– Вы и так исполняете ее с блеском. Он при смерти, как вы уже догадались.
Вполне достаточно, если он просто увидит вас.
– Дело ваше, – пожала я плечами. – Если что‑то пойдет не так, проблемы тоже ваши.
– Вам хватит полчаса на сборы?
– Я готова ехать хоть сейчас.
Мне было очень интересно, в какой роли на встречу с родственником отправится мой «муж»: роль инвалида для меня привычней, только вот как к этому отнесется умирающий? Но Алексей Петрович никуда не поехал. Когда я вышла во двор, за рулем «Мерседеса», замершего перед воротами, сидел Кирилл. Увидев меня, кивнул, приглашая садиться, и тут же тронулся с места.
– А мой благоверный не поедет с нами? – удивилась я.
– Нет. Он плохо себя чувствует.
– Что с ним?
– Просто небольшой приступ головной боли.
– Там, куда мы едем, не удивятся, что вместо мужа меня сопровождаете вы?
– Последнее время, моя дорогая, – ехидно ответил Кирилл, – вы задаете слишком много вопросов.
После этого заявления мне ничего не осталось, как замолчать, и я всю дорогу держала рот на замке, глядя в окно и наблюдая за дорогой. Она не заняла много времени. Мы въехали во двор симпатичного двухэтажного особняка с цифрой «восемь» на фасаде, название улицы я смогла узнать, переведя взгляд на дом напротив. «Северная» – значилось на новенькой табличке.
Кирилл посигналил, и на крыльце появилась женщина лет пятидесяти пяти в цветастом переднике.
– Вы Полина Витальевна? – спросила она, когда мы вышли из машины.
– Да.
– Проходите… Владимир Андреевич предупреждал, что вы приедете.
Мы вошли в дом и следом за женщиной отправились длинным коридором, который кончился широкой застекленной дверью на веранду. Здесь на тахте среди десятка подушек лежал старик, такой морщинистый и дряхлый, точно отбывал на земле по крайней мере третий срок. Глаза его были закрыты, но, услышав скрип двери, он открыл их и даже повернул голову. Взгляд неуверенно скользнул по моему лицу, замер на лице Кирилла и вновь вернулся ко мне. Старик с облегчением вздохнул и сказал:
– Ты приехала…
А я сообразила две вещи: обращается он ко мне, а Кирилл не потрудился сообщить имя предполагаемого родственника, и, как я должна его называть, ведомо одному Господу. Но что‑то говорить нужно, и я ответила:
– Да.
– Полина, – нараспев сказал старик, глядя на меня с мукой, а я испугалась, что он сейчас заплачет. – Я рад, что ты вернулась. – Он слабо пошевелился, протянул руку и спросил испуганно:
– Вы помирились с Алексеем? Ты ведь вернулась к нему, да? Почему он не приехал с тобой?
– Он плохо себя чувствует, – ответила я и добавила:
– Беспокоиться не стоит. – Я даже не знала, на «вы» мы с родственником или на «ты», и сердито посмотрела на Кирилла. Он отошел в сторону и оттуда мило мне улыбнулся, точно наслаждался спектаклем.
– Ты не оставишь его? – испуганно спросил старик. – Я предупреждал его, если вы разведетесь… впрочем, ты знаешь.
– Мы помирились, – сообразив, чего от меня хотят, заверила я. – Все наши неприятности позади. Я в самом деле вернулась навсегда.
Некоторое время мы стояли, глядя на умирающего. Дышал он ровно и вскоре начал похрапывать.
– Идемте, – коснувшись моей руки, шепнул Кирилл, и мы покинули веранду.
Женщина в переднике дожидалась в соседней комнате, сидя в кресле с книгой в руках. Увидев нас, пошла навстречу.
Увидев нас, пошла навстречу.
– Как он себя чувствует? – тихо спросил Кирилл.
– По‑моему, неплохо. По крайней мере, ни на что не жалуется. На редкость спокойный больной. Конечно, я всего…
– Кто‑нибудь навещал его сегодня? – перебил Кирилл.
– Нет…
Пока они разговаривали, я выглянула в сад, потом взяла книгу, которую читала сиделка, повертела ее в руках. «Поющие в терновнике», вместо закладки читательский билет; областная библиотека, Юркова Надежда Васильевна.
– Вы идете? – окрикнул меня Кирилл, судя по недовольству в голосе, уже не в первый раз.
– Да, разумеется, – заверила я, положив книгу на место. – Вы знаете, мне так и не удалось ее прочитать.
– Что?
– Эту книгу, «Поющие в терновнике». Она есть в библиотеке моего «мужа»?
– Понятия не имею, – проворчал он. Женщина вместе с нами вышла на крыльцо и терпеливо ждала, когда мы покинем двор.
– Это неизвестный благодетель, от которого вы надеетесь получить деньги? – спросила я, когда мы уже отъезжали от дома. Кирилл Сергеевич взглянул хмуро и с неохотой кивнул. – Он богат и завещал деньги моему «мужу»?
– Что‑то вроде этого. Но есть нюанс. Этот человек всегда больше любил Полину, чем собственного внука. И если бы узнал, что они расстались…
Не скрою, я вздохнула с облегчением. Конечно, грех обманывать старика, который одной ногой стоит в могиле, но теперь хотя бы все стало ясно. Полина сбежала и не желает вернуться, несмотря на обещания большого наследства. Для того и придуман этот трюк с подставной женой. А чтобы я не сбежала раньше времени, хитроумный Кирилл посоветовал Алексею Петровичу прикинуться инвалидом.
Смерть богатого родственника ожидается со дня на день, он может пожелать увидеть меня в любой момент, с этой целью меня и держат в доме под охраной.
Алексей Петрович получит свое наследство, мне выдадут премию, а он сразу же выздоровеет и разведется с дражайшей половиной. Гнусность, конечно, зато никаких загадок. Я голову ломала, а все так просто… Стоп. А тайник и паспорт в нем? Кто эта неведомая Полина, назвавшая Алексея Петровича Иудой? Вряд ли я об этом узнаю, если тот же Алексей Петрович не пожелает меня просветить, а что‑то подсказывает мне, что с подобными вопросами лезть к нему не стоит.
Главное, я теперь уверена, никаких особенных тайн нет, все банально до глупости: наследство, алчные родственники, капризный старик…
– О чем вы думаете? – спросил Кирилл.
– О том, как, должно быть, утомительно ждать наследства, – ответила я.
Но на этом приключения в тот день не закончились.
Вечером мы сидели в библиотеке, мужчины пили коньяк, я наблюдала за своим «мужем» и пыталась решить: какого черта он продолжает притворяться? Ведет себя по отношению ко мне столь безукоризненно, что я начинала сомневаться: полно, да знает ли он о подмене? Где‑то около часа мы сидели, почти не разговаривая, я порывалась покинуть библиотеку, но Кирилл Сергеевич одарил меня таким взглядом, что я сочла за лучшее остаться. Было ясно: что‑то ожидается.
Зазвонил телефон, Кирилл Сергеевич снял трубку, сказал отрывисто: «Да».
Лицо его вдруг окаменело, глаза приобрели странное выражение, точно не взрослый мужчина сидел передо мной, а несчастный потерявшийся ребенок. «Хорошо», – голосом без выражения заявил он, перевел взгляд на Алексея Петровича и едва заметно кивнул. Тот сжал подлокотники кресла и вымученно улыбнулся. "Старик, должно быть, умер, – подумала я. – И не надоело им ломать передо мной комедию?
Было бы проще для них и для меня, скажи они правду с самого начала.