Потом решительно нажала кнопку звонка. Шагов я не слышала, из‑за двери вообще не доносилось ни звука, и вдруг совершенно неожиданно она распахнулась, и я увидела его. Никак не меньше минуты мы молчали, таращась друг на друга.
– Заходи, – наконец предложил он, отодвигаясь в сторону, чтобы дать мне возможность пройти. Точно в бреду, я сделала несколько шагов, дверь за моей спиной захлопнулась, на этот раз с шумом. Я тревожно обернулась, а он сказал:
– Вон туда. – И махнул рукой в сторону комнаты.
Комната выглядела совершенно обыкновенно, гостиная в стандартной «хрущевке» со стандартной мебелью. Салфеточки, вазочки и слой пыли на полках. Было ясно, что ко всему этому уюту жилец не имеет ни малейшего отношения.
Он сел в кресло, вытянул ноги и сложил руки на груди, глядя на меня без удивления и интереса, совершенно равнодушно.
– Садись, – кивнул на кресло напротив, друг от друга нас отделял журнальный стол. Я села, мучительно пытаясь найти слова. Пока говорил только он. – Ну, – недовольно нахмурил он брови, понаблюдав за мной.
– Что? – растерялась я.
– Это я должен спрашивать. – Голос его звучал напряженно. Я вновь почувствовала беспокойство, стремительно переходящее в страх, как тогда в доме. Было в нем что‑то пугающее и, несомненно, опасное, так что все мои мысли о том, как я буду его шантажировать, разом показались мне несусветной глупостью. Я поспешно отвела от него взгляд, облизнула губы и сказала:
– Я шла за вами…
– Я видел, – кивнул он.
– Вы видели? – нахмурилась я.
– Разумеется. Я увидел тебя возле подъезда девчонки, не знаю, как ее там зовут…
– Юля. Ее звали Юля.
– Вот‑вот. Ты топала за мной до самого дома, а потом торчала во дворе. Я уж думал, так и не зайдешь. Хотел позвонить тебе на сотовый, но решил немного выждать.
– Вы хотели со мной поговорить? – не очень уверенно предположила я.
– Я хотел? – изумился он и засмеялся, смех у него был еще противнее ухмылки. Он на редкость неприятный парень, наверняка и мужчины, и женщины чувствуют себя в его присутствии крайне неуютно. У женщин такие, как он, вызывают страх, а у мужчин беспокойство, хотя, возможно, тоже страх, только мужчины в отличие от женщин неохотно сознаются в этом. В любом случае и те, и другие рядом с ним не могли ощущать себя венцом божьего творения, потому что, взглянув в эти глаза, становилось ясно: плевать ему, чего ты там венец, оторвет голову и даже не поморщится. И спать будет спокойно, и совесть не замучает, да скорее всего и не вспомнит даже, что был такой человечек, сидел напротив…
От этих мыслей мне сделалось не по себе. «Но ведь он отпустил меня», – напомнила я себе, надеясь, что это придаст мне бодрости.
– Тебе чего надо? – вдруг спросил Алексей и вроде бы даже вздохнул.
– Я… Вы знаете, где Саша? – спросила я.
– Знаю, – кивнул он, а я от неожиданности открыла рот, потому что, несмотря на вопрос, к такому ответу была не готова, то есть была уверена, что в любом случае он ответит «нет».
– Вы знаете? – повторила я.
– Я же сказал.
– Я… я хочу знать, где моя дочь. – Голос у меня неожиданно охрип, и произнесла я это почти шепотом. Он кивнул, словно соглашаясь с моим доводом, и опять замолчал, разглядывая меня. – Вы мне поможете? – спросила я где‑то через пару минут. Он засмеялся, покачал головой, точно увидел перед собой что‑то в высшей степени забавное и даже удивительное, и наконец поинтересовался:
– С какой стати?
– Но вы ведь помогли мне там, в доме? – осторожно заметила я.
– Я не помог, я просто не стал вмешиваться, – заявил он. – Это разные вещи, чтоб ты знала.
– Но…
– Это разные вещи, – повторил он серьезно. – А сейчас ты хочешь, чтобы я вмешался. Влез не в свое дело. Это как раз то, чего я терпеть не могу.
– Ребенок жив? – помедлив, спросила я.
– Жив, здоров и находится в хороших условиях. Думаю, немного скучает по родителям, в остальном – полный порядок.
– Где она? – задала я вопрос, зная, что он не ответит, но не задать его не могла.
– Допустим, я скажу, – усмехнулся он. – Что ты будешь делать?
– Заберу свою дочь.
– Ага, – кивнул он с таким видом, как будто подозревал, что я непременно сделаю глупость, и теперь убедился в этом. – Одна поедешь?
– Нет, – после паузы ответила я. – Сообщу мужу…
– Разумно, – вновь согласился он. – Тем временем ребенка перевезут в другое место, только и всего.
– Но ты останешься, – не выдержала я. – Если…
– Не вздумай грозить милицией, – перебил он с усмешкой. – Во‑первых, я не очень пугливый, во‑вторых, ни в какую милицию твой муж не побежит и тебе туда идти не позволит.
– Почему ты в этом так уверен?
– Он мудрый парень, а мудрые парни ерундой не занимаются. Ты можешь позвонить ментам прямо сейчас, могла еще полчаса назад, когда торчала на улице, но ты ведь не позвонила. А почему? Потому что знала, это бесполезно.
– Вовсе нет, – отрезала я. – Ты мне помог, и я не хотела…
Он взглянул на меня и засмеялся, точнее, захохотал, откинув голову на спинку кресла, смех его неожиданно прервался, и он серьезно заявил:
– Тронут. Ты меня почти разжалобила. Почти. Хотя очень сомневаюсь, что ты говоришь правду и ничего кроме правды. На самом деле ты боишься сделать не правильный шаг. А так как твой муж заранее предупредил, что любой твой шаг в принципе не правильный, то…
– При чем здесь мой муж? – насторожилась я.
– Ни при чем. Я же сказал: он мудрый парень. После того как ты сбежала, меня никто даже не побеспокоил, хотя живу я в этой квартире совершенно официально, а ты знаешь меня в лицо и мое имя тоже знаешь, что уже немало, если хочешь отыскать человека… Но меня никто не искал, следовательно, твой муж играет по правилам. А твой визит ко мне, как бы это выразиться… В общем, он ничего не значит, посидим, поболтаем и разойдемся по‑доброму.
Кажется, он был совершенно уверен в своих словах. Я сидела, разглядывая свои руки, и пыталась сдержать душившее меня бешенство.
– Ты убил его, – пробормотала я, пряча глаза. – Ты убил его, для этого и позволил мне сбежать.
– О ком ты? – удивился он.
– Об Олеге. И не делай вид, что не понял.
– Я убил Олега? А на фига мне это, ты не скажешь?
– Ты его терпеть не мог.
– Ничего подобного. Он вел себя как придурок, и я пару раз намекнул ему на это, он не понял и в конце концов схлопотал табуреткой по башке. Вот и все.
– Нет, не все. Ты позволил мне уйти.
– И что это значит?
– Если твои хозяева…
– Ах, вот оно что… – Он покивал головой, вроде бы соглашаясь. – Шантажируешь? – Я промолчала. – Что ж, попробуй. Может, что‑то и выгадаешь. Отправляйся к моим хозяевам и все им расскажи. – Теперь он откровенно издевался, и я почувствовала слабость, а еще отчаяние, сцепила пальцы, попыталась дышать ровнее, силясь унять подступившую тошноту.