– Шантажируешь? – Я промолчала. – Что ж, попробуй. Может, что‑то и выгадаешь. Отправляйся к моим хозяевам и все им расскажи. – Теперь он откровенно издевался, и я почувствовала слабость, а еще отчаяние, сцепила пальцы, попыталась дышать ровнее, силясь унять подступившую тошноту. Он наблюдал за мной с любопытством, убрав ухмылку с физиономии.
– Помоги мне, – попросила я, не рассчитывая на удачу. – Пожалуйста, помоги мне. Я с ума схожу, понимаешь? Ведь это мой ребенок. Я не могу думать ни о чем другом, и я ничего не понимаю. Почему он не разрешает мне идти в милицию, почему? Я хочу вернуть дочь. Ты знаешь, где она. Помоги мне. Ты помог мне однажды… хорошо, пусть не помог, а не стал вмешиваться, все равно, помоги мне.
Он выслушал все это молча и без особого интереса.
– Ты предлагаешь занятные вещи, – заявил он наконец. – Ты предлагаешь мне рискнуть башкой, нажить себе тьму врагов и до сих пор не сказала, что я за это получу.
Эти слова дали мне надежду, я заметно приободрилась и с готовностью сказала:
– Все, что захочешь. Любые деньги. Только назови сумму.
Он присвистнул и покачал головой:
– Начало мне нравилось больше, «все, что захочешь» звучит многообещающе.
– Мой муж богатый человек. И дочь для него важнее любых денег.
– Давай не впутывать сюда твоего мужа. Он играет по правилам, а ты предлагаешь мне смухлевать.
– У меня в ячейке банка 150 тысяч, еще есть несколько кредитных карточек, кое‑что из драгоценностей, я знаю человека, который возьмет у меня их, не сказав ни слова. Я наберу полмиллиона. В течение двух дней ты их получишь. Если этого мало, найду еще и расплачусь с тобой. Помоги мне вернуть ребенка.
– Впечатляет, – скривился он. – Конечно, за такие бабки можно рискнуть. Но видишь ли, деньги мало что для меня значат. Приятно, когда они есть, но это не главное. Есть вещи намного занятнее денег.
– Так чего ты хочешь? – нахмурилась я.
– А ты подумай. – Он сидел напротив и пялился на меня с мерзкой ухмылкой. Под этим взглядом я сначала покраснела, а потом покрылась потом, чувствуя тяжесть в животе, точно все мои внутренности свернуло в тугой клубок.
– Я предлагаю полмиллиона, – сказала я, с трудом разжав челюсти.
– Не пойдет, – хохотнул он, не сводя с меня взгляда.
– Ты хочешь, чтобы я… чтобы ты… – Я не могла этого произнести, мне хотелось схватить что‑то тяжелое и бить по этой мерзкой физиономии.
– Ну, ну, смелее, – сказал он и широко улыбнулся.
– Ты отказываешься от денег и хочешь, чтобы я… Ты просто издеваешься надо мной…
– Вовсе нет. Я же сказал, деньги для меня не главное. Предположим, меня одолело любопытство. Я долго наблюдал за тобой, и это было довольно забавно… Ты слишком красивая и слишком богатая, чтобы обращать внимание на мужиков вроде меня или того же Олега. Он по дурости думал иначе и заработал по башке. Я не обольщаюсь, но и свой шанс терять не хочу.
– Хорошо, – сглотнув, кивнула я. – Скажи, где Сашка, и я… я буду тебе очень благодарна.
– По‑моему, звучит на редкость глупо, но если ты так это видишь… Предположим, я скажу, и когда ты меня отблагодаришь? – Произнося эти слова, он дурашливо скривился.
– Как только…
– Не пойдет, – усмехнулся он. – Вот мое предложение: сейчас ты вместе со своей благодарностью отправляешься в мою постель, а потом мы едем за твоим ребенком. Согласись, это разумно. Я не просто назову место, я передам тебе дочь из рук в руки.
Я не просто назову место, я передам тебе дочь из рук в руки. Ну, так что? – Я молчала, а он ухмыльнулся еще шире и добавил:
– Ты ведь хочешь ее вернуть, правда?
– Хочу.
– Ну так… – Он поднялся и протянул ко мне руку, я инстинктивно отдернула свою, а он засмеялся:
– Не нравлюсь я тебе? Конечно, но что делать…
Я поднялась ему навстречу. Он обнял меня, и руки его заскользили по моему телу, вызывая брезгливость и острое желание сбросить их и орать от отвращения и отчаяния. Его рот был рядом с моим, я стиснула губы и зажмурилась, а он легонько оттолкнул меня и сказал презрительно:
– Проваливай.
Взял мою сумку, которая лежала на журнальном столике, сунул ее мне в руки и пошел к входной двери.
– Подожди, – отчаянно позвала я.
– Проваливай, – повторил он, на этот раз, зло. – Насиловать баб удовольствие небольшое для меня по крайней мере. Топай домой и передай привет своему мужу.
– Пожалуйста, выслушай меня, – попросила я и сама поразилась тому, как звучит мой голос. – Все это так… неожиданно. Не сердись, я… я никогда раньше, то есть… ты должен понять, для меня это не так просто. Я буду очень стараться… – Последняя фраза звучала особенно глупо, и я зажмурилась от стыда, а еще от отчаяния, что он не послушает меня и выставит вон. Он взял из моих рук сумку и бросил в кресло, а я торопливо стянула с себя блузку, чтобы поскорее перескочить черту, из‑за которой уже невозможно вернуться. Пусть все произойдет быстрее, иначе я не выдержу и брошусь отсюда сломя голову… Я должна думать не о том, как все это пережить, а о Сашке. Только о ней и ни о чем больше.
– Двадцать минут на сборы тебе хватит? – спросил он равнодушно.
– Да, – кивнула я. не зная, как расценить его вопрос. Он развернулся и, ни слова больше не сказав, ушел, а я продолжала растерянно стоять в ванной, все мои мысли крутились вокруг его вопроса.
Я вышла из ванной. Алексей был в кухне, я слышала, как он гремит посудой, чувствовала запах кофе. Я была рада, что не увижу его в спальне, и торопливо оделась. Осторожно, стараясь не производить шума, точно индейский разведчик на вражеской территории, я покинула комнату. Теперь в кухне было тихо, а в ванной шумела вода.
Я прошла на кухню. На столе