Севка, в отличие от папы, в скандалах участвовал охотно и пару раз у них доходило до драки.
Не успела я решить, что мне делать, выметаться на улицу или ждать здесь, как хлопнула дверь нашей квартиры и Севка скатился по лестнице, вопя во все горло:
– Идиотка, истеричка припадочная. – Притормозил возле меня и заявил:
– Она совсем с ума сошла.
– Оба хороши, – дипломатично ответила я, и не спеша стала подниматься по лестнице, Севка в досаде плюнул и покатил дальше, а я вошла в квартиру и, заглянув в кухню, убедилась, что Ритка со свирепым видом пьет валерьянку.
– Скотина, – с чувством заметила она, гневно сверкая глазами, валерьянка пока не действовала.
– Брось его, – внесла я разумное предложение.
– Тебе надо срочно выйти замуж, – обрадовала меня Ритка, – так больше продолжаться не может.
Наверное, соображала я в тот день не очень да и мачеха нервничала, в общем, потребовалось уточнение:
– Что не может?
– Весь этот сумасшедший дом.
– Если ты имеешь в виду своего возлюбленного, то я понятия не имею, как ваши скандалы связаны с моим замужеством.
– Скандалы здесь совершенно не причем, то есть скандалы сами по себе, а ты сама по себе.
– Вот именно.
– Вот именно, – передразнила Ритка. – С тобой одни несчастья, я не могу видеть, как ты мучаешься, мало мне своих проблем… так никаких нервов не хватит. Я, можно сказать, живу на валерьянке.
– Замуж я не против, только вот за кого?
– А этот парень, что сегодня приезжал? Кто он? Надеюсь, не женат? Впрочем, это неважно.
– Как для кого, – флегматично пожала я плечами. Признаться, разговоры о замужестве мне изрядно надоели, никакого от них толку, если желающих связать со мной судьбу попросту нет.
– Кто‑то обязан о нас заботиться, – изрекла Ритка, постепенно меняя окраску с багровой на ярко‑розовую.
– Хорошая мысль.
– Мы не можем больше так существовать, именно существовать, жизнью это не назовешь. Я себе вторую неделю костюм не могу купить.
– Это ужасно.
– Ничего смешного. От Севки только нервы, а когда наш папа был жив, то обещал златые горы. Никому нельзя верить…
– По какому поводу скандалили? – проявила я живейший интерес, чтобы поддержать разговор. – Или так, без повода, из любви к искусству?
– Как ты можешь? – укорила меня Ритка. – Я попросила этого негодяя вынести мусор, и что ты думаешь он мне ответил?
– Представляю…
– Вот‑вот, выгнать его к чертовой матери.
– Выгони, – согласилась я и Ритка сразу загрустила.
Решив, что разговор можно считать законченным, я ушла в свою комнату, размышляя, чем себя занять. Не худо бы вернуть подруге долг, но машины у меня нет, а троллейбусов я теперь опасалась. От размышления меня отвлек телефонный звонок, звонила Ирина Золотнянская, которая снимала у нас одну из квартир.
Ритка, возникнув в моей комнате, сунула мне в руку трубку и буркнула:
– Тебя, – Но осталась стоять, навострив уши.
– Маня, – голос Ирины звучал взволнованно, – у тебя неприятности?
– У меня полно неприятностей. Какие ты имеешь в виду?
– Только что приезжали двое типов, форменные сумасшедшие, я сама с ними едва не сошла с ума.
– Сочувствую.
– Они не ко мне, они к тебе приезжали.
– Зачем?
– Господи, ну откуда же мне знать? Явились и с порога: ты Смородина Мария Анатольевна? Я говорю: нет.
А они: чего ты нам мозги пудришь? Я оглянуться не успела, а эти чокнутые уже в квартире. Еле от них избавилась, пришлось паспорт показать, что это не ты, а я. Представляешь?
Услышанное произвело на меня впечатление.
