– За что?
Верочка нервно усмехнулась.
– Кто‑то распустил слух, что у меня гонорея. И я, кажется, догадываюсь кто!
– Ты не расстраивайся, сейчас эту ерунду легко вылечить, – успокоила девушку Аня.
– Да знаю, – безнадежно махнула рукой Вера, – только это все вранье. Но Ирке нашептали, вот она и взбесилась: мол, я не имею права торговать, если болею. Шульгина меня уволила. Даже выслушать не захотела, – грустно произнесла Вера.
– И кто же тебе такую свинью подложил?
– Я думаю, что здесь дело не обошлось без Реутовой, – уверенно заявила Вера.
– Не повезло тебе, – посочувствовала Аня, – хорошую службу потеряла.
Вера ушла, на ее место взяли девочку, которую порекомендовала Галя, слегка глуповатую Наденьку. Надюша была услужлива, старательна и почитала Реутову, как бога.
Спустя три месяца выгнали Лену Пруткину. Та попалась на воровстве – выходя из магазина, «запищала» в воротах. Охрана велела девушке открыть сумку и мигом обнаружила там, на самом дне, аккуратно сложенную батистовую блузочку. Пруткину уволили в тот же день. Аня лишь подивилась глупости Лены: почему та выносила украденную кофту, не сняв защиту? Специальная машинка всегда у Пруткиной была под рукой.
Вместо Лены стала работать Нина Лапшина, ее порекомендовала Галина. Нина тоже оказалась очень исполнительной и рабски преданной Гале.
Через месяц с небольшим случился новый форс‑мажор. Во время работы неожиданно слетела с катушек Таня Егоншина. Татьяна стала петь, плясать, срывать с себя одежду, и все это на глазах у обомлевшей клиентки. Гостева, испугавшись до паники, вызвала «Скорую», и врачи живо поставили диагноз: Егоншина находится под воздействием наркотика. Мадлен немедленно обыскала сумку Тани и обнаружила в ней жгут, одноразовый шприц и ампулу без опознавательных знаков.
Чуть не упав в обморок, Гостева подарила клиентке, на глазах которой разыгралось безобразие, платье, а Егоншину увезли в больницу. В бутик она потом пришла за расчетом, плакала в кабинете у Гостевой и громко клялась:
– Я не колюсь! Сама не знаю, как у меня дурь оказалась!
Но подобным образом оправдываются все наркоманы. Кто же им поверит?
Егоншину вытурили, скандал замяли, в бутик, вновь по протекции Реутовой, пришла беззаветно преданная Галине Сашенька Чурсина…
Аня примолкла, глотнула воды из бутылки.
– Да, интересные у вас дела творятся, – заметила я.
– Я только после случая с Танькой догадалась, что затеяла Реутова, – продолжила Аня. – Вернее, еще раньше удивилась, когда Ленка блузку стырила и по‑глупому защиту не сняла, подумала: чего не случается, ну не словила мышей Пруткина. Обычно‑то охрана продавщиц не обшаривает, даже если контролька вдруг запищит. Может, она момент улучить не сумела и решила блузку так вынести, понадеялась, что мужики, как всегда, не обратят внимания, а они взяли и полезли в сумку. Но Егоншина! Она на себе всю семью тянула: мать‑инвалида, сестру непутевую и брата‑первоклашку. Все девки гулять, а она в аптеку – за лекарствами маме. Это, кстати, ее и погубило.
– Почему? – удивилась я.
– А Мадлен, как услышала про наркотики, – подал голос Миша, – так сразу и заорала: «Понятненько, у матери тырит. Вот сука! Той врач выписывает, а Егоншина пользуется».
– В общем, доперло до меня, – перебила парня Аня, – что Галя затеяла выжить из «Лам» посторонних девок и поставить своих.
– И ведь получилось! – подхватил Миша. – Года не прошло, как тут большинство Галкиных прихлебалок оказалось. Она в бутике авторитет заимела.
