Куда им деться?
– Ты заткнешься?
– Черт с тобой, я дальше не пойду! Ищи, следопыт.
Говорили, казалось, совсем рядом. Я прижалась спиной к кирпичной кладке, стиснула руки, с ужасом понимая, что сейчас закричу, просто потому, что очень боюсь. Я слабо всхлипнула. Алексей нашел мою руку, сжал ее и прошептал:
– Не бойся.
Он вплотную придвинулся и обнял меня, а я обхватила его руками за шею, вздохнула, собравшись то ли реветь, то ли смеяться, а он прижимал меня к себе все крепче, все настойчивее, и я тянулась ему навстречу. Мне честно казалось, что это отстраха, и в голове блуждали всякие глупые мысли про двоих на пустынной земле и прочая чушь в таком же духе, но руки его вдруг стали другими, и не защиты теперь я ждала от них. Я чувствовала его губы сначала на шее, потом на лице и наконец на губах, и мне хотелось смеяться, потому что страх исчез и было наплевать на тех, за стеной.
Не могу сказать, как долго нас искали. Выла милицейская сирена: как видно, кому‑то из жильцов стрельба все же помешала спать, и он сигнализировал куда следует. Неожиданно и совершенно отчетливо донеслись два выстрела.
– Опять стреляют, – усмехнулась я. Алексей что‑то невнятно пробормотал, а может, и вовсе меня не слышал. А я засмеялась: мне нравился этот подвал, кромешная тьма и даже стрельба за окном.
– Надо как‑то выбираться, – сказал он и добавил весело:
– Хоть и не хочется.
Я глупо хихикнула в ответ и принялась шарить руками по земле.
– Ты чего? – спросил Алексей.
– Одежду ищу.
Он присел рядом с намерением мне помочь, несколько раз наши руки соприкасались, от чего во мне разливалось приятное тепло.
– Вот черт, ничего не видно, – вздохнул он обреченно. – Каких деталей недостает?
– Основных, – ответила я.
– Платье имеется, остальное – мелочи.
– Некоторым легко говорить, – проворчала я, хоть и была с ним согласна.
– За руку держись и вперед, – сказал он.
Тут вновь вернулся страх: на какое‑то мгновение показалось, что нам никогда не выбраться из каменного мешка. Но Алексей ориентировался здесь каким‑то непо стижимым образом, и через несколько минут мы оказались возле того самого окна, через которое сюда попали.
Прислушались: тишина как на кладбище. Где‑то бесконечно далеко просигналила машина. Алексей выставил решетку, прислонил ее к стене и, используя вместо ступеньки, выбрался из подвала. Я испуганно замерла. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я опять увидела его. Он протянул мне руки и извлек меня из подвала.
Мы торопливо юркнули в кусты – предосторожность, как оказалось, совершенно излишняя, никто нас не поджидал. Небо серело, а нам надо было срочно покидать город. Вид мы имели по меньшей мере странный, в особенности я.
– Через овраг выйдем на объездную, тут недалеко, – сказал Алексей.
Я только улыбнулась, ибо в настоящий момент была готова следовать за ним на край света. Но одно дело босиком спасаться от бандитов, и совсем другое – домой добираться. Путь был неблизкий, я начала прихрамывать.
– А где туфли? – опомнился Алексей.
– Возле машины остались, сгорели, наверное.
– А чего молчишь, идти же больно?
– Ничего не больно.
– Как же, плетешься еле‑еле и выпендриваешься.
– Это не я плетусь, это ты несешься как угорелый.
– Садись, повезу, – сказал он с усмешкой и присел.
– Нет! – запротестовала я. – Высоты боюсь, и вообще я тяжелая.
– Как же, боишься ты высоты, а кто с крыши сиганул?
– Ты меня за руку держал.
– Как же, боишься ты высоты, а кто с крыши сиганул?
– Ты меня за руку держал.
– Так опять подержу. Садись.
