Топала бы ты домой, деточка, Леха небось психует.
– Есть, командир. Слушай, с ним правда все нормально?
– А то… Топай, топай. Привет братишке.
Занятная у Алексея семейка, думала я, одновременно пpикидывая, как до дачи поскорее добраться. На самом деле торопиться не стоило, но это выяснилось позже.
Толкнув калитку, я поначалу обрадовалась: дверь дома была открыта. Значит,
Алексей здесь и, если братан не обманул, цел и невредим. Лешка точно был в доме, но не один. На веранде отдыхали два охранника – их я никогда ни с кем не спутаю, а в кресле, вытянув ноги, сидел крестный собственной персоной. На этот раз он был одет в легкий костюм и светлую рубашку, правда, без галстука. А зря, ему бы пошло. Не иначе как в прошлый раз бинокль сыграл со мной глупую шутку: только ненормальный смог бы углядеть в крестном мирного пенсионера. Но скорее он был похож на крупного хищника из семейства кошачьих. Я их глубоко уважала и в зоопарке всегда подолгу торчала возле клеток с ними… Забавно, этот немолодой, но еще сильный мужик с неприятным лицом и жестким взглядом теперь казался мне смутно знакомым, что‑то такое было в его лице, что казалось, будто когда‑то мы уже вот так сидели друг против друга, хотя это чепуха, конечно. Кстати, в настоящий момент я не сидела, а стояла, была напугана и сказала растерянно:
– Здравствуйте.
Лешка чудно дернул головой и вздохнул, как будто с облегчением, а крестный ухмыльнулся:
– А вот и Маша, радость наша.
– В этом месте надо смеяться, да? – проявила я смышленость.
Все разом нахмурились, кроме крестного, который мой лепет пропустил мимо ушей.
– Все нормально? – спросила я Алексея. Он кивнул. – А можно я сяду?
– Садись, – теперь кивнул крестный. Я скромно села, пятки вместе, носки врозь, руки сложила на коленях. Кроме образа Красной Шапочки, в голову ничего не шло, и я решила: пусть будет Шапочка. Кашлянула и сказала робко:
– Я бы чего‑нибудь съела. Весь день голодная.
– Потерпи, – усмехнулся крестный. Хотя я‑то с какой стати его так называю?
Он меня разглядывал: пристально, откровенно и, надо признать, нахально. Такие взгляды не греют душу беззащитной женщины. Теперь на пенсионера он и вовсе не походил. Алексей нахмурился, а глаза зло полыхнули.
– Сладкая, – вдруг сказал отставной пенсионер. – Ясно, на что ты купился… эх, молодо‑зелено… – Он вздохнул, очень натурально, кивком выпроводил охранников, и мы остались втроем. – Ну что, сладкая, расскажи‑ка нам для начала, откуда мой телефончик знаешь.
– Ноль девять, – охотно ответила я. – Он же у вас зарегистрирован. Если знаешь адрес и фамилию, то номер не проблема.
– А адрес с фамилией сорока на хвосте принесла?
– Нет, – я поерзала. – Адрес я раньше узнала.
– От кого? Ты, девочка, на него валить не вздумай, он бы в жизни не сказал, хотя сейчас что угодно подтвердит. Да я не поверю.
– Он и не говорил, – вздохнула я. – Просто я его выследила, когда он в первый раз к вам пошел. Николо – Перевозинская, 3.
Алексей стал багроветь, а крестный не отставал:
– А выслеживала зачем?
– По двум причинам, – еще разок вздохнула я. – Во – первых, не очень я ему тогда доверяла, а во‑вторых… совсем не доверяла вам.
– Тебе бы в учительницы, толково объясняешь.
– Я же стараюсь. Про вас он ничего не рассказывал, кто знает, что вы за человек? Он мог не вернуться.
– И что тогда? – усмехнулся крестный.
– По крайней мере, знала бы, куда гранату бросить, – мечтательно сказала я.
