– А может, и не дар. Может, это кара. Как посмотреть. В этом мире все относительно.
– Вы изменились, – вдруг заявил он. – Вы очень изменились. Даже внешне. Что произошло?
– Я узнала, что я умерла в возрасте восьми лет, что мои отец и мать таковыми вовсе не являются, что мой муж год назад исчез где‑то в Белоруссии… Я не знаю, кто я, помогите мне…
– Помочь? – Он едва не лишился дара речи.
– Врач как священник, он должен помогать всем страждущим, разве нет?
– Наверное, только чем я могу помочь?
– Вы говорили о ранении. Ведь кто‑то делал мне операцию?
– Профессионал высокого класса.
– Ведь таких немного. В больницу «Скорой помощи» не привезешь человека с пулевым ранением просто так. Пришлось бы многое объяснять.
– Я вас понял… Сейчас много горячих точек, где пулевым ранением никого не удивишь, случайная жертва случайной перестрелки. А специалисты в военных госпиталях высокого класса.
– Значит, искать нужно… – Он пожал плечами:
– Думаю, шансы у вас небольшие… В экстремальных условиях не до заполнения бумаг, если у вас с собой не было документов. Впрочем, попытайтесь… – В этот момент дверь открылась, и вошла медсестра с картой в руках.
– Еле отыскала, у кардиолога… Как она к нему попала?
– Что ж, Анна Ивановна, – улыбнулся Евгений Сергеевич, – всего вам доброго, надеюсь, встречаться нам больше не придется.
– Спасибо, – кивнула я и покинула кабинет. Через час я лежала на кровати в комнате, ставшей временно моей, и вновь пялилась в потолок. Пулевое ранение меня в самом деле не удивило, но оно ещё больше все запутывало. Кто я, господи? Если я случайная жертва очередной локальной войны, кому понадобилось устраивать за мной охоту? Стоп. Кто‑то в меня стрелял и по какой‑то причине не застрелил. Очень глупо ожидать, что после этого именно он определил меня в больницу. Может, он шутник? Терпеливо меня выхаживал, чтобы укокошить ещё раз? Дурацкий юмор оставим на потом. Некто в меня стреляет, назовем его Икс, допустим, он решил, что я мертва, и успокоился (сразу всплывает вопросик: а чем я так допекла Икса, но с этим потом). Я чудом остаюсь жива, кто‑то (Игрек, разумеется) определяет меня в больницу, потом выправляет липовые документы и, сообразив, что я ничего из прошлой жизни не помню, рассказывает мне сказки, да так преуспевает в этом, что у меня появилась не только прошлая жизнь, но и родители в придачу, и все это для того, чтобы Икс меня не нашел? Я перестала существовать, на свет появилась Шульгина Анна Ивановна. Отлично. При таком раскладе на роль Игрека идеально подходит мой муж. Он спас меня, а затем прятал. Каким‑то образом неведомый Икс узнал о нашем местопребывании и появился здесь. То есть сначала появился Анатолий, было бы неплохо записать его в подручные Икса, да не склеивается: на кой черт тому убивать подручного, а в пару к нему и соседа‑алкаша, который на самом деле занимался слежкой за мной. Допустим, Анатолия он числил врагом и с ним разделался. Нашу встречу с Анатолием дружеской назвать трудно, кто он был мне? Враг, бывший друг? Скорее всего любовник, раз знал о татуировке, её местонахождение не предполагает большого количества людей, которые могли её увидеть (впрочем, никто не мешал ему быть домашним врачом, к примеру, или узнать о существовании татуировки от кого‑то еще. В этом месте я на себя здорово разозлилась и посоветовала заткнуться). Ладно, теперь уже неважно, кем мне доводился убитый, важно то, что Икс был его врагом и врагом моего мужа. Убить меня в тот день Иксу не удалось, и он отправляет за мной своих людей, они убивают следователя.. Стоп. Убивать меня никто не собирался. Они имели возможность пристрелить меня, когда я улепетывала по улице, но и здесь, и в Екатеринбурге сценарий один: они хотели меня… что? Схватить.
