Одет он был в ветровку и потертые джинсы, сидел нахохлившись и сунув руки в карманы. Заметив меня, белобрысый поднялся. Стало ясно: парень по мою душу. Так и оказалось.
– Полина Викторовна? – преграждая мне дорогу, спросил он.
– Да, а в чем дело?
Он извлек из кармана удостоверение и сунул мне под нос. Я мельком взглянула и пожала плечами.
– Чего вы хотите?
– Поговорить, – кашлянув, неопределенно ответил парень, точно сам толком не знал, чего хочет.
– Хорошо, – опять пожала я плечами, – пойдемте в квартиру, не на улице же нам говорить.
Мы поднялись на третий этаж – я впереди, парень чуть сзади, неотрывно глядя мне в затылок. Я распахнула дверь и сказала:
– Прошу. – Сбросила туфли и пальто, прислонилась к стене, выжидая, когда парень разденется. – Кофе хотите? – спросила я вежливо.
– Не откажусь, – кивнул он, и мы прошли в кухню.
– Вас как зовут? – проявила я интерес.
– Денис Сергеевич Коптелов. Можно просто Денис.
– А меня можно просто Полина.
Мы устроились за столом напротив друг друга и выпили по чашке кофе. Я не спешила с вопросами, и минут через пять Денису ничего не оставалось, как начать разговор самому.
– Полина Викторовна, где работал ваш муж?
– Я же говорила в милиции: фирма “Интерстрой”, заместитель директора.
– Именно так и было записано в документах Я заглянул в эту фирму, побеседовал с директором господин Литовцев, кажется?
– Да, Литовцев Петр Петрович.
– Он сказал, что гибель вашего мужа для них большая утрата. Но вот что интересно, я также поговорил с рядовыми сотрудниками, и оказалось, что вашего мужа они видели крайне редко.
– Ну и что? – удивилась я. – Это означает только, что моему мужу общаться с рядовыми сотрудниками было без надобности.
– Да, конечно, – улыбнулся Денис Сергеевич. – А где до этого работал ваш муж?
– Почему вас так интересует работа моего мужа? – спросила я.
– Как вам сказать… у меня возникли кое‑какие сомнения…
– А ваше начальство в курсе ваших сомнений? – глядя ему в глаза, снова спросила я и сама же ответила:
– Думаю, нет. Иначе я вряд ли бы получила разрешение на кремацию.
– Кстати, а почему кремация?
– Обратитесь к моему адвокату, он вам объяснит… Денис Сергеевич, вы молоды, работаете недавно, и у вас, судя по всему… как бы это выразиться… присутствует нечто вроде охотничьего азарта. Вам что‑то показалось подозрительным, и вы решили немного покопаться в нашей жизни. Я не против, только прошу не забывать: я только что похоронила мужа, и праздное любопытство мне переносить трудно. – В этот момент зазвонил телефон. – Извините, – бросила я и сняла трубку.
– Здравствуйте. – Голос был низким, с характерной начальственной интонацией. – Я хотел бы поговорить с Глебом Сергеевичем.
– А кто его спрашивает? – нахмурилась я. Денис, сидя за столом, прислушивался, не скрывая своего интереса.
– Это его старый друг. Так я могу с ним поговорить?
– Нет.
– Нет? Его нет дома? А когда он будет?
– Глеб погиб. Несколько дней назад.
На том конце провода немедленно повесили трубку. Я взглянула на определитель номера, звонили из Москвы.
Я закусила губу, таращась в пространство, на какое‑то время совершенно забыв о Денисе. Он продолжал сидеть за столом, наблюдая за мной.
Он продолжал сидеть за столом, наблюдая за мной.
– Извините, – сказала я, – у меня много дел.
– Я ухожу, – с готовностью кивнул он, поднялся и направился к двери.
Проводив его, я вернулась в кухню и замерла возле окна. Телефонный звонок не шел у меня из головы. Что это за старый друг? Не помню, чтобы за одиннадцать месяцев, прожитых вместе, Глебу кто‑нибудь звонил, если не считать общих знакомых. Сообщение о гибели Глеба произвело на звонившего впечатление. Тип этот находится в Москве. Что ж, самое время и мне туда наведаться.
Я прошла в спальню, прихватив “Полароид”, и сфотографировала портрет Глеба, а через несколько минут уже была в своей машине. Сворачивая на проспект, в зеркало увидела темные “Жигули” двенадцатой модели, ненавязчиво пристроившиеся следом. Я свернула на светофоре – и “Жигули” тоже, притормозила возле цирка – и они замерли неподалеку. Я чертыхнулась и собралась звонить Федору, но тут “Жигули” на скорости пронеслись мимо и скрылись за поворотом.
Я немного выждала, а затем продолжила путь. Сколько я ни пялила глаза в зеркало заднего вида, но ничего подозрительного обнаружить не смогла. Понемногу успокоившись, я достала атлас Москвы. Глеб был прописан на улице Красносельской, пришлось потратить немало времени, чтоб отыскать ее. Однако сам факт ее существования придал мне уверенности, я бы не удивилась, если б вдруг оказалось, что улицы с таким названием в Москве не существует.
Через четыре часа, поплутав немного в хитросплетении переулков, я выбралась на Красносельскую. Нужный мне дом был стандартной пятиэтажной “хрущевкой” – возле подъезда скамейка, в настоящий момент пустующая, чуть в стороне детская площадка, трое детишек под бдительным оком женщины лет пятидесяти увлеченно носились друг за другом.
Я вошла в подъезд, достала из сумки ключ, не спеша поднялась на пятый этаж. Не знаю, чего я ожидала, но на пороге квартиры малость замешкалась. Дверь открылась легко, я вошла в крохотную прихожую и, почему‑то передвигаясь на цыпочках, заглянула в комнаты. Слой пыли указывал на то, что здесь довольно давно никто не появлялся. Я вернулась в прихожую, заперла дверь на цепочку и приступила к осмотру.
Первое впечатление: квартира, а также ее внутреннее убранство мало подходили Глебу. Впрочем, холостой мужчина, занятый большую часть своего времени на работе, мог просто не обращать внимания на недостатки интерьера. Две комнаты, крохотная кухня. В спальне обстановка спартанская – кровать, шкаф и тумбочка, настольная лампа на подоконнике, плотные шторы на окнах. Воздух спертый, тяжелый. Я открыла форточку и прошла в гостиную. Невозможно было представить, что эту мебель образца семидесятых годов Глеб приобрел сам. Значит, она либо досталась ему от родителей, либо он купил ее вместе с квартирой.
В кухне с трудом уместился крохотный гарнитурчик. Холодильник отключен. Везде образцовая чистота, если не считать пыли, накопившейся за несколько месяцев. С легким вздохом я приступила к обыску. В шифоньере два мужских костюма, три рубашки и десяток галстуков. Никакой обуви. Зимние вещи отсутствуют. Комплект постельного белья, два полотенца. В ванной электробритва и кусок мыла. Ящики в стенке абсолютно пусты. Ни одного клочка бумаги. Документы на квартиру тоже отсутствуют. Что ж, оставалось констатировать, что Глеб тщательно подготовился к своему отъезду. Любой желающий осмотреть его жилище остался бы с носом: никакого намека на личность хозяина и его образ жизни. Обнаружив в прихожей ключ от почтового ящика, я спустилась вниз. Несколько рекламных газет и счета за квартиру. Я внимательно изучила их, возвращаясь на пятый этаж. За квартиру было заплачено вперед, переплата составляла тысячу восемьсот рублей. Похвальная предусмотрительность. Но не это обстоятельство произвело на меня впечатление, а фамилия владельца квартиры: Бычков В.