Со стороны рынка появилась машина. На пустынной улице темный «Чероки» почему‑то выглядел зловеще. Не сбавляя скорости, он свернул во двор.
– Как думаешь, это Бовины приятели? – спросил компаньон.
Я пожала плечами.
– Думаю, нам следует убраться подобру‑поздорову. – Я очень рассчитывала, что Антон послушается моего совета. Чего он добивается, ожидая в подворотне, было неясно. Звонил Вовка (если звонил) кому‑то из людей Щербатого, скорее всего тому же Карасю (правда, у Карася не «Чероки», а «Ленд‑Круизер», но ничто не мешало ему послать своих ребят), Вова, кстати, мог и до утра с донесением подождать, но вот не утерпел.
Имея представление о Тришкином характере, логично предположить, что через десять минут город будет напоминать прифронтовую зону или, если угодно, государственную границу: мышь не проскочит, не только мы. По понятным причинам мне очень хотелось убраться восвояси.
Прошло немного времени, и «Чероки» вновь возник в поле нашего зрения, на этот раз он двигался не спеша и направился в сторону площади с памятником вождю пролетариата в центре.
Выждав полминуты, Антон завел машину, а я начала проявлять беспокойство, неужто парень решил пристроиться за ними? Лично мне Карась был без надобности, мне нужен Таболин. Мы понапрасну теряем время…
– Может, стоит к Вове еще раз наведаться? Узнать новости? – спросила я. – Это лучше, чем по пустынным улицам гнаться за «Чероки».
– А я и не собирался, – отрезал Антон. «Ну вот, задела его самолюбие, стоит вести себя деликатнее…»
Только мы тронулись с места, как со двора вновь выехала машина, на этот раз «Мерседес», на сумасшедшей скорости она проскочила мимо в сторону все того же проспекта.
– Движение довольно оживленное, – пробормотала я, а Антон сказал:
– По‑моему, это Вовкина машина. Куда это он рванул как ошпаренный?
– Хочешь узнать? – поинтересовалась я.
Мы выехали на проспект, и тут о себе заявил сотовый. Антон вроде бы удивился и, притормозив, некоторое время поглядывал на телефон, но потом все же ответил:
– Да?
– Антон? – Мужской голос звучал взволнованно, я придвинулась ближе, чтобы услышать разговор. – Это я, Вовка… Слушай, такие дела… Ты прости, что… ну… что о тебе сказать пришлось. Я… я кое‑что узнал… важное… я знаю, где Таболин. Скажи своей девчонке, я знаю, где он. Она ведь его ищет, да? Встретимся через полчаса на пристани.
– А почему не у тебя дома? – невинно спросил Антон.
– Домой не вернусь. Я из города мотаю. Я по старой дружбе, чувствую себя виноватым, хочу помочь… Надумаешь – приезжай.
Антон положил трубку и на меня покосился.
– У него был номер твоего сотового? – спросила я.
– Он мог узнать его у Петра, – пожал он плечами. – Что скажешь? – спросил Антон хмуро.
Что я могла сказать? Пашка Пропеллер меня узнал и донес хозяину. Оттого‑то моя персона и всплыла в разговоре. Худо то, что им известно: я ищу Таболина. А ну как они найдут его раньше, чем я? Возможности у Гришки не чета моим. К тому же очень возможно, что Сереги уже нет в живых: такую мысль я тоже принимала во внимание. В этом случае встреча на пристани самая обычная ловушка. С другой стороны, если Вовка в самом деле что‑то случайно узнал про Серегу… Придется рискнуть… Антон смотрел на меня, но видел или нет, судить не берусь: выражение лица отсутствующее, должно быть, решает, стоит сунуть голову в петлю или нет. – До встречи еще полчаса, – произнес он. – Успеем оглядеться.
– Успеем оглядеться.
И мы поехали к пристани. Минут пятнадцать плутали в лабиринте улочек, спускаясь к реке, потом оставили машину на углу кафе, которое уже год безуспешно ремонтировали, и дальше пошли пешком. Справа тянулись бесконечные сады, слева виднелась церковь на холме, чуть ниже – старое кладбище, а впереди пристань. В темноте очертания реки можно было угадать только по густым зарослям ивняка вдоль берега.
Сделав основательный крюк, мы приблизились к пристани со стороны реки. Свет единственного фонаря отражался в воде. Возле пристани начинался парк, сейчас он тонул в темноте. Антон посмотрел на часы.
– Если Вовка действительно хотел с нами встретиться, пора бы ему появиться.
– А если это ловушка? – пробормотала я, тревожно оглядываясь.
– Вряд ли. Им проще было предложить нам приехать к Вовке, а они выбрали пристань.
– Они? – насторожилась я.
– По‑твоему, ловушку нам приготовил Вовка?
Я не знала, что ответить, и только пожала плечами.
Пристань – место пустынное, даже днем особо оживленным его не назовешь, а ночью здесь настоящая глухомань. Я легонько тронула Антона за рукав и спросила:
– Идем?
– Идем, – вздохнул он. – Только лезть под свет фонаря не стоит.
Мы медленно двигались в сторону парка. Никакого намека на присутствие живых существ, тишина, лишь плещется вода, а фонарь отбрасывает призрачный свет. На душе отчего‑то жутко, точно мы вовсе не на пристани, а на кладбище.
Несмотря на мрачное настроение, вскоре я почти уверилась, никакой засады здесь нет, как, впрочем, нет и Мансурова. Очень возможно, что парень перепугался до смерти и удрал из города, забыв о встрече с нами. Напряжение понемногу ослабевало, теперь я уже двигалась спокойнее, Антон тоже заметно расслабился.
Приблизившись к пристани со стороны парка, мы смогли убедиться в том, что она совершенно пуста.
– Ну что? – шепнул Антон. – Будем ждать или уберемся отсюда?
Если честно, мне очень хотелось поскорее покинуть это место, я кивнула, и тут Антон, вцепившись в мое предплечье, резко дернул рукой, я с трудом устояла на ногах, налетела на него, и мы едва не сшиблись лбами. Только я хотела разозлиться и узнать, какого черта он ведет себя, точно придурок, как он наклонился ко мне и шепнул на ухо:
– Машина. Вовкина.
И в самом деле, в нескольких шагах от нас под раскидистым деревом прямо на тротуаре стоял «Мерседес», очень похожий на тот, что мы видели некоторое время назад. Габаритные огни не горели, и машину разглядеть было нелегко. Признаюсь, если бы не Антон, сама я вряд ли бы ее заметила.
– Выходит, он все‑таки приехал, – сказал Антон. Чувствовалось, что вопрос он адресует себе, и я промолчала. Мы еще немного постояли, вглядываясь в темноту. По‑прежнему никакого намека на присутствие человека.
– Может, он ждет в машине? – предположила я.
– Что ж, посмотрим, – ответил Антон и пошел к «мерсу», на ходу достал пистолет из куртки, я поморщилась и вприпрыжку устремилась следом. Двигались мы по траве и практически бесшумно. Антон подошел к машине, левой рукой распахнул переднюю дверцу, правой сжимая пистолет, и в то же мгновение из «Мерседеса» на землю вывалилось нечто, что я в первое мгновение приняла за большой мешок, но мешок глухо стонал, и я очень быстро сообразила, что это вовсе не мешок, а хозяин машины Вова Мансуров. – Черт, – громко сказал Антон, склоняясь над ним. Я приблизилась и увидела, что Вова, скрючившись, лежит на левом боку, придерживая руками живот. Если б не стоны, я бы решила, что он мертв, таким серым и страшным было его лицо, глаза закатились, руки что‑то сжимали… Вскоре я поняла, что это: Вовка пытался определить на место собственные внутренности.