Я засмеялась и устроилась у него на плечах. Он легко поднялся и зашагал, печатая шаг.
– Тяжелая ты моя, килограмм‑то в тебе сколько?
– Пятьдесят.
– Ясно. Бараний вес.
К даче мы подходили, когда солнце уже поднялось над горизонтом. К некоторому моему удивлению, Алексей дышал ровно и шагал в прежнем темпе. Я же дремала, бес сильно свесив голову, время от времени вздрагивая и тараща глаза. У калитки он поставил меня на землю, я сразу же привалилась спиной к забору, ожидая, когда он проделает свои обычные фокусы. После того как взорвалась наша многострадальная «восьмерка», они уже не казались мне такими глупыми.
– Порядок, – сказал он, и мы вошли.
Алексей ринулся к холодильнику, а я в душ. Включила горячую воду и стояла, чувствуя, как ко мне потихоньку возвращаются основные рефлексы. Дверь открылась, и появился Алексей. Одежды на нем был минимум, точнее одно полотенце на плече.
– Привет, – усмехнулся он. – Предупреждаю сразу, будешь гнать, не уйду.
– Вот еще, – фыркнула я. – С какой стати мне тебя гнать? Да я рада до смерти.
Сутки мы провели в постели, что было не самым умным, но, безусловно, самым приятным делом. Гонимый приступами голода, Алексей иногда исчезал в кухне, при носил поесть и злобно ворчал, что замуж меня никто не возьмет, ибо решиться на такое дело может только псих или самоубийца, желающий умереть голодной смертью.
Я в очередной раз открыла глаза и по привычке взглянула на часы.
Было утро, солнце светило ярко, но вставать я не торопилась. Алексея рядом не было, зато я его слышала: он гремел чем‑то в кухне и топал как слон. Я немного посмотрела в потолок, потом по очереди во все углы комнаты и задумалась: то, что произошло между нами, невероятно осложняло и без того нелегкую жизнь. Алексей вдруг перестал быть разменной монетой в пред стоящей игре, однако доверять ему я по‑прежнему не могла. Эти сутки могут значить для него очень много, а могут и вовсе ничего не значить. Тем хуже для меня.
Я загрустила и прошлепала в ванную, а потом в кухню. Высунув язык от усердия, Алексей занимался любимым делом: готовился себя кормить.
– Откуда такое богатство? – удивилась я.
– Заботу проявляю о пище телесной. В магазин смотался, пока ты спала. Заодно машину пригнал. Без машины много не набегаешь.
– Это точно, – согласилась я, садясь за стол.
Завтракали мы почти в молчании. Алексей смотрел сквозь меня и хмурился, а я опечалилась: не таким мне представлялось это утро. Конечно, очень быстро я начала злиться. Забавно, являясь ненавистником всяких слов, я сейчас больше всего на свете хотела, чтобы он сказал что‑то совсем глупое, банальное, избитое, но чтобы сказал. А он явно не собирался. Что ж, пере бьемся. Не помню, чтобы хоть раз в моей жизни что‑то происходило так, как мне хотелось, и ничего, до сих пор жива. Пока.
– Что это рожица у тебя такая грустная? – спросил Алексей.
– Думаю. Удрать бы нам куда подальше.
– Удерем, – кивнул он. Я пожала плечами.
Потом мы пили чай и говорили о наших делах. Я высказала мысль, что они у нас табак, Алексей же считал, что не так уж и плохи. После недавних событий в это как‑то не верилось. Я понемногу успокоилась, и мозги мои начали работать в нужном направлении. Первое, что следовало сделать – на несколько часов избавиться от Алексея. Он сам помог мне, заявив, что ему надо съездить в город, повидать крестного и провести очередную разведку. На мой взгляд, разведывать было совершенно нечего, это я и заявила. Алексей вновь не согласился, подумал и добавил, что в скором времени нам следует посетить кирпичный завод.