Но они желаемого в сейфе не нашли, не то бы сегодня Диму не допрашивали.
Ленка вытаращилась на меня в полнейшем изумлении.
– Ой, Катенька, какие у тебя разнообразные мысли…
– Не перебивай! – отмахнулась я. – Дима сказал «он», а не «они». Логично предположить, что «он» – тот самый тип, которого ты по голове стукнула.
– Почему логично?
– Потому что один, и он нас возле открытого сейфа застал.
– Он думал, что мы сейф ограбили?
– Конечно. Что еще он должен был подумать?
– А Дима о нем знал?
– Выходит, что знал.
– Дима знал, что парень в сейф полезет? Или он его вместо сторожа оставил?
Я тряхнула головой.
– Наверное, Дима его как‑то обнаружил, вышел на его след, а грабитель сказал, что в офисе его опередили.
– И Дима не отправил его в милицию? – удивилась Ленка.
Она права, чепуха получается. Я еще немного напряглась.
– Дима сказал, что его ограбили, что из сейфа свистнули сто сорок тысяч. А если деньги в коробке те самые…
– Здесь сто тридцать пять.
– Знаю. Выходит, Дима об ограблении знал, деньги спрятал у себя, а ментам заявил, что их украли.
– А так как денег не было, – подхватила Ленка, – эти типы пришли и убили его. Ужас.
– Что‑то тут не так, – покачала я головой.
– Да тут все не так! – возмутилась Ленка. – Менты людей убивают, бизнесмены сами себя грабят…
– Вот! – взвизгнула я, чем слегка напугала Ленку. – Что, если Дима не просто знал об ограблении, а сам его подстроил?
– Час от часу не легче. Зачем ему это?
– Действительно, зачем? Допустим, хотел сжульничать, деньги присвоить. Но деньги эти ему принесли за квартиру, которую Дима продал, так что выходит, он сам себя ограбил. Какая же ему от этого выгода? – Слушай, – вздохнула я, – вроде Козлов что‑то такое говорил о диске. Говорил?
– Может, и говорил, – пожала плечами Ленка. – Я, если честно, мало что слышала.
– Мне кажется, они именно его искали, – продолжила я.
– Диск? Какой диск и зачем он убийцам?
– Не знаю.
– Диск – это глупость, – заупрямилась Ленка. – Вот деньги – это понятно, а зачем кому‑то диск?
– Вдруг на нем что‑то очень важное? – в свою очередь, не отступала я. И тут вспомнила:
– И у Наташки он диск искал.
– А ведь точно! – опять вытаращила Ленка глаза. – Катя, я преклоняюсь перед твоей сообразительностью. Давай говори, что дальше делать? Я на грани срыва, надо все это как‑то прекращать.
– Что? – не поняла я.
– Все, – лаконично ответила подруга и повторила:
– Говори, что делать.
– От денег избавиться.
Ленкина физиономия вытянулась.
– Катя, я тебе честно скажу: к такому я не готова. То есть, когда мы сидели на скамейке, я была совершенно согласна, но теперь, когда они лежат в коробочке и мы их даже пересчитали.., это свыше моих сил. В конце концов, мы хотели их свистнуть. Они принадлежат Наташке.., и нам немножко.
– Корыстная ты душа, – устыдила подружку я.
– Да кто же деньги выбрасывает? – возмутилась Ленка. – Давай хоть в детдом отнесем, что ли…
– Думаешь, это так просто? Ладно, что с ними делать, пусть Наташка решает.
Но если их у нас найдут…
– А мы их закопаем, как договаривались, – неизвестно чему обрадовалась Ленка.
Мы дождались момента, когда в сонном городе заработает общественный транспорт, и вновь поехали на Наташкину дачу. Жертвой был выбран куст пиона, он уже отцвел, и мы решили, что особого ущерба ему не нанесем. Деньги были переложены в металлическую коробку, которую поставили на дно ямы, а сверху водрузили пион, полили его как следует, в надежде, что близкое соседство с иностранной валютой пойдет растению на пользу.
Покидать Наташкину дачу почему‑то не хотелось. Мы устроились на веранде пить чай, Ленка поглядывала на пион, а я разрабатывала план военной кампании. Если честно, с планами было туго. В общем, стало ясно: надо советоваться с Наташкой, тем более время самое подходящее, в том смысле, что она уже проснулась.
– Про Димку я лучше ей сама скажу, – вздохнула Ленка. – А то брякнешь, не подготовив. А он не чужой ей человек, и вообще…
– Хорошо, подготавливай, – с радостью согласилась я.
И Ленка набрала заветный номер.
– Привет, – упавшим голосом сказала Наташка.
– Наташенька, – заунывно начала Ленка, – в жизни каждого человека бывает период испытаний, который ему надлежит встретить мужественно, не роптать на судьбу…
– Да не ропщу я, – ответила Наташка. – Просто за вас переживаю. А вы откуда про испытания знаете? Димка, что ли, позвонил?
– Кому? – обалдела Ленка.
– Ну, не знаю, – ответила Наташка. – Кто‑то вам сказал, а кроме него, некому.
– О чем сказал? – выхватила я трубку.
– О том, что я в больнице.
– А что ты там делаешь?
– Так он вам не звонил? Чудеса.
– Ты мне скажешь, что ты делаешь в больнице? – заорала я.
– Лежу, естественно, – обиделась Наташка. – Потому что ходить теперь еще долго не смогу, раз я ногу сломала.
– Когда?
– Вчера. Звонила вам, а у вас телефоны отключены, у меня уже деньги кончаются. Я вся на нервах, побежала покупать карточку, а на обратном пути на лестнице ногу подвернула и грохнулась. Весь пролет на заднице с подвернутой ногой проехала. Кость торчала, хоть анатомию изучай, вот бы нашей лекарице радость… Короче, увезли на «Скорой». Пока везли, я Диме позвонила, велела вас найти, ужас как боялась, что вы к нему домой попретесь.
– Он не звонил. Хотя, может, и звонил, – вздохнула я.
– В больнице меня всякой дрянью накачали, и я спала, как лошадь. Вот только проснулась. Хорошо, что позвонили. Сообщения на автоответчике слышали?
– Ага.
– Слава богу, я чуть с ума не сошла от беспокойства. Теперь придется ждать следующей субботы.
– Это вряд ли, – вздохнула я.
– Почему? – насторожилась Наташка.
– Тут вот Ленка рвется с тобой поговорить, – постаралась я увильнуть.
– Не надо Ленку, немедленно говори, что произошло.
– Давай мы тебя сначала подготовим.
– Вы не слышали автоответчик и Дима вас поймал? – ахнула Наташка.
– Дима нас не ловил. То есть он, конечно, мог бы, но…
– Говори, что случилось! – рявкнула Наташка. – Я лежу, причем в больнице, под капельницей, и хуже мне уже не будет.
– Наташенька, – все‑таки влезла Ленка. – Ты ведь его практически не любила. Это не первый и не последний мужчина в твоей жизни, так что довольно глупо убиваться по нему, особенно сейчас, когда тебе надо сосредоточиться на своем здоровье.