– На его месте я бы проверил ее паспорт. С этими крашеными никогда не знаешь, во что ввязываешься, – фыркнул Герман.
Обольщение шло полным ходом, вскоре девушка пристроила головку на плече Стаса, а еще через минуту он ее поцеловал. Все последующее было вполне предсказуемо, они встали и, взявшись за руки, направились к выходу. Девушка шла, слегка пошатываясь, может, из‑за количества выпитого, а может, из‑за нереально высоких каблуков.
– Идем, – позвал меня Герман, сунув пробегавшему мимо официанту деньги.
Когда мы выходили из клуба, Стае с блондинкой как раз садились в его машину.
– А парень наглец, – сказал Герман, уверенной походкой направляясь к джипу.
– Сомневаюсь, что он затеял очередное убийство, – сказала я. – Это было бы даже не наглостью, а откровенной глупостью. Полсотни человек видели, как он шел с ней в обнимку.
– Я не об этом. Те двое разносят товар слабоумным детишкам, а потом передают ему выручку, не особенно шифруясь и уж точно ничего не боясь. Хозяин заведения, конечно, в доле, и местные менты тоже.
Герман завел машину, мимо пролетела красная «Ауди», окно со стороны пассажира было открыто, и я услышала, как заливисто хохочет блондинка. Герман развернулся и поехал следом.
Улицы в этот час были пусты, и Карпецкий не отказал себе в удовольствии прокатиться с ветерком. Перед Германом стояла непростая задача: и внимания к себе не привлекать, и не отстать, но он с этим прекрасно справился. «Ауди» мелькала где‑то впереди, но из виду мы ее ни разу не потеряли. Карпецкий возвращался к себе, в этом сомнений не было. «Ауди» свернула во двор дома, мы выждали время и приткнули свою машину возле первого подъезда. «Ауди» замерла на парковке, Стае со своей подругой к этому моменту уже вошли в дом. Вскоре вспыхнул свет в одном из окон третьего этажа, но шторы не позволили увидеть, что там происходит. Хотя догадаться нетрудно. Герман заглушил мотор.
– Они вряд ли появятся до утра. Какой смысл сидеть здесь? – сказала я.
– Все надо доводить до конца, – ответил Герман, устраиваясь поудобнее, твердо намереваясь провести остаток ночи в машине. – Подремли немного, будет что интересное, разбужу.
Я решила, что это мудрый совет. Перебралась на заднее сиденье и вскоре действительно уснула.
Герман потрепал меня за плечо. Я вскинула голову, а он шепнул:
– Тихо.
– Что происходит? – испуганно спросила я, не вполне понимая, где я.
– Вот и я гадаю… Карпецкий вышел из подъезда и сел в свою тачку.
– Один?
– В том‑то и дело, что один.
Вспыхнули фары «Ауди», машина сорвалась с места, но почти сразу притормозила, а потом и вовсе замерла возле пятого подъезда. Появился Карпецкий и бросился в дом, не потрудившись запереть свою красавицу. Прошло минут пять, не больше, и мы вновь его увидели, на этот раз с блондинкой.
– Что‑то уж слишком быстро она нагостилась, – съязвил Герман и тут же присвистнул: – А девка‑то в отключке.
В самом деле, девица двигалась очень странно. Приглядевшись, я поняла: ноги ее едва касаются земли, Стас буквально тащил ее на себе, держа одной рукой, во второй были ее туфли и маленькая белая сумочка. Голова девушки запрокинулась и нелепо подпрыгивала при каждом его шаге. Карпецкий впихнул ее в машину, бросил ей на колени туфли и сумочку и воровато огляделся. Потом, вроде бы не торопясь, обошел машину и занял водительское кресло, мотор взревел, и «Ауди» покинула двор. Само собой, мы отправились следом.
– Ну, вот, а ты оставаться не хотела, – веселился Герман.
– Она ведь жива? – заволновалась я. – Не мог же он… надо вызвать полицию.
– Давай досмотрим спектакль до конца.
– Какой спектакль? – рявкнула я.
– Какой спектакль? – рявкнула я.
