол «купаться», Банди, обожающий воду, несется в ванную и запрыгивает в джакузи, Снап, ненавидящий все мокрое и мылкое, мигом испаряется в неизвестном направлении. Хорошо, скажете вы, многие псы знают несколько наиболее часто употребляемых слов, типа «гулять», «обедать», «домой»… Но на днях Маня, желавшая помыть Снапа и не хотевшая носиться по всем комнатам, тихо сказала мне:
– Пожалуй, сейчас примусь за омовение мальчиков.
Она специально не употребила слово «купание», но в тот же миг Банди, радостно лая, понесся в ванную, а Снап исчез на втором этаже. Как объяснить таинственное появление Хучика в моей спальне после того, как я, сообщив вслух: «Пойду, лягу в кровать с коробочкой конфет», – пошла наверх.
Я не успела приоткрыть дверь, а мопс уже сидел, облизываясь, на подушке. Почему, увидев у кого‑нибудь в руках свою расческу, Черри мигом заползает под диван? Ну, предположим, понятно почему. Пуделиха терпеть не может, когда ее шерсть начинают приводить в порядок. Но она улепетывает только тогда, когда видит свою расческу, все остальные парикмахерские приспособления ее совершенно не пугают. А две недели назад Аркадий заявил:
– Мы поедем в гости к Тельковским, всех возьмем, а Жюли оставим дома, еще простудится, мороз на дворе.
Но когда сын подошел к машине, на заднем сиденье он обнаружил улыбающуюся йоркширскую терьериху. Для меня осталось загадкой, как полукилограммовая собачка ухитрилась открыть дверь джипа и как она вообще сообразила, в которую из четырех стоящих в гараже машин следует запрыгнуть?
Вот и сегодня Банди со Снапом ревностно несли службу, словно опытные разыскные собаки, понимая, что они находятся не дома.
– Молодец, мальчик, – похвалила я Снапа и поднялась к себе в кабинет.
Не успела снять куртку и убрать ее в шкаф, как дверь распахнулась и влетела Аллочка.
– Слава богу, – прошептала она, – ты вернулась. Тут пожарная охрана по магазину ходит. – Потом громко прибавила: – Входите, входите, Андрей Николаевич.
В кабинет вступил сухопарый мужик с брезгливо сжатыми губами.
Аллочка метнулась в торговый зал.
– У вас, уважаемый директор, – зазудел инспектор, – расстояние между стеллажами…
– Простите, – я довольно бесцеремонно перебила его, – но у нас только что был проверяющий.
– Кто?
– Минуточку, сейчас скажу. Ага, Владимир Иванович Воробьев.
– Так он из районного отделения! А я из городского!
Тут очень кстати появилась Алла с книгами и конвертиком. Когда Андрей Николаевич удовлетворенно вздохнул, я осторожно спросила:
– А всесоюзная пожарная охрана существует?
– Вы имеете в виду российскую? Федеральную? Союза‑то уж давно нет, – поправил Андрей Николаевич.
– Да‑да, именно!
– Есть, конечно.
– А они тоже проверки устраивают?
– Естественно.
После того как пожарный ушел, я повернулась к Аллочке:
– Слушай, сколько их вообще имеется, этих, с алчными руками?
Заместительница вздохнула:
– Чертова туча.
– А они тоже проверки устраивают?
– Естественно.
После того как пожарный ушел, я повернулась к Аллочке:
– Слушай, сколько их вообще имеется, этих, с алчными руками?
Заместительница вздохнула:
– Чертова туча. Я тут как‑то попыталась сосчитать, так сбилась. То ли сорок семь, то ли сорок восемь.
– Сколько? – От испуга я уронила коробку со скрепками. – Сколько?
– Ну, пожарная охрана, санэпидстанция, налоговая служба, мосгаз, мосводопровод, – принялась загибать пальцы Алла.
Я присела на корточки и стала собирать скрепки. А потом кричат, что в России медленно развивается бизнес. Как же ему, несчастному, идти вперед, если на каждом шагу его подстерегают с десяток жадных ртов и загребущих рук.
ГЛАВА 10
К моему удивлению, нужная деревня оказалась почти в Москве. Не успели закончиться кварталы Марьина и промелькнуть факел Капотни, как слева показался указатель «Калиново».
«Пежо» заскакал по плохо очищенной дороге. Это было не шоссе, а колея, которую проложили машины. Скребя картером по снегу, машина кое‑как выбралась на небольшую площадь. Я оглядела окрестности. Жаль, что не работаю на киностудии, потому что перед глазами предстала типичная сельская местность 70‑х годов, и какое‑нибудь кино, где действие происходит в те времена, можно было тут снимать без особых затрат.
Справа высилась полуразрушенная церковь, на которой поскрипывала облупившаяся вывеска «Склад МТС», слева виднелся длинный одноэтажный магазин. Здание давно просило ремонта, на его стенах лохмотьями висела облупившаяся краска. У порога торгового заведения, несмотря на холод, валялся мужик в ватнике и валенках, возле него сидела довольно большая рыжая собака. Когда я приблизилась к ступенькам, псина горестно вздохнула и на всякий случай осторожно зарычала.
– Не волнуйся, – успокоила я ее, – мне твой хозяин без всякой надобности. Ты бы лучше вместо того, чтобы тут сидеть и злобиться, сгоняла домой да кликнула хозяйку. А то погибнет мужик, мороз ведь.
Собака вскочила и опрометью кинулась по тропинке вниз, туда, где чуть поодаль виднелись покосившиеся избы. Совершенно не удивившись тому, что на пути встретилась дворняга, понимающая человеческую речь, я вошла в сельпо.
Сразу стало понятно, что перемены добрались и до Калинова. Магазинчик ломился от продуктов и товаров. В 70‑е годы тут скорей всего бы на полках валялись консервы «Частик в томате» и «Голубцы мясорастительные», куски хозяйственного мыла, ведра да грабли. Сейчас же здесь переливались бутылки, банки, блестели сигаретные пачки и шоколадки, высились головки сыра и розовые батоны колбасы. А за прилавком ласково улыбалось «лицо кавказской национальности».
– Что берем? – зачастил продавец. – Все есть! Ананас хочешь? Банан свежий, апельсин хороший, киви. Мангу купи, отличная манга!
Чтобы не разочаровывать торгаша, я согласилась на манго и спросила:
– Дом Натальи Филимоновой где?
Продавец развел руками:
– Прости, никого не знаю. Утром приехал, вечером запер магазин и уехал. Тут не живу, я москвич.
Оглядев черноглазого, чернобрового, золотозубого «москвича», одетого не по погоде в тоненькую летнюю куртенку, я вышла из «универмага» и наткнулась на бабу в красном пуховике, пинавшую пьяницу ногой, обутой в дешевый сапог из кожзаменителя. Увидав меня, она прервала свое занятие и со вздохом пояснила:
– Надоел ирод, пусть бы замерзал себе спокойно.
– Зачем же вы пришли сюда?
– Так собака прибегла, – пояснила тетка, – лает, заливается, любит гада. И мне жалко.