– Какую тайну? – обалдела я, но, вспомнив, что Марго натура творческая и склонна к фантазиям, спешить с выводами не стала. – У нее была тайна?
– У каждого человека есть тайна, и у нее тоже была.
– Ну, не знаю, – пожала я плечами. – У меня, к примеру, нет никаких тайн…
– Уверена? – хмыкнула Марго и так взглянула, что я призадумалась. Пожалуй, старушенция права, кое‑что все‑таки есть. Вот взять хотя бы ангела‑хранителя, далеко не с каждым его ангел заговаривает на улице. – Ты еще слишком мало живешь на свете, – махнула рукой Марго. – Кстати, у тебя есть любовник?
– Нет, – ответила я.
– Почему? Это как‑то ненормально. В твоем возрасте девушке положено влюбляться в первого встречного.
– Можно я подожду второго? – хихикнула я, а Марго махнула рукой.
– Все ты врешь. Ты очень похожа на свою бабку, такая же красавица и с изюминкой, мужики таких не пропускают. А как же итальянский темперамент? – подмигнула Марго. – Неужто тебе не было интересно?
– Было, – согласилась я.
– И что?
– Ничего. То есть ничего особо примечательного. Наверное, мне не повезло.
– Все‑таки ты здорово на нее похожа, – опять усмехнулась она. – Та тоже, вроде и говорит охотно, но ничегошеньки при этом не скажет.
– Значит, у нее была тайна? – напомнила я. – И папа хотел ее разгадать?
– Я думаю, его интересовал отец.
– С чего это вдруг? В его возрасте больше думают о внуках, чем о своем покойном отце, о нем ему следовало расспросить мать в пору любопытного отрочества.
– Можешь мне поверить, она о нем рассказывала и перед Пасхой всегда вместе с твоим отцом ездила к Ивану Николаевичу на кладбище, пока его тридцать лет назад не превратили в парк. Как тебе такая идея?
– Превращения кладбища в парк? Идиотская. Вы имеете в виду кладбище у Красных Ворот?
– Конечно.
– Отец мне о нем рассказывал, и о могиле предка тоже, даже место приблизительное показал. Так что необходимым запасом знаний он располагал. Может, его заинтересовали военные подвиги отца?
– Его интересовал не он сам, а тайна матери.
– Вот как. Надо бы пояснить, потому что я ничего не поняла.
Марго посмотрела на меня с сомнением и вздохнула.
– Вот я сейчас начну рассказывать, а ты решишь, что я выдумываю.
– Даже если так, разговор у нас получается увлекательный.
Марго махнула рукой.
– Никогда не понимала, шутишь ты или говоришь серьезно. Когда твой отец заговорил об этом, у меня возникла мысль, что он считает Ивана Николаевича не родным отцом.
– Ничего себе, – на всякий случай поразилась я.
– Только не надо намеков, – выставив руки вперед, точно защищаясь от меня, сказала старушка. – Он очень въедливо выспрашивал, как мы познакомились с твоей бабкой и что я, собственно, знала о ее жизни до нашего знакомства с ней.
– Так‑так, и что вы знали?
– Да ничего. То есть я знала, у нее был муж‑инвалид, маленький ребенок… Позднее, когда мы стали близкими подругами, к этим сведениям кое‑что прибавилось, но, в сущности, я как ничего не знала о ее жизни до встречи со мной, так и не знаю.
– Отец, видно, тоже не знал.
– Что‑то знал. Возможно, она все‑таки ему рассказала.
– О чем? – не поняла я, теряя нить разговора.
– До чего ж ты несообразительна, – укорила Марго. – С чего‑то ведь эта мысль пришла ему в голову?
– Главное, что она в вашу голову пришла.
– Неудивительно. Он был весьма настойчив, и я тогда подумала: должна быть причина его интереса, и в ту же ночь вспомнила сплетни соседей. Мне ведь намекали, и не раз, что ребенка она прижила от кого‑то другого, то есть инвалид взял ее уже в положении, дал ребенку свою фамилию.
– И вскорости скончался, – подсказала я.
– Ты тоже поняла? – обрадовалась Марго, я вытаращила глаза, а она торопливо продолжила: – Инвалид был нужен для того, чтоб прикрыть грех.
– Вот как?
– Конечно. Тогда всем этим глупостям еще придавали значение. Опять же, пенсия и все такое… Думаю, у них было нечто вроде договора, она за ним ухаживает, а он усыновляет ее ребенка. То, что он в ней души не чаял, само собой. Я же сказала, она была красавицей. Но ребенок… Мужики тогда были на вес золота, в общем, это был счастливый брак.
– Но недолгий.
– Разумеется. Думаю, она на это и рассчитывала. Не смотри так, я не осуждаю твою бабку, времена были еще те… Опять же, все честно, инвалид умер у нее на руках в полном блаженстве, ну, или был близок к нему.
– При этом успел оказать бабке неоценимую услугу: стал отцом ее ребенка. Кроме слухов, эта теория под собой что‑нибудь имеет?
– Я могу говорить только о слухах, но твой отец… у него что‑то было. Я думала, думала и сообразила: наверняка он нашел свидетельство о браке, бабка всегда все хранила, у нее было прямо‑таки немецкое пристрастие к порядку. Нашел и сравнил дату регистрации брака своих родителей и дату собственного рождения.
– Ну и что? – усмехнулась я. – Это еще не повод подозревать, будто инвалид к его рождению непричастен. Множество людей вступают в брак именно по причине скорого появления на свет наследника. Я сама родилась через шесть месяцев после свадьбы родителей.
– Допустим. Но злые языки болтали, что у него не было не только ног…
– Грустно, – кивнула я. – Зачем бабка пошла за него тогда?
– Господи, так в этом же все и дело! – всплеснула руками Марго. – Это было соглашение.
– Хорошо, я не спорю, было так было. И мой отец, встретив свое шестидесятилетие, всерьез озаботился, кто его настоящий родитель? Конечно, если тот из долгожителей, встреча могла состояться…
– Его интересовала твоя бабка, отец, конечно, тоже, но…
– Я не могу взять в толк, с какой стати?
– Я тоже не могла, пока не начала вспоминать. И вот тогда мне стало совершенно ясно: у нее была тайна, и твой отец хотел ее разгадать.
– Тайна появления на свет ребенка? То есть папа решил, что его родитель кто‑то из великих людей? Что ж, недурно. Я не против иметь в предках выдающегося человека.
– Выдающийся он или нет, но точно – скотина, – огорошила меня Марго. – Приличные люди беременных баб не бросают, особенно когда кругом война и жрать нечего.
– А если он был на фронте? Какой‑нибудь полководец?
– Чепуха, – отмахнулась старушка. – Хотя кто его знает. Она поспешила выйти замуж, значит, он ее бросил. Я даже знаешь что подумала: она пряталась. Ага. И фамилию поспешила сменить, чтоб этот полководец ее не нашел.
– Это вы с папой придумали или уже без него?
– Зря ухмыляешься. С твоим отцом мы ничего не придумывали, просто всякий раз, заводя разговор на эту тему, он интересовался одним: что я знаю о твоей бабке, о ее жизни во время войны и до войны. Все, что она мне рассказывала. Беда в том, что она не рассказывала практически ничего и всячески избегала вопросов. И когда я стала размышлять об этом, в общем, кое‑что показалось мне заслуживающим внимания. Жаль, что с твоим отцом нам поговорить больше не удалось.