– По крайней мере, знала бы, куда гранату бросить, – мечтательно сказала я. Тут Лешка не выдержал и встрял:
– Ты ее не слушай, она малость того. Когда нас с Соловьем прихватили, она и правда гранатами швырялась, вот в голове у нее и неладно. Помешалась на гранатах.
– Ты, Алеша, помолчи, – цыкнул на него чертов хмырь. – А ты рассказывай, девочка, рассказывай.
– Я не знаю, может, вы другого мнения, но я считаю, что нельзя позволять кому попало пакостить любимому человеку. Поэтому я и пошла следить. И адрес узнала – в таком доме, как ваш, телефон непременно должен быть. Нашла по адресу и телефон, и фамилию. Это даже много времени не заняло… Вам интересно?
– Еще бы, – усмехнулся он. – И зачем тебе все это понадобилось? Тут я призадумалась.
– Не знаю. Любопытно. А потом ведь никогда наперед не скажешь, что в жизни пригодится. Ведь пригодилось же, верно? Конечно, телефон я забыла, но адрес и фамилию, слава Богу, нет. И сегодня по 09 вас отыскала.
– Звонила‑то откуда?
– Когда? – Вот этот вопрос я зря задала, поэтому поспешила ответить:
– Из автомата. В поселке автомат, через пустырь, рядом с заводом. Знаете?
– Знаю. Быстро ты, однако, бегаешь, –
Произнес крестный без всякого выражения.
– Я так в жизни не бегала, – заверила я. – Я ведь сначала в милицию хотела, но потом подумала, от вас, может, больше пользы будет, и все так удачно получилось… – Я робко кашлянула и уставилась на него самыми честными глазами.
– Ясно, – кивнул крестный. – А как же ты узнала, что ребята Эдичкины?
– Так мы расследование провели, небольшое, для того и на завод поехали. Может, Алексей вам рассказывал? Это он меня насчет этого самого Эдички просветил, ну я и подумала, не иначе как его работа. Правда, его?
– Правда, – улыбнулся крестный ласковой улыбкой крокодила. Лешка молчал – то ли обдумывал что‑то, то ли молчать ему было положено.
– Как ты девку зовешь? Наташкой? – вдруг спросил крестный.
Лешка кивнул, а старичок противно засмеялся:
– Эх, Алеша, Алеша. Не сносить тебе головы, а знаешь почему? Бабе веришь. А сучка твоя меченая. За нос тебя водит, под пули подставляет, а ты и рад стараться. Эх‑х. – Он даже головой покачал, так расстроился.
Алексей дернулся, точно вдруг очнулся, и на меня посмотрел. Не по‑доброму. Но с Лешкой время терпит, а вот этот старый пень меня беспокоил весьма. Не вовремя на него болтливость напала. Он хохотнул и продолжил:
– А я‑то все голову ломаю, чего ты Эдичкой так заинтересовался, даже и Серый вроде побоку. Появилась девка Наташка, и стал Алешка сам не свой. Бабе верить нельзя, сынок… Душа у тебя добрая, я твою душу‑то знаю… а сучонка эта в ней клубком свернется, да и вычерпает всю до донышка…
Поэтическая фантазия оборвалась неожиданно:
– Она жена Студента, – сказал крестный, как отрезал. – Герасимова Дина Григорьевна. Что там ее муженек с Эдичкой не поделил, дело не мое, но что она тебя за нос водит – не вопрос.
– Можно я со своей бабой как‑нибудь сам разберусь? – вдруг рявкнул Алексей, да так, что я подпрыгнула от неожиданности.
Крестный нахмурился и с минуту молчал. Потом сказал спокойно, с легкой грустью:
– Что же, дело твое. – Вздохнул, заговорил неожиданно мягко:
– Все я вижу, Алексей. Баба красивая, и умная, змея… смекнула, как тобой вертеть половчее. У тебя такой не было, зацепило ретивое, и понеслась душа в рай, – крестный опять сбился на лирику.