Счастье Алисы длилось совсем недолго, муж успел сделать ремонт в квартире – обстоятельный, со сменой полов и крушением стен и погиб в банальном дорожно‑транспортном происшествии. Тело сгорело, останки несчастного вдове не показали, да и правильно, незачем травмировать женщину столь ужасающей картиной. После кончины Алексея на Алису посыпались несчастья.
И Алексей ни словом не обмолвился о том, что ранее был женат. Почему? Впрочем, сей факт легко поддается объяснению: многие мужчины, сбросив оковы прежнего брака, не хотят вспоминать о той, что когда‑то была любимой и единственной.
Ирина постоянно обитает в Прюкове, Алексей, очевидно, был уверен, что она никогда не встретится с Алисой.
Спустя год после похорон Алиса случайно видит на экране телевизора руку только что погибшего Ведерникова и узнает шрам.
Конечно, можно отмахнуться от ситуации, просто подумать: бедная вдова тоскует по безвременно ушедшему супругу, вот и чудится женщине не пойми что. Но тут выясняется одно странное обстоятельство: сестра Ведерникова Ирина была отдана замуж именно за Алексея Кононова и отправлена в то Прюково.
И что мне теперь со всем этим делать? Алиса‑то наняла госпожу Романову, чтобы та выяснила: почему шрам Алексея переехал на руку Ведерникова?
А может, Константин на самом деле – Алексей?
Но какого рожна он устроил спектакль со своей первой смертью? И где тогда настоящий Кононов?
Почему его паспорт оказался у Ведерникова? И если Алексей проживает теперь под личиной Константина, то отчего его жена Ирина молчит?
Ощущая легкое головокружение, я вошла в темную прихожую и стала очень тихо снимать ботинки. В квартире царила сонная тишина, все обитатели мирно почивали в кроватях. Вас, наверное, удивляет, отчего мопсы и иже с ними с радостным лаем не вынеслись к двери? Наши псы ровно в десять расползаются по уютным местам, зарываются в одеяла и пледы, кладут головы на подушки и мирно задают храпака. В это время они забывают о долге собаки и не вздрогнут, даже если в дом ввалится толпа незнакомых людей. Наша стая пребывает в уверенности, что хозяевам следует служить днем, лаять на звонок необходимо лишь в светлое время суток, а после захода солнца трудовые будни завершаются, пора на боковую.
Стараясь не шуметь, я кралась мимо закрытых дверей и тут увидела, что из спальни Кирюши пробивается узкий луч света. В душе моментально поднял голову педагог. Ну не безобразие ли! Мальчик что, не видит, который час? Сидит до сих пор у компьютера, а завтра не сумеет встать к первому уроку! Я начну тормошить ребенка, а Кирик примется стонать и жаловаться. Тот, кто ежедневно поднимает в школу отпрыска, очень хорошо сейчас меня бы понял. Ну, Кирюша, погоди!
Я дернула ручку, дверь беззвучно распахнулась.
Кирюша лежал на кровати, лицом к стене, компьютер был выключен, свет исходил от небольшой настольной лампы.
Я покачала головой и пошла к ней. И тут мое ухо уловило тихое шмурыгание.
– Кирюша, ты не спишь?
Тишина.
– Не притворяйся.
Нет ответа.
– Опять до глубокой ночи лазил по Интернету! – возмущенно воскликнула я. – Завтра же вынесу отсюда компьютер!
– Ну и пожалуйста, – дрожащим голосом ответил Кирик, – он мне теперь совсем не нужен.
Лежащая на коврике у его постели Рейчел шумно вздохнула, а Кирюша продолжил:
– Сам его вышвырну! Хватит!
В голосе мальчика звучало настоящее отчаяние, я испугалась и потребовала:
– Немедленно рассказывай, что произошло.
Кирюша сел в кровати, вытер лицо пододеяльником и грустно сообщил:
– Тебе не понять.
– Все же попробуй объяснить.
– Зряшное дело, – вздохнул Кирик. – Ты способна объяснить Рейчел, что такое алгебра?
