Можно продать ее, а на вырученные средства приобрести симпатичную новостройку, подальше от центра.
– Чтобы я уехала в глушь? – возмутилась тетка. – И потом, как ее продашь?
Из моей груди вырвался вздох. Недавно Сережка рассказал анекдот о мужике, который пришел к врачу с жалобой на аллергию.
– Где вы работаете? – поинтересовался доктор.
– В театре, – гордо ответил больной.
– Режиссером или актером?
– Нет, нет, – пояснил аллергик, – я стою за кулисами, а когда по ходу действия в пьесе возникает пожар, опрокидываю ведро с водой в бочку, наполненную специальным составом, и моментально начинает валить дым. Очень натурально смотрится, зрители в восторге. Одна беда, меня замучил кашель.
– Голубчик, – ласково сказал врач, – придется сменить службу, клубы едкого воздуха вызывают в вашем организме патологическую реакцию. Лучше идите работать дворником, на свежий воздух.
– Чтобы я бросил искусство? – возмутился пациент. – Да никогда!
Похоже, соседка Ведерниковых родная сестра тому «служителю Мельпомены».
– Значит, хотели о Ведерниковых покалякать, – повернулась ко мне тетка. – С чего им такая честь?
Вроде Любка не Пугачевой была, Олег не Киркоровым, а уж о Костьке лучше помолчу.
– Простите, как вас зовут? – улыбнулась я.
– Верона, – представилась баба и добавила:
– Это мать меня так обозвала, в честь города, где Ромео с Джульеттой жили. Только люди просто Веркой кличут. Смешно, да?
– Не очень, – ответила я. – У меня вот в паспорте стоит Евлампия, а откликаюсь на Лампу.
Верона прыснула, потом закрыла рот рукой.
– Ох, простите.
– Ничего, я привыкла. Где мы можем поговорить? Вы хорошо знали Ведерниковых?
Верона кивнула.
– А то! Всю жизнь рядом. Пьяницы горькие, никаких сил с ними бок о бок находиться не было.
Иди сюда.
Продолжая говорить, Верона привела меня на удивительно грязную кухню странной восьмиугольной формы.
– Какой необычный дизайн у помещения, – удивилась я.
Верона усмехнулась.
– Мои дед и бабка вместе со стариками Ведерниковыми в одной квартире проживали, комнат немерено, в кухне можно бал устраивать. Мне бабушка рассказывала, что сначала ничего жили, Дружно, потом ругаться начали. К Ведерниковым из села теща приперла вместе с незамужней дочерью, Клавой, и та к моему деду приставать начала.
А мужику много не надо… В общем, застукала их бабушка в чулане и отмутузила Клавку. Та, не будь дурой, нажаловалась маменьке, наврала, что мой дедушка ее изнасиловал, и началась настоящая война. Их теща пообещала деда в тюрьму посадить, а бабушка пригрозила: «Если моего мужа тронут, от твоих детей костей не останется, всех отравлю, насыплю яду в кастрюли».
…Результатом довольно длительной, полномасштабной битвы стало решение о превращении коммуналки в две самостоятельные квартиры. Соседи никаким оформлением бумаг не озаботились, перед самой Отечественной войной они просто бодро построили стену, предварительно тщательно разделив пространство. Вот почему кухня получилась такой идиотской – ее выкроили из прежней ванной и туалета, а санузлы для каждой семьи пробили в другом месте. В общем, намучились по полной программе, но добились своего.
Верона, естественно, не помнила ни великой битвы, ни эпохального ремонта, она родилась уже в отдельной квартире. Но с самого раннего детства девочка слышала от мамы:
– Наши соседи совершенные сволочи, не общайся с ними никогда.
Если маме Вероны требовалась щепотка отсутствующей дома соли, то женщина бежала на первый этаж, к Милочке Крюковой, или торопилась в магазин.
Если маме Вероны требовалась щепотка отсутствующей дома соли, то женщина бежала на первый этаж, к Милочке Крюковой, или торопилась в магазин. В соседнюю дверь она не звонила никогда! Несмотря на то что из действующих лиц великой битвы за дедушку в живых осталась лишь глухая и полуслепая бабка Ведерниковых (кажется, та самая теща), молодое поколение, в принципе не имевшее друг к другу претензий, не здоровалось при встречах на лестницах.
– И с какой стати их было уважать? – возмущалась сейчас Верона. – Олег водку жрал и нигде не работал, числился в каком‑то месте, но я его каждый день бухим у магазина видела. Люба, его жена, в прачке работала – тут за углом раньше пункт приема белья имелся, так она там частенько прямо на тюках спать заваливалась. Рабочую смену отстоит и хлобысть в чужие пододеяльнички.
Ведерниковыми в нашем подъезде все брезговали, он пройдет – наблюет, она прошмыгнет – вонища останется. Бабка их, еще когда на улицу выходила, вечно в подъезде окурки швыряла – дымила почище паровоза, одну папиросу выплюнет, тут же вторую засмолит.
В конце концов терпение жильцов лопнуло, и люди обратились в милицию. Участковый выслушал жалобы и пообещал разобраться. Но, когда через месяц отец Вероны вновь зашел в отделение, ответственный за порядок мужчина спокойно ответил:
– Ведерниковы не тунеядцы, она работает, он трудится в НИИ, бабушка пенсионерка, мальчик в школу ходит, девочка тоже. В вытрезвитель они не попадали, приводов не имеют. Какие претензии? А то, что окурки на лестнице швыряют, это к домоуправу. В отношении же запаха ничего сделать не могу, нет в Уголовном кодексе статьи, по которой неряху привлечь можно. Разбирайтесь сами.
Жизнь текла своим чередом, Верона росла, не общаясь с соседями. Естественно, она была в курсе семейных бед Ведерниковых: члены вражеской семьи начали умирать, посадили Костю. Вроде младший Ведерников влез в чью‑то квартиру, деталей Верона не знала. Парня отправили на зону, и больше Верона никогда с ним не встречалась.
Квартира соседей стоит запертой.
– И вы не видели Костю? – спросила я.
– Не‑а, – помотала головой Верона. – Только слышала про него.
…Но однажды приехал к ней какой‑то дядька, шикарно одетый, назвался адвокатом и предложил женщине перебраться в другое место.
– Ваша жилплощадь ветхая, требует солидного ремонта, – пел законник, – даже косметическое обновление влетит в копеечку, сюда не одну тысячу долларов вложить надо. Оцените удачу: предлагаем хорошее жилье, с новой мебелью, переезд за наш счет, а еще получите пару тысяч в придачу.
Соглашайтесь!
– Кто и почему решил меня осчастливить? – недоверчиво поинтересовалась Верона.
– Один богатый человек хочет купить вашу жилплощадь, – сообщил юрист.
– Вы скажите ему, что в соседнем помещении уголовник прописан, правда, не живет тут, но в любой момент вернуться может, – предостерегла Верона.