Она в бутике авторитет заимела.
– Решила, дело в шляпе, – вмешалась Аня, – пора пасть на большой пирог разевать. Кстати, а мы с Мишей с ней поцапались.
– По какой причине? – решила уточнить я. – Насколько поняла, вы не продавцы?
Миша кивнул.
– Точно. У нас тут иерархическая лестница. Дом пятиэтажный, на самой верхотуре, в прямом – под крышей, в мансарде, – и переносном смысле, сидят акулы модельного бизнеса. Руководит ими великий и ужасный Роберто. В миру Пузырь.
– Такой толстый? – улыбнулась я.
– Не худенький, – согласилась Аня. – Только это не прозвище, а родная фамилия. Алексей Пузырь, вот что у нашего супер‑пупермодельера в паспорте стоит. Но кто ж приобретет одежонку с лейблом «Пузырь»? Смехота! Вот он и решил взять себе красивый псевдоним – «Роберто».
– Пузырь креативит, – зачастил Миша, – его эскизы на четвертый этаж спускают, там талантливые ребята сидят, они их до ума доводят. Еще есть цех, где модели шьют.
– На третьем всякая хрень, – перебила Мишу Аня, – шляпки делают, фурнитуру, тетка есть, которая из бисера креативит классные вещи, их потом хорошо раскупают. Там же рекламный отдел, бухгалтерия…
– На втором мы, – опять вклинился Миша, – VIP‑отдел. Анька на мелких операциях, ну там платье примерить на «вешалке», я макияж наложить. Тебе вот усики пририсовал. Не обратила внимания?
Я потрогала губу.
– Нет. А зачем?
Аня и Миша переглянулись.
– Манекенщица должна быть слегка похожа на клиентку, – принялась посвящать меня в тайны бизнеса Аня. – Лицом, волосами, но только не жирными боками. Шмотка хорошо на швабре смотрится. Мы платье просто закалываем и айн, цвай, драй!
– А еще VIPы должны чувствовать, что они красивее «вешалки», – снисходительно заметил Миша, – поэтому Ирка подбирает таких, как ты. Извини, конечно, не в обиду сказал.
– Сама знаю, что мало похожа на Мерилин Монро. А на первом этаже кто?
– Магазин для всех, – пояснила Аня, – мультибрендовый. Один зал для Роберто, третья линия, и всякие зарубежные фирмы…
– Что? – не поняла я. – Какая линия?
Миша фыркнул.
– Ну как можно браться за работу в фэшн‑бизнесе, ни фига в нем не понимая, а? Ведь сразу уличат.
– В домах моды есть линии одежды, – стала терпеливо растолковывать Аня. – Нулевая это элита, штучный товар, во всем мире мало найдется людей, способных купить платье, которое лично сделал… ну, допустим, Лагерфельд или Марк Джейкобс. Это очень дорого! Потом кутюрье не всякой клиентке свое произведение продаст, какая‑нибудь фрау Пупкина его не получит. Платьишко надо прогулять в Каннах на красной дорожке или засветить на церемонии вручения «Оскара». Чаще всего потом одежонка отправляется в музей, ездит по выставкам. Да и не продают ее, а дают напрокат. Ладно, с нулевой линией разобрались. Теперь о первой. Она тоже дорогая, недоступная среднебогатым людям, випам, которые отовариваются в бутиках типа «Лам». Знаешь, с чего начался взлет модельеров Дольче и Габбана? Ну, по какой причине на их, не особо чтобы прямо «ах», вещах народ помешался?
Я помотала головой.
– Певица Мадонна засветилась в гламурном издании в одежде от этих итальянцев, – пояснил Миша. – Не успел журнальчик выйти, как народ кинулся в бутики. Самый прикол состоял в том, что ни Дольче, ни Габбана ничего не знали, они Мадонну в своих шмотках не видели и дико потом удивлялись.