– Уймись. Если он уже убил ее, время терпит, а если нет, мы су‑меем в случае чего вмешаться.
– А если у нас не получится?
– Значит, возьмем его с поличным.
– Идиотская шутка.
– Хорошо, звони. Ты будешь втолковывать им, что к чему, минут пятнадцать, и еще столько же уйдет на то, чтобы они здесь появились. Так что деваха рискует в любом случае. Если она еще жива, – мрачно закончил он.
«Ауди» вырвалась на проспект, и вскоре мы оказались в спальном районе. К тому моменту я решила, что Карпецкий надумал покинуть город, картина вырисовывалась хуже некуда, вывезет еще живую девушку или уже труп в ближайший лес и там оставит либо выбросит прямо на дороге. Но вместо этого машина вдруг свернула в переулок и теперь двигалась вдоль многоквартирного дома в виде подковы. В доме было подъездов шесть, не меньше, и стало ясно, Карпецкий ищет нужный ему подъезд.
Он остановился где‑то посередине дома, на асфальтовой дорожке, ведущей к обшарпанной двери, единственным украшением которой была табличка с номерами квартир. Габаритные огни погасли, Карпецкий вышел сам и с трудом выволок девицу. Двор тонул в темноте, светлое пятно юбки – вот все, что можно было различить.
Подтащив девушку к двери, Карпецкий прижал ее бесчувственное тело плечом, не давая сползти на землю, и принялся рыться в сумочке. Над подъездом горела тусклая лампочка, в ее свете и он сам, и девушка теперь были хорошо видны, наверное, это здорово его беспокоило, движения Стаса, судорожные, нервные, не позволяли в этом усомниться. Наконец он нашел ключи и смог открыть подъезд.
– Идем, – не выдержала я. – Если он сейчас войдет, как мы отыщем квартиру?
– Да не дергайся ты. Наш красавец не собирается здесь задерживаться, иначе не оставил бы машину возле подъезда.
Поведение Германа меня раздражало, пока я думала, как следует поступить, Карпецкий затащил девицу внутрь, и дверь захлопнулась.
Вновь мы увидели Стаса минут через пятнадцать, он вышел из подъезда, наклонился и что‑то сунул под дверь, так что она закрылась неплотно, сел в машину и начал разворачиваться. Герман приготовился следовать за ним.
– Я останусь здесь, – сказала я твердо.
– А зачем, не подскажешь?
– Вызову полицию…
– Вызови, если уж совсем неймется, только не торопись на встречу с ними: очень многое придет¬ся объяснять. Тебе оно надо? Мне – нет. Сейчас важно знать, куда торопится наш мальчик…
– Поезжай за ним, а я останусь…
Не дожидаясь его ответа, я покинула машину. Герман забористо выругался и сказал, открыв окно:
– Провожу его и вернусь, а до той поры, будь добра, посиди на скамеечке и забудь про телефон. Сдается мне, Стасик и сам уже успел позвонить.
– Позвонить? – не поняла я.
– Для кого‑то он оставил дверь открытой, – ответил Герман и весьма поспешно удалился. Через минуту я смогла убедиться в правоте его слов: между порогом и дверью лежал спичечный коробок.
Я устроилась на скамейке возле соседнего подъезда, все еще не зная, как поступить: звонить в полицию или дождаться возвращения Германа. В одном он был прав: объяснений не избежать и далеко не все в моем рассказе полиции придется но душе. Карпецкий оставил дверь открытой, значит, кто‑то должен появиться здесь с минуты на минуту.
Я все еще вертела мобильный в руке, когда во двор въехала «Скорая». Тревожные синие всполохи отражались в окнах, машина промчалась мимо меня и затормозила возле подъезда, откуда недавно вышел Стас. Двое медиков переговариваясь торопливо скрылись за дверью, их слов я не расслышала и, признаться, растерялась окончательно, перестав понимать, что происходит. Сидела на скамейке, вытянув шею, водитель «Скорой» прохаживался в нескольких метрах, но видеть меня за кустами сирени не мог, закурил, пнул дважды колесо и вернулся в кабину.