Я окинула взглядом мирно сопящую стаффиху и вдруг ощутила укол.
Что‑то было не так, собака выглядела не совсем обычно. Хотя вроде все в порядке, спит, как водится, на спине, раскинув в разные стороны лапы…
– Думаю, что не сумею приобщить Рейчуху к вычислениям, – согласилась я, – безнадежное дело.
– Вот и ты ничего не поймешь! – подытожил Кирик.
Не хочу сказать, что меня обидело сравнение с Рейчел, думаю, на поле алгебры мы с ней одинаково тупы, я и таблицу‑то умножения с трудом запомнила. Но Кирюша зря считает всех вокруг полными идиотами.
– Поругался с Лизой? – предположила я. – Она не желает с тобой иметь дела?
Кирик фыркнул.
– Лампудель, кабы Лизка вообще исчезла, я б плакать не стал. Дело совсем в другом.
– Опять меня вызывают к директору?
– Эка ерунда! Не в первый же раз. И потом, это ж тебе к нему идти, а не мне, чего расстраиваться? – резонно парировал Кирюшка.
– А, знаю. Тебе Дима снова наподдавал во дворе!
Кирик завернулся в одеяло.
– Боже, Лампа, ты вспоминаешь о каких‑то детских неурядицах, а у меня страшная проблема.
Я плюхнулась на край его постели.
– Говори.
– Да незачем.
– Решим ситуацию вместе.
– Тут ты бессильна, – грустно сказал Кирюша и неожиданно заплакал.
Я обняла его за плечи, прижала к себе и, ласково гладя по спутанным волосам, сказала:
– Все же расскажи. Знаешь, зачем людям нужны друзья? Даже если они и не сумеют реально помочь, так хоть выслушают и пожалеют, глядишь, и легче станет.
– Меня убили, – прошептал вдруг Кирюша. – Совсем, насмерть. Ханон оказался крысой, а я дружил с ним, пускал к себе, он жил у меня всегда, когда приезжал. Знаешь, он обманщик, прикидывался честным вюстером, возил всякие товары, мне их по оптовой цене продавал, как лучшему другу.
И ведь предупреждала меня Эли: Ханон не тот, за кого себя выдает, но я ей не верил. Эли‑то тоже не наша…
Я приложила ладонь к горячему лбу Кирюши.
– Милый, ты заболел, несешь бред.
– Говорил же, не поймешь!
– Ложись, поспи.
– Лампа, мне лучше умереть! – воскликнул Кирюша. – Выпрыгнуть из окна! Получается, что я хуже гарда!
Вот тут я перепугалась окончательно и, пытаясь уложить Кирюшу в кровать, стала лихорадочно обдумывать, как поступить. Катя сегодня дежурит в больнице, надо позвонить ей, сообщить, что У Кирюши на фоне гриппа начались глюки, записать названия необходимых лекарств, разбудить Сережку, отправить его в круглосуточную аптеку…
Кирюша снова сел.
– Лампа, я нормальный.
– Ну да, да, согласна.
– Меня убили!
– Хорошо. То есть очень плохо.
– И объявили предателем!
– Бедный мальчик, ложись скорей в постель.
Кирик вскочил и подбежал к компьютеру.
– Смотри, сейчас все объясню.
– Думаю, тебе лучше принять валокордин, – заботливо ответила я, – сейчас принесу из аптечки.
Из глаз Кирюши снова брызнули слезы.
– Вот ты какая! Решил все рассказать, а она слушать не хочет! Сама пей свои кретинские капли!
– Тише, милый, – попросила я, усаживаясь около стола. – Вовсе не хотела тебя обидеть, теперь я вся внимание, говори, постараюсь понять.
Чем больше информации выливалось из подростка, тем спокойнее становилось у меня на душе. Господи, какая ерунда!
Кирюша – участник игры под названием Алиленд. Он давно живет в городе, пришел в населенный пункт, как все, сначала эмигрантом, получил небольшую сумму в местной валюте и комнатушку в общежитии.