Точно в дрянном боевике, из машины выскочили два парня с автоматами, грохнула очередь, Андрея отшвырнуло в кусты, а я завизжала, закрыв лицо руками, очередь ударила вновь, и я поняла, что стреляют в меня, кинулась со двора, не разбирая дороги и крича во все горло:
– Помогите…
Все вокруг сделалось совершенно нереальным, время перестало что‑либо значить, я даже не могла сказать, сколько я вот так бежала: час, два или одну минуту, и наконец сообразила, что стою перед милицейской машиной, колочу кулаком по капоту и повторяю:
– Помогите, помогите…
– Ты что, с ума сошла? – рявкнул молодой парень в милицейской форме, – Выскочила прямо под колеса, да я еле затормозить успел…
– Моего мужа убили, – прошептала я и заплакала.
– Вы слышали вопрос? – повысил голос мужчина, я не запомнила точно, как его зовут, кажется, Виктор Егорович.
– Я плохо себя чувствую, – нахмурилась я.
– Хотите отдохнуть?
– Я хочу знать, что с моим мужем.
– Хватит! – вдруг рявкнул он и даже ударил ладонью по столу, и мне стало ясно, он не просто нервничает, он едва сдерживает бешенство. – Что вы мне сказки рассказываете? Если вас кто‑то преследовал, да ещё с автоматами, как вам удалось уйти?
– Я не говорила, что меня преследовали с автоматами, я даже не видела своих преследователей. Я слышала, что за мной кто‑то гонится. А из автоматов стреляли во дворе, двое парней на «БМВ», двухдверный, темно‑синего цвета, номер я вам сказала.
– И в такой ситуации, когда на ваших глазах застрелили мужа, вы умудрились запомнить номер?
– Андрея застрелили? – испугалась я.
– Слушайте, все, что вы рассказали, ужасная чепуха. На вас напал в квартире неизвестный, вы поднимаетесь на крышу… Кстати, почему бы вам не обратиться к соседям и не вызвать милицию? А потом вы вдруг оказываетесь на проспекте.
– Я спустилась по пожарной лестнице.
– Я помню. Дело в том, что в вашем доме нет пожарной лестницы.
Дело в том, что в вашем доме нет пожарной лестницы. Точнее, она есть, но проходит через лоджии, и предприимчивые жильцы её попросту убрали. По ней невозможно спуститься.
– Я спустилась по пожарной лестнице соседнего дома. Можете проверить, она в отличном состоянии.
– Разумеется, только как вы могли на неё попасть? Перенеслись на крыльях?
– Нет, прыгнула.
– Ага. – Он посмотрел на меня, усмехнулся и покачал головой.
– Я перепрыгнула на соседнюю крышу, – упрямо повторила я.
– Разумеется, стресс и все такое… второй раз вы этот номер уже не повторите?
– Повторю, если скажете, что с моим мужем.
– А я не знаю, – откинувшись на спинку стула, вдруг заявил он. – Понятия не имею. Он покинул свое рабочее место в 13.00, и больше его никто не видел. Автоматная очередь не пустяк, вроде бы кто‑то что‑то слышал, но никто, заметьте, никто из жильцов трех домов, окна которых выходят в ваш двор, не видел ни «БМВ», ни машины вашего мужа, ни вас самих. Занятно, да?
– По‑вашему, я все выдумала? Зачем мне это? – спросила я, чувствуя, что для него все мои слова не имеют значения.
– А вот на этот вопрос я, пожалуй, смогу ответить, – перегнувшись через стол ближе ко мне и насмешливо щурясь, заявил он. – В 11.00 вы из поликлиники отправились домой. Так?
– Да.
– А во сколько вы были дома?
– Где‑то в половине второго.
– Отлично. А вот ваша соседка утверждает, что где‑то около часа слышала шум в вашей квартире. Мужчина и женщина о чем‑то спорили, говоря проще: скандалили.
– Чепуха.
– Да‑да. Разумеется. Так же, как труп в вашей квартире. В самом деле, подумаешь, труп.
– Труп? – Я насторожилась, парня в джинсовой рубашке я не убивала, по крайней мере, когда я видела его в последний раз, он был жив, хоть и находился в отключке.
– Труп, – кивнул Виктор Егорович, точно трупы были ему только в радость.
– Вы считаете, я кого‑то убила?
– Может, вы, но скорее всего ваш муженек, оттого‑то вы и придумали эту дурацкую историю.
– По‑вашему, я сумасшедшая?
– Не знаю. Вовсе необязательно быть сумасшедшей, я думаю, вам очень хочется нас запутать… Это желание свойственно многим из тех, кому приходилось сидеть на стуле, который сейчас занимаете вы. Меня ваше поведение ничуть не удивляет.
– Спасибо. Так кого мы убили, я и мой муж?
– Мужчина в возрасте 30‑35 лет, шатен, светлые глаза, тонкий с горбинкой нос, узкие губы, на предплечье татуировка… Дальше продолжать?
Я слушала, разглядывая крышку стола. Судя по описанию, убитый – вовсе не парень в джинсовой рубашке, который напал на меня в комнате, а неведомый мне Анатолий. Значит, те, кто гнался за мной, были его врагами, и явился он в самом деле спасти меня… Только вот от кого?
Я поморщилась, почувствовав нестерпимую боль в висках. Виктор Егорович выложил на стол фотографию:
– Вот это мы нашли в его бумажнике. Никаких документов, только деньги, очень крупная сумма, кстати, и фотография. Узнаете?
Я протянула руку, но он не позволил мне взять фотографию. Анатолий в обнимку с молодой женщиной в черном парике. Тонкий нос, капризные губы, медового цвета глаза, короткая стрижка… Трудно догадаться, что это не свои волосы, но я‑то знала: это парик, и ещё я знала, женщина на фотографии в обнимку с Анатолием – я.
Комната качнулась, я почувствовала головокружение, а реальность точно провисла, вот‑вот готовая прорваться и выпустить из темных углов моей памяти оборотней, вампиров и прочих монстров.