Они имели возможность пристрелить меня, когда я улепетывала по улице, но и здесь, и в Екатеринбурге сценарий один: они хотели меня… что? Схватить. Вот именно. Зачем я им понадобилась? Зачем им женщина, которая не помнит даже собственного имени? Очень может быть, что они об этом не знают. Опять не склеивается, если ждали меня у родителей. Это что ж, выходит, они рассчитывали, что я не узнаю собственную мать? Чушь. Они именно знали, что я отправлюсь к своим предполагаемым родителям и не успею разобраться в том, что меня водят за нос… Но если мои родители подставные, как об этом мог не знать Андрей? Возможно, он знал, оттого и не спешил с ними встречаться. Ответить на все эти вопросы мог бы сам Андрей, но я даже не знаю, жив ли он. Вернемся к Иксу. Если ему известно о потере мной памяти, зачем я ему понадобилась? И тут возникает все тот же проклятый вопрос: кто я? За что меня могут так упорно преследовать? Ладно бы ещё убить, допустим, из мести, нет, им на кой‑то черт надо меня схватить… Андрей? Если он жив, тогда все более‑менее ясно: им нужна я, чтобы добраться до него, принудить сделать что‑то… Еще одна чушь: в Андрея стреляли, я сама видела. Нет. Кто бы ни был мой муж, Иксу нужна я. Зачем?
Чем больше я ломала над этим голову, тем меньше понимала. Таращась в потолок, многого не узнаешь, надо действовать. Хорошо сказано, только вот как? Начнем с самого простого. В отличие от меня Андрей работал, следовательно, у него должны быть какие‑то документы. Надо взглянуть на них, они кем‑то когда‑то выданы, если я потяну за ниточку и если мне повезет… Ранение в голову, амнезия, тайные недруги, гости из прошлого… Господи, какая чушь!.. А сама я суперагент ЦРУ или ФСБ, потерявший память, у меня много врагов и совсем нет друзей, но я крепкая девчонка, и все такое… А что? К концу фильма я разделаюсь со своими врагами, найду мужа и даже рожу ребенка. Хеппи‑энд. Вот о ребенке стоит подумать, у меня осталось не так много времени. Попытаюсь найти Андрея, если не получится, то придется раздобыть документы (к примеру, просто украсть в троллейбусе) и уехать как можно дальше от этого города. Родить ребенка и… Каждый день ждать, что появится неведомый Икс…
Я села на кровати, обхватила голову руками и для разнообразия уставилась в пол, потом взглянула на часы: если я собираюсь навестить отдел кадров Горводоканала, где работал Андрей, стоит подготовиться. Впрочем, было ещё одно место, которое не худо бы посетить. Раз в неделю Андрей возил меня к врачу. Адреса я не знаю, но найти дом будет не трудно.
Рядом виднелся один‑единственный фонарь, и тот не горел, улица тонула в темноте, но мне это только на руку. Дверь в проходную была открыта, высокий мужчина в камуфляже курил, стоя возле нее, и поглядывал на фонарь. Я прильнула к стене, ожидая, когда мужчине надоест стоять вот так, без всякого дела, и он вернется в проходную. Он не торопился, докурил одну сигарету, вытащил другую и крикнул кому‑то за свою спину:
– Коля, иди сюда.
– Чего? – ответили из проходной.
– Чего‑чего, иди, говорю, покурим… Ночь‑то какая…
Стало ясно: я нарвалась на романтика, очень возможно, что он будет стоять здесь до самого утра, к примеру, решит встретить рассвет… Мысленно чертыхаясь, я пошла вдоль стены и вскоре уперлась в металлические ворота. Отдел кадров располагался на втором этаже, слева от проходной, решетки на окнах отсутствуют, и проникнуть туда, в общем‑то, не проблема, не будь этого придурка и его романтизма. К счастью, у меня имелся запасной вариант, правда, более хлопотный. Обойдя здание по кругу, я проверила решетки, закрывающие бетонные мешки, в которые выходили подвальные окна. Очень скоро мне повезло – одна из решеток легко поддалась, я спрыгнула в яму и поставила решетку на место. Стоять здесь в полный рост было невозможно, пришлось устроиться на корточках. В небольшую раму вставлено рифленое стекло, и никакого намека на сигнализацию.