Против «пройтись» я не возражала. Мы заглянули сначала в первый цех, потом во второй и в третий. Я быстро огляделась. Толстый слой пыли на цементном полу позволял надеяться, что все здесь в порядке, случайных и неслучайных гостей не было. Мне бы очень хотелось убедиться в этом, но при Алексее нечего было и думать затевать проверку.
Завершив обход, мы направились к воротам. Но просто так уйти я все‑таки не могла.
– Я в туалет хочу, – сообщила я.
– Валяй, жду в машине.
Он пошел к стоянке, а я помчалась ко второму цеху, успела открыть железную дверь и тут услышала выстрел.
– Господи, какая же я дура!
Я проскользнула в цех, захлопнула дверь и бросилась бежать вдоль стены, высматривая щиток. Он был на месте. Я нажала красную кнопку, и в пяти метрах от моих ног открылся люк. Спустившись на глубину полутора метров, я заблокировала вход и включила свет. Здесь я в полной безопасности, а Алексей…
Преодолев двенадцатиметровую дистанцию по щиколотку в воде, я оказалась в комнате, которую Гера торжественно именовал «бункером». Если особенно не при дираться, то похоже. Села в кресло перед монитором. Приводить систему в действие раньше времени было неразумно и даже опасно. Но это как раз тот случай, когда рискнуть придется.
Я включила третью камеру. На экране появилась часть площадки за воротами, где мы бросили «Ниву». Теперь там стояли еще две машины и четверо бравых ребят. Остальные бравые ребята, надо полагать, мечутся по территории, разыскивая меня. Алексей был жив и, судя по перекошенной физиономии, в сознании и памяти. Я вздохнула с облегчением, взяла телефон, не в состоянии придумать ничего более умного, набрала 09.
– Могу я получить номер телефона по фамилии и адресу?
Телефон крестного был зарегистрирован по всем правилам и в списках значился. Если хозяина нет на месте, кто‑то должен дежурить на крайний случай, хотя, возможно, он предпочитает автоответчик. Набирая номер, я некстати вспомнила, что пьяница Верка – бывшая жена Савельича. Представить ее в царских хоромах было затруднительно – вот уж где тараканам раздолье.
– Что надо? – сурово вопросил мужской голос.
– Мне необходимо поговорить с Николаем Савельичем, – ответила я.
– Назовите ваше имя, я узнаю.
– Слушайте. У меня нет времени. Пять минут назад ребята Эдички схватили Шатова, думаю, они его убьют. Вам это интересно?
– Подождите секунду, – нервно сказал парень, и я тут же услышала другой голос, странно не вязавшийся с образом пенсионера на отдыхе.
– Что с Алексеем? – Голос вопрошал властно, с характерной интонацией – так и хотелось встать навытяжку.
– Несколько минут назад он был в «семерке» вишневого цвета, – я продиктовала номер. – Эдичкины ребята сцапали его возле старого кирпичного завода. Думаю, он все еще там.
После небольшой паузы крестный задал вопрос:
– Что он делал возле этого завода и при чем здесь Эдичка?
– Это вы у него спросите.
– А вы кто?
– Наверное, боевая подруга. А может, это как‑то по – другому называется, – засомневалась я и повесила трубку. На душе стало спокойнее: если Лешку не пристрелили сразу, есть надежда, что с ним сперва побеседуют. Это потребует времени, и если я рассуждаю правильно, крестный должен успеть. Разве что немного бока намнут, ничего страшного. Такому здоровяку и вредине даже на пользу. За себя я не беспокоилась: понять, что из себя в действительности представляет старый кирпичный завод, брошенный за ненадобностью много лет назад и взятый в аренду никому не ведомой фирмой, мог только специалист, да и то после тщательного осмотра.
А хлопотливые ребята с «семерки» специалистами точно не являлись. Если же они вдруг случайно наткнутся на любопытные вещи, то мигом лишатся шаловливых рук и глупых голов. Так что следовало запастись терпением и просто ждать.
Через пару часов я решила, что пора мне отсюда выбираться. Наверху стояла гулкая тишина, шаги звучали отчетливо и жутковато. Через пролом в стене я выбралась на пустырь. За оврагом высились корпуса университетских общежитии, бурлила жизнь, нормальная жизнь, а не та, что вот уже несколько недель вела я. Да какого черта? Что мешает мне уехать, бросить это дело, которое мне, возможно, и не по силам? Плюнуть на гениальные Герины идеи и просто жить? Нет, «просто» не получится. Чтобы жить «просто» так, как я себе это представляю, надо очень много. Для начала – довести дело до конца.
Я побрела к стоянке, где последний раз видела Алексея. Систему я отключила сразу, как только убедилась, что он жив, и теперь о развитии событий могла лишь догадываться.
Было пусто, как на кладбище ночью. Радоваться я не спешила. Подумала об Алексее и усмехнулась зло: мнит себя умником, а простой вещи не сообразил: если все дело в этом заводе, здесь нас и ждать будут. Ладно, я тоже хороша. Не вернись я в цех, никакие Герины хитрости меня бы уже не спасли.
Тут я увидела осколки стекла на асфальте, а чуть левее лужу крови. То, что это кровь, было ясно даже мне. Выходит, либо люди крестного успели перехватить ребят здесь, либо Алексея никуда увозить не стали, и тогда кровь эта…
– Ничего с ним не случилось, – вслух заверила я себя. – Он здоровый сукин сын и не такой дурак, как кажется. Не дал бы он убить себя так глупо.
Однако, несмотря на уговоры, в душе росла тревога, пока в голову мне не пришла гениальная по простоте мысль. Чего терзаться, когда можно еще раз позвонить Савельичу и узнать, что с Алексеем! Я бодро зашагала через пустырь к автобусной остановке. Телефон имелся в поселке, который раньше так и назывался: поселок кирпичного завода, теперь, судя по табличке, это была улица Нижний спуск, что предполагало наличие верхнего спуска. И точно, соседняя улица так и называлась. Телефон я нашла на перекрестке возле магазина. Целенький и готовый к услугам. Большое достижение нашего города – услуга эта бесплатная, так что заботиться о мелочи или всяких там жетонах не приходится. Кстати, крушить телефоны стали заметно реже, может, потому, что никто не спешил их чинить. Я набрала номер и услышала суровое:
– Что надо? – Тот же это был парень или другой, я не поняла, возможно, они все на один голос и на одно лицо.
– Извините, – начала я, помня, что иногда вежливость приносит плоды – по крайней мере, так считала моя мама. – Я вам недавно звонила по поводу Шатова. Это вы со мной разговаривали?
– Ну…
– Я очень беспокоюсь. С Алешей все в порядке?
– Ну…
– Что «ну»? – разозлилась я. – Он жив?
– На покойника точно не тянет.
– Что значит, не тянет? Он здоров?
– Я тебе чего, доктор?
– Придурок, – не удержалась я. – Русским языком тебя спрашиваю, что с Лешкой?
– А чего с ним сделается? Хамить завязывай, а то не посмотрю, что ты Лешкина сучка и надаю по шеям. Усекла?
– Ты мне по телефону по шеям надаешь? – насторожилась я.
– Нет, при встрече.
– Ну, это бабушка надвое сказала…
– Ничего она не говорила… встретимся, не переживай. Леха братан мне…
– Двоюродный, что ли?
– Троюродный. Топала бы ты домой, деточка, Леха небось психует.
– Есть, командир. Слушай, с ним правда все нормально?
– А то… Топай, топай.