– Ладно, разберемся без свидетелей. Жду, как обычно, в одиннадцать на нашем пустыре, – закончила я и пошла к двери. Коля отчетливо вздохнул, Сашка охнул, а блондин проводил меня взглядом. Свистнув Мышильде, я сразу же пошла на пустырь, потому что до одиннадцати оставалось меньше десяти минут.
– Чего там? – зашептала сестрица.
– Сереги нет, вместо него появился какой‑то хмырь и Сашку в тоску вгоняет. Я назначила ему свидание.
– Хмырю?
– Нет, Сашке.
Тут со стороны дыры послышался характерный шум, точно носорог пробирался сквозь частые заросли, Мышильда исчезла в кустах, а возле фундамента появился Сашка.
– Кто тебя просил болтать про покойника? – с ходу накинулся он на меня.
– Моего покойника, – огрызнулась я. – То есть нашего с Мышильдой. А ты его свистнул. Хорошо это?
– Я не знал, что он ваш. Ты нам не говорила, что нашла его.
– Конечно. О таких вещах не болтают, а он нам нравился, и мы… соблюдали тайну.
– Ты что, не знаешь, кто он?
– Нет. А кто он?
Сашка замолчал, к чему‑то прислушиваясь.
– А почему тогда вы о нем не заявили? – хитро спросил он.
– Кому? – удивилась я.
– Кому о покойниках заявляют?
– Откуда мне знать? Я что, по‑твоему, их каждый день нахожу? А этот лежал в нашем ходе, хлопот от него никаких, вот мы и решили с сестрицей: пусть себе лежит на здоровье, пока мы тут клад поищем.
– Ясно, – сказал Сашка, но как‑то чувствовалось, что он врет.
Я вздохнула и решила подойти к проблеме с другой стороны.
– Ты на свидание пришел или на меня орать? – спросила я с обидой.
– На свидание, – подумав, ответил он.
– Тогда ты мог бы меня поцеловать. – Я устроилась на фундаменте, чтобы Сашке было удобнее, и мы минут пятнадцать увлеченно целовались. Чуть раньше в районе дыры мелькнуло нечто темное и громадное. Я надеялась, что блондин при ярком лунном свете отчетливо различил сплетенные в объятиях фигуры на фоне звездного неба.
– Вот гад, – гневно прошептал Сашка. – Подглядывает.
– Кто это?
– Макс‑то? – Сашка тяжко вздохнул. – Вроде ревизора. Приставили.
– Кто? – удивилась я.
– Кто, кто… Есть люди. Вот тебя кто за язык тянул болтать про покойника? Это опасно.
– Кому, покойнику? – удивилась я.
– Нет. Тебе.
– Это почему же?
– Совершенно незачем болтать что ты о нем знаешь.
– А я о нем не знаю. Что это за покойник такой, о котором болтать нельзя, да еще и опасно?
– Идем к реке, – решительно заявил Сашка. Оглядываясь, мы направились к реке.
Клей хотел меня обнять, но я была в этих дурацких кроссовках на платформе, он посмотрел, закинув голову, и вздохнул, а я обняла его и сказала:
– Не обращай внимания на такую ерунду. Могу разуться, если тебе так спокойнее.
– Не надо, – серьезно сказал он. – Мне нравится, что ты высокая. И вообще, ты девка мировая. Я давно хотел это сказать… – Он малость помялся и добавил:
– Идем.
Мы пошли к реке, держась за руки. Я коснулась в разговоре лирической темы, в результате выяснилось, что с первой же минуты знакомства нас неудержимо тянуло друг к другу и тянет до сих пор. Я усердно жаловалась на интеллигентов, представленных двумя моими мужьями, до сего времени отравлявшими мне жизнь, и намекнула, что простой парень, который не забивает себе голову разной ерундой, а просто живет и радуется, подошел бы мне значительно больше.
Сашка сразу согласился и, в свою очередь, пожаловался на женщин, с которыми его сводила судьба: охи, ахи, тряпки да «бабки», и никакого понятия, что мужик тоже человек и ему поддержка нужна, в том смысле, чтоб сокровенным поделиться, посоветоваться и вообще. Как только речь зашла о сокровенном, я навострила уши.
– Я не поняла, этот Макс, он кто? И почему при нем о покойнике говорить опасно?
Сашка почесал затылок и, понизив голос, стал излагать:
– Мы тут не случайно появились…
– Где тут? – не поняла я.
– Да в доме этом. Нас послали, велели приглядывать.
– За кем?
– За вами. – Мой новоявленный возлюбленный покосился на меня, а я вытаращила глаза.
– Врешь. А кто?
– Есть люди, – стыдливо пожал он плечами.
– Ты меня не стесняйся, – поматерински просто заявила я. – Потому что если у нас с тобой все по‑хорошему, так нам ни к чему хитрости и недомолвки. Так кто послал? Бандиты, что ли?
– Ага, – кивнул Сашка с печалью. Я тревожно вздохнула. Потом одернула на нем футболку и заметила:
– Ты смотри, поосторожнее… и вообще… стреляют вашего брата.
– Ты не думай, – торопливо начал Сашка, но, так как это уводило разговор в сторону от того, что в настоящий момент мне хотелось услышать, я решительно заявила:
– Не заводись. Ты выбрал профессию, а я выбрала тебя.
Он благодарно посмотрел мне в глаза, запрокинув голову, и сказал:
– Повезло мне.
– Еще бы, – согласилась я и опять обняла его, после чего мы смогли вернуться к животрепещущей теме:
– На кой ляд мы бандитам понадобились? – высказала я искреннее недоумение.
– Как на кой ляд, раз вы на пустыре рылись?
– А чего ж не рыться? Или кто‑то из ваших нам родственник и сокровища купца Калашникова своими считает?
– Какие, к черту, сокровища, – зашипел Сашка мне на ухо. – Тут такие дела… – Он примолк, покосился на меня и спросил:
– Ты правда ничего не знаешь?
– Век свободы не видать, – поклялась я. Возлюбленный кивнул и вроде бы успокоился, после чего начал излагать вполне внятно:
– Тут дело такое: в доме этом жил один человек… крутой, одним словом.
– Ленкин ухажер, – подсказала я.
– Ленкин? Ах, ну да… Так вот, год назад менты за ним явились, а он у них из‑под носа ушел и пропал. А Ленка из тюрьмы письма пишет, мол, Иван на воле и все такое. А его и след простыл. И вдруг являетесь вы, землю роете да еще и выспрашиваете. Ну, братан и послал меня для выяснения.
– Какой братан? – заинтересовалась я.
– Обыкновенный, брат мой старший.
– А чем он занимается? – еще больше заинтересовалась я, а возлюбленный замялся:
– Так… всем помаленьку. К примеру, тут неподалеку развлекательный центр есть, «Карусель» называется, так он там генеральным директором…
Я успокоилась, итак, Мотыль – Сашкин брат, разумеется, если старший Мотыль, то младшему надо становиться Клеем или придумывать другую кличку, не то получается, что у одной мамы оба сына Васи… Тут я себя одернула и вновь сосредоточилась на Сашке.
– Послал, и что?
– Как что? Выяснять стал.
– А коленную чашечку Иннокентию Павловичу вы повредили? – Бог знает почему вспомнила я о последнем.
– Это не я, – испугался Клеи. – Это кто‑то другой, я даже не знаю кто.