– Может, пес нас не узнает? Мы же переоделись.
– Он унюхает.
– Давай шмотки здесь бросим, может, он тогда усомнится?
– Нельзя шмотки бросать. Ты что, забыла? Это ж улики!
– Ну, я не знаю…
– Надо рискнуть. Так, на счет «три» открываю дверь…
Я открыла и тут же закрыла. То есть попыталась – зловредная скотина успела сунуть в щель морду с оскаленной пастью. Пришлось дать псу по носу ногой, чтоб закрыть дверь. После этого моего поступка нечего было и думать о том, чтобы подружиться с собачкой.
– Кранты, – запечалилась Ленка. – Сейчас менты приедут, а у нас в рюкзаках вешдоки и краденый ноутбук в придачу.
– Спрячь его в рюкзак.
– Думаешь, поможет? – Она перевела взгляд на грабительский рюкзак и вдруг спросила:
– А деньги там?
– Наверное, – пожала я плечами.
– Давай посмотрим. Тяжелый. – Ленка сунула в рюкзак руку, замерла, а потом взглянула на меня с огнем в очах. – Нет здесь никаких денег. Тут какие‑то железки.
– Ты, наверное, плохо смотрела, – заволновалась я.
– Хорошо я смотрела. Можешь сама посмотреть. На кой черт ты волокла эту груду железа?
– Чего ж теперь… И здесь его не оставишь, улика, – вздохнула я.
Ленка тоже вздохнула:
– Катька, давай идею, как выбираться.
– Можно попробовать выбраться на крышу, а оттуда в соседний подъезд.
– Ага. Давай пробовать.
Только мы достигли площадки первого этажа, как ближайшая дверь открылась, и перед нами возник здоровенный дядька лет пятидесяти. Посмотрел на нас с подозрением и спросил:
– Вы чего тут?
– Дяденька, – запричитала Ленка. – Мы от собачки прячемся, она нас не выпускает.
Словно в подтверждение ее слов доберман утроил усилия. Дядя направился к двери подъезда, а мы укрылись за его спиной. Дверь он распахнул и сказал удовлетворенно:
– Цезарь, нечистая сила, ты чего растявкался? На гуляш пойдешь. Где твоя хозяйка, чтоб ей каждый день зятя в гости ждать?!
Цезарь чудесным образом успокоился, правда, косился в нашу сторону и время от времени рычал.
– Дяденька, вы его подержите маленько.
– Да он смирный, не бойтесь, – ответил дядя, ухватив зверя за ошейник. – Хозяйка‑то твоя где?
Мы рысью припустили со двора, а на проспекте едва успели спрятаться за троллейбусной остановкой: к покинутому нами дому катила милицейская машина.
– Бабка вызвала, – пробормотала Ленка. – Катька, бежим отсюда, заметут.
– Куда ты, супермаркет в той стороне.
До супермаркета мы добрались минут за десять, потом еще искали телефон‑автомат.
– Я тебя убью! – вдруг заорала Ленка.
– Ты чего, сдурела? – растерялась я.
– Не я, а ты. Дура, твою мать, ментам звонят без карточки!
– Думаешь, только у тебя мозги отшибло? – вздохнула я. – Дай я сама позвоню. Милиция? – заговорила я, услышав мужской голос. – Ограбление на улице Воровского, дом семь или пять, там, где турагентство «Вояж». Есть раненые.
– Ремня бы тебе, – ответил дядя.
– Придурок, адрес запиши! – заорала я и стала набирать номер «Скорой». – Раненые в офисе, срочно приезжайте!
– Адрес? – спросила женщина, как видно, никуда не торопясь. – Не спешите, я записываю. Что случилось? Понимаю, что раненые.
Что случилось? Понимаю, что раненые. Что конкретно произошло?
– Откуда мне знать?
– А мне откуда знать, какую машину посылать? Раненые разные бывают. Их ошпарило, по голове стукнули, или в яму упали, или, может, стеклом порезались?
– Откуда в офисе яма? – удивилась я – Вам лучше знать, что у вас там и откуда.
Я в досаде повесила трубку.
– Как думаешь, толк будет? – со вздохом спросила я Ленку.
Она пожала плечами:
– Кто ж знает.
– А по телику показывают: сразу по машинам, менты с автоматами, эти с каталкой, «мы его теряем»… Может, стоит подумать о смене профессии? – вторично вздохнула я.
– Поздно, – трагически ответила Ленка. – Что делать‑то будем?
– Нет у меня уверенности, что эти деятели туда поедут. Может, вернемся и проверим?
– С рюкзаками?
– С рюкзаками, пожалуй, опасно. Давай сначала домой, а потом в офис.
Троллейбусы еще не ходили, и добираться пришлось пешком. Ленка молчала и сосредоточенно терла нос, мне тоже говорить не хотелось, мысли были невеселые. Нажили приключение. Никакого удовольствия, а страху натерпелись. И ребят жалко. Вдруг их вправду убили?
– Может, раненые, – словно читая мои мысли, пробормотала Ленка, заглядывая мне в глаза.
Я пожала плечами.
– Раньше одиннадцати она звонка не ждет. Мы сейчас должны сидеть в шкафу, а оттуда не позвонить, в смысле, если б охрана была на месте и все такое…
– Даже не верится, что все это было с нами. И как я не слегла до сих пор с острой сердечной недостаточностью? Что‑то меня подташнивает, а перед глазами мушки прыгают. Должно быть, давление.
– Это от голодухи и недосыпа, – заметила я.
– Да? Умная. Кто из нас врач?
Троллейбус медленно ехал по спящему городу, а мы смотрели в окно и гадали, как все объяснить Наташке. И денег нет, и в такое вляпались…
– А некоторые еще нагло утверждали, что с ними никогда ничего не случается. Накаркала, ворона! – не к месту заметила Ленка.
Добравшись наконец до офиса, мы смогли убедиться, что жизнь здесь бьет ключом. Возле дверей стояли две милицейские машины и «Скорая». Народ, никак не меньше десяти человек, суетился поблизости. Тут показались санитары с носилками, и Ленка радостно взвизгнула:
– Живы охранники‑то, живы.
– Откуда знаешь? – спросила я.
– Лица открытые, видишь? Если человек умер, лицо ему закрывают. Так положено. Ой, там Женька Игнатьев, пойду узнаю…
Не успела я сообразить, в чем дело, а Ленка уже подскочила к одному из санитаров. Носилки вкатили в машину, и парень закрывал дверь. Ленка стала с ним разговаривать, а я паслась в сторонке. Парня окликнули, он сел в машину, а Ленка вернулась ко мне.
– Женька говорит, у всех троих огнестрельное.
– Троих?
– Ага. Одного раньше увезли.
– Не стоило тебе с ним разговаривать, вдруг заподозрит чего.
– Да брось, нормальный парень, он у нас учится, на пятом курсе, а на «Скорой» подрабатывает.
В тот момент к офису подкатил «Мерседес», и из него появился Наташкин работодатель. Признаться, я никогда не могла понять, что такого нашла в нем подружка.