Рахматулин передал телефон охраннику и, улыбаясь, сказал:
– Извините, дела. – Улыбка выглядела фальшивой, а вот руки слегка дрожали. Любопытно, кто его так напугал?
– Мы тебя не задерживаем? – спросила Сонька.
– Что ты, Софочка, конечно, нет. Ты представить себе не можешь, как я рад.
Жаль, встретились по такому невеселому поводу.
Я сочла, что самое время поговорить о главном, и ласково начала:
– Виктор, нас еще вот что беспокоит: если кто‑то Славиком заинтересовался, могут заинтересоваться и нами, ведь медальон он у Софы утащил. Конечно, разобраться во всей этой истории мы не можем, но чувствуем: история опасная. А мы женщины одинокие и вообще…
– Вам нечего бояться, – спокойно и уверенно заявил он, – этот парень на «восьмерке», которого вы видели…
– Соседи, – поправила я.
– Вот‑вот, он ведь мог действительно быть человеком, который хочет купить дачу.
Ведь никаких улик, что он убил старика, у вас нет?
– Нет. Мы даже не уверены, что его убили.
– Видите. Да и Славка ваш мог просто загулять с друзьями, – теперь Рахматулин нахально противоречил тому, что говорил полчаса назад. – Может, вернется. А медальон… Конечно, странно, что он в яме валялся, но в жизни встречаются вещи и почуднее. В любом случае, вы мои друзья, и беспокоиться вам не стоит.
– Спасибо, – пропели мы в два голоса, один слаще другого, при этом ни на секунду не поверив Витькиным заверениям.
– Что ж, выпьем за дружбу, – предложил он, и мы выпили за дружбу.
Я продолжала наблюдать за Рахматулиным, хоть и силился он быть веселым, что‑то его здорово беспокоило. Знать бы что: звонок или наш рассказ? Но не это наводило на размышления, смущала категоричность его заявления, что нам ничего не грозит.
Вот я, например, в этом здорово сомневалась. Если Гоша прав, у Рахматулина пропал человек. Приходят две женщины и рассказывают историю, из которой следует, что человек этот скорее всего мертв. Или не следует? Для чего роют яму? И как там может оказаться медальон? Я на месте Рахматулина скорее всего решила бы, что его человек мертв, следовательно, где‑то рядом и те, кто его убил. Он знает или догадывается, кто это может быть? Те, кто увел Славку? Для такого человека, как Рахматулин, узнать это не составит особого труда. И как тогда выглядит его заявление, что нам ничего не грозит? Да, следует признать, в бандитской психологии я не очень сильна.
Из задумчивости меня вывела Сонька, она хохотала, как сумасшедшая, начисто забыв, что не так давно рыдала из‑за потери возлюбленного. Вместе с ней радостно ржал Рахматулин. Я растерянно улыбнулась и поддержала компанию.
Выпили мы в эту ночь довольно много.
Где‑то около четырех Рахматулин отвез нас домой, сначала меня, затем Соньку, думаю, они решили продолжить обмен воспоминаниями. Голова шла кругом, я устремилась в ванную, теряя по дороге туфли, и сунула голову под холодную воду. Не помогло. Простояв под душем не меньше получаса, я смогла вернуть кое‑какие рефлексы и завалилась спать.
– Рахматулин – темная лошадка, – сказала я громко сама себе, – подумай об этом завтра.
Разбудила меня Сонька. Телефонный звонок был слишком настойчив, чтобы не обращать на него внимание. Всегда кто‑нибудь испортит день. Мне даже не надо гадать, кто.
– Привет, – сказала я.
– А что это голос у тебя дохлый? – спросила Сонька.
– Софочка, я вообще‑то спала.
– Не зови меня Софочкой.
– Не зови меня Греточкой.
– Это шантаж.
– Ага.
– Да зови хоть горшком.
– А тебе пошло бы. Рахматулин уже уехал?
– Только что.
– Как он?
– Бывали и получше.
– Я не об этом. Вопросы задавал?
– Еще бы. Думаю, для того и остался.
– Это ты зря. Впечатление ты произвела.
– Ладно уж. Может, у меня часть извилин и не извилины вовсе, но в мужиках я смыслю больше, чем ты. Так что слушай сюда. Остался он, чтоб поспрашивать.
– Лишнего не брякнула?
– Не‑а. Мы ж тренировались. Разве я могу подвести родную разведку, как ее там называют? Я все больше стонала.
– Это ты можешь.
– Я его тоже спросила, мол, чего он так этим интересуется.
– И что он?
– «Чтобы лучше тебе помочь, внученька», – пропела Сонька.
– Ты поосторожней, у этой «бабушки» зубки имеются.
– Не ходи сегодня на работу.
– С чего бы вдруг?
– Мне возле тебя спокойнее.
– Приезжай. На работу мне только к четырем.
Через полчаса Сонька была у меня. Я расхаживала в халате и силилась понять, что меня так тревожит. Какая‑то мысль мелькнула вчера и…
– А ведь он знал, что парень убит, – вдруг сказала Сонька, – я имею в виду нашего покойника, то есть я хочу сказать, Витька знал, что тот покойник.
– Стоп. Мы деревню твою называли, где она находится, объясняли?
– Нет, – удивилась Сонька, – мы не говорили, а он не спрашивал. Что ж это получается? Или покойник ему вовсе не интересен, или он знает, где его закопали? Может, Игорек чего напутал и парень этот вовсе не Витькин дружок?
Тут я подумала об Игорьке и в окно выглянула: «Мерседес» был на стоянке.
– Вот что, – сказала я, – давай‑ка на дачу прокатимся.
– Зачем?
– Хочу на могилу взглянуть.
– Зачем?
– Зачем, зачем, да разве ж я знаю?
– Ладно, Греточка, не нервничай. Это я так… думай себе на здоровье… за Гошей мне сходить?
– Сходи, а я пока переоденусь.
Через час мы подъезжали к кладбищу.
– Не лезли б вы не в свое дело, – всю дорогу ворчал Гоша. Мы в общих чертах пересказали вчерашний разговор с Рахматулиным. – Я всех его дел не знаю, – хмурился Гоша, – только то, что от других слышал, слово там, два здесь. Слышал, как Браун, например, говорил, что Большак, тот, который пропал то есть, здорово Рахматулина подставил. Сгинул, мол, а денежки тю‑тю.
– Какие денежки? – забеспокоилась Сонька.
– Почем я знаю? Значит, были при нем деньги.
– А кто такой Браун? – спросила я.
– Это мой босс, – неохотно ответил Гоша.
– Это фамилия или кличка?
– И фамилия и кличка.
– Немец, что ли? – чему‑то обрадовалась Сонька.
– Да какой он немец… хотя, может, и немец. Вон Маргарита тоже немка.
– Ваших‑то, как грязи, везде лезут, спасу нет. Стремятся к этому, как его называют, к мировому господству…
– Да заглохни, убогая! – разозлилась я. – Так что там Браун?
– Они с Рахматулиным не в ладах, конкуренты то есть.
– Узнал бы побольше, – наставительно заметила Сонька.
– Ага, узнаешь, башка‑то одна.
– А почему Большакова в покойники записали? – заметила я. – Кто видел его мертвым?
Гоша плечами пожал:
– Мне откуда знать? Сгинул… просто так получается… Куда сворачивать?
– Налево.