– Зачем я им понадобилась? – испугалась я. Тут надо пояснить, что прописана я была как раз в той квартире, что снимала Ирка, хотя ситуацию это, конечно, не прояснило, мало того, еще больше запутывало. – Ведь что‑то они говорили?
– Да ничего толком. Нужна ты им, срочно. По важному делу. Какие у тебя дела с бандитами?
Тут я здорово перепугалась и жалобно пискнула:
– Они бандиты?
– Форменные. Рожи гнусные, словарный запас… Короче, я прошу оградить меня от всего этого.
– Ты им сказала, где я живу?
– Нет. Говорю, знать ничего не знаю. За деньгами сама приезжает, пятого числа каждого месяца. Вроде поверили. Но все равно я вся на нервах.
Я извинилась, гадая, кому могла понадобиться. Стас знает, где меня искать, троллейбусный вор вряд ли ищет меня с намерением вернуть пятьсот баксов, остается только ограбление, но и тут не складывается, Славке‑то искать меня ни к чему.
– Чепуха, – пробормотала я после длительных раздумий.
– Ничего себе чепуха, – взвилась Ритка. – Бандитов нам только и не хватало.
Нет, надо срочно замуж…
Махнув рукой, я набрала номер Стаса.
– Тебе долг отдать? – спросила я ворчливо, услышав короткое «да».
– Маня? – чрезвычайно обрадовался он.
– Я про долг спрашиваю.
– Ты мне ничего не должна. За машину, я имею в виду. Но рана, которую ты нанесла моему сердцу…
– С сердцем лучше к врачу. Ладно завтра денег у меня уже не будет. Не хочешь брать сегодня…
– Давай поужинаем вместе и будем считать, что мы в расчете. Как там Севка, ничего не заподозрил?
– Вроде нет…
– Вот и отлично. В котором часу за тобой заехать?
Сошлись на семи и простились. Ритка, прислушивающаяся к разговору, удовлетворенно кивнула и покинула комнату, а я вновь сосредоточилась на своих проблемах: жизнь по‑прежнему не радовала. Мало мне потери паспорта и пятисот баксов, теперь еще какие‑то бандиты. На что я им сдалась? Тут я вспомнила разговор с дядей Витей и впала в отчаяние. Что если слухи о наследстве достигли бандитских ушей и эти идиоты решили, что четыреста тысяч долларов – реальность и вознамерились получить их. Ох, мама дорогая… дядя Витя прав, надо сматываться. Дуракам не докажешь, что у меня за душой ни копейки. Я так расстроилась, что почувствовала настоятельную потребность прилечь и прилегла, а вскоре и задремала, меня на нервной почве всегда тянет в сон.
Разбудил меня звук колокольчика, то есть я решила, что это колокольчик, но проснувшись, ничего не услышала и начала размышлять, к чему бы это? В смысле как расценить этот звон: как предзнаменование счастья или предупреждение об очередных неприятностях? Хоть это был легкий перезвон, а не набат, я склонялась ко второму и загрустила. Вдруг до меня донеслось чье‑то хихиканье, я поднялась и выглянула в холл. Хихикала Ритка, привалясь к стене и запрокинув голову, а Севка припадал к ее ногам, стоя на коленях и что‑то бормоча, должно быть приятное, если Ритка хихикает. В целом, сцена выглядела довольно комично, но мне стало завидно. Хоть Севка придурок и вообще темная личность, но Ритку, должно быть, любит, иначе чего б ему тогда на коленках ползать?
Размышляя о чужом счастье, я вспомнила о Стасе, перевела взгляд на часы и принялась спешно собираться. Без трех минут семь он позвонил и сообщил, что ждет под моими окнами, это я и так знала, потому что видела как его машина въезжала во двор. Ритка выглянула из своей комнаты, окинула меня взглядом с ног до головы и удовлетворенно кивнула, после чего напомнила:
– Тебе надо замуж.