Мои мысли потекли в ином направлении. Алексей вышел, а мне наказал:
– Машину запри и ложись, как будто тебя и нет вовсе. Лучше всего вздремни полчасика.
– Ты хочешь меня здесь оставить? – испугалась я.
– Хочу.
– Я не останусь. Я с тобой.
– Спятила совсем, да?
– Спятила не спятила, не знаю. Только здесь не останусь… Возьми меня с собой, я на шухере постою.
– На чем ты постоишь? – изумился Алексей.
– Может, это по‑другому называется, но я пойду с тобой… А если вредничать не будешь, то согласишься, что кое‑какая польза от меня есть.
Он присвистнул, потом подумал и сказал:
– Ладно, пошли.
Мы отправились чужим двором, похожим на поле боя из – за обилия траншей и металлоконструкций, предназначения которых я так и не уловила, и вышли через арку в соседний, почти такой же захламленный двор. Дома здесь были бесконечно длинными, в форме подковы, и отличались архитектурным изыском, продиктованным холмистой местностью: если в начале дом был девятиэтажным, то далее количество этажей уменьшалось, и в последнем подъезде, в который мы вошли, их насчитывалось всего пять.
Мы поднялись на третий. Двери на площадке выглядели как сейфы в банке. Алексей позвонил в ту, что была слева. Звонить пришлось трижды, потом что‑то с грохо том упало, и женский голос зло спросил:
– Кто?
– Тамар, Колька дома?
– Время‑то знаешь сколько, – ворчливо поинтересовалась женщина в халатике, отпирая дверь. – Ни днем ни ночью покоя нет, чтоб вам пропасть. ей – Богу… Колька телек смотрит, проходи…
Предлагать последнее было излишне:
Алексей уже вломился в квартиру, двигаясь чрезвычайно стремительно. Как видно, расположение комнат было ему хорошо известно. Когда я, изрядно поотстав, вслед за Тамарой вошла в хозяйскую спальню, Алексей сидел на кровати, сжимая одной рукой горло хозяина, а второй тыча пистолетом ему в ребра. Хозяин, мужчина лет тридцати в махровом халате, не выглядел особенно удивленным, чего не скажешь о его жене. В себя она пришла быстро и спросила:
– Очумел, что ли? – Вопрос адресовался Лешке.
– А это мы сейчас узнаем, – пообещал он. – Наташка, запри ее в ванной! А ты орать не вздумай. Решишь удрать – считай, уже вдова. – Тамара, растерянно посмотрев на всех по очереди, пошла в ванную. Я ее заперла, как было велено, и вернулась в спальню.
В мое отсутствие Колька переместился в кресло, где сидел, ссутулившись, стиснув руки, а Алексей устроился на кровати с пистолетом в руке и на Кольку поглядывал, как смотрят на дохлую крысу или раздавленного жука. Я услышала конец его фразы:
– Ты еще вспомни, как твоя мать меня пирогами кормила.
– Так ведь кормила, – вскинулся Колька.
– Точно. А еще я за тебя, суку, дважды подставлялся. И от тюряги тебя отмазывал. А ты меня в расход, значит. Дружок… твою мать…
Колька нахмурился, повздыхал, поскреб грудь и сказал:
– Я, Леха, человек маленький. Мое дело какое? Мне приказали, я приказ передал. Все.
– Кто приказал? – ласково улыбаясь, спросил Алексей. Его дружок вздохнул совсем уж тяжко, внимательно разглядывая пол, потряс лохматой головой и опять вздохнул.
– Ведь знал, что так и будет. Чуяло мое сердце… – пожаловался он. Лешка выбросил вперед кулак и заехал дружку в ухо. Голова у того дернулась, он поморщился и даже как будто застонал.
– Ты ж меня знаешь, Ступа, – прямо‑таки сахарным голосом сказал Алексей.
– Да знаю я тебя, знаю… Эх, Леха, Леха, как жизнь – то кинула…
– Я сейчас заплачу, – кивнул Лешка.
– Да знаю я тебя, знаю… Эх, Леха, Леха, как жизнь – то кинула…
– Я сейчас заплачу, – кивнул Лешка. – Не зли меня лучше. Ежели я кулаками молотить начну, остановить меня трудно.
Это я помню, – невесело усмехнулся Колька, потосковал еще маленько и неохотно сообщил:
– Эдичка велел.
Лешка присвистнул.
– А ты каким боком…
– Вот таким… За два года много чего случилось.
– Ясно. И чем же я Эдичке не угодил?
– Не ты, девка твоя… Зачем влез? Вот уж характер, прости Господи…
– О моем характере потом. Расскажи‑ка мне лучше, что у вас тут за дела творятся. Непростые, видно, если Эдичка рискнул ко мне шестерок слать.
– Не больно и рисковал, – пробормотал Колька. – Цирк сегодня в ресторане кто устроил? Серого при всем народе с дерьмом смешал… Нашли б тебя на стоянке, и кто бы твою смерть с Эдичкой связал? То‑то… Эдичка не дурак…
– Да уж, – покивал Алексей. – Умненький мальчик. Как бы ему с умной‑то головой не перемудрить… Что у него за дела с ними были? – резко сменил он тему, кивнув в мою сторону.
Колька всхлипнул по‑бабьи, посмотрел на Лешку, словно всерьез надеясь, что тот передумает и вопросы задавать перестанет, потом сказал грустно:
– Какие дела могут быть у Эдички? Сам небось знаешь, баба рассказала.
– Что баба рассказала, не важно. Мне важно, что ты расскажешь.
– Я, Леша, знаю мало. Не тот я человек. Это я в родном дворе человеком был, а тут… Знаю, месяц назад пришел товар, а Студент исчез.
– Студент – это Олег Герасимов? – вмешалась я.
Колька пожал плечами:
– Да, Олег. В очках, высокий… Так вот, пропал он…
– Может, Эдичка его и кокнул? – спросил Алексей.
– Я тоже так думал, – кивнул Колька. – Да чего‑то не вяжется. Хотя поди разбери, что там за дела… Если и думал Эдичка без Студента обойтись, то ничего у него не вышло.
– Что не вышло? – насторожился Алексей.
– Обманул его очкарик, – неожиданно разозлился Колька. – Вроде на днях должны за товаром приехать, сунулся Эдичка, а там… короче, вместо наркоты фигня какая‑то, вот и выходит: смылся Студент вместе с товаром.
– За это Эдичка всех и пустил в расход?
– Осерчал. И ты бы небось разозлился… Явятся люди, а ему что делать прикажешь?
– Да, не повезло, – согласился Алексей.
– Больше ничего не знаю. Чем хочешь клянусь. Хитрить мне не резон, наговорил достаточно…
– Не прибедняйся, не разжалобишь. – Алексей поднялся и мне кивнул:
– Пойдем.
Мы покинули квартиру и торопливо зашагали в соседний двор.
– Теперь уяснила, за что тебя убить хотят?
– Нет. Я‑то здесь при чем?
– Дура ты, Натаха, – покачал он головой.
– Может быть, – не стала я спорить. – Конечно, здорово, что мы хоть что‑то узнали, только не вижу, какая нам от этого польза? То есть как мы будем меня спасать?
– Надо найти Студента, вытрясти из него душу и с Эдичкой договориться.
Я присвистнула: с моей точки зрения, план был абсолютно нереальным. Тут мы к машине подошли, и Алексей опять, как на стоянке, принялся возле нее бродить, осматривать и обнюхивать. Я в этом никакого толку не видела и потому, не дожидаясь конца пантомимы, взялась за ручку.
– Замри, – жестко сказал Алексей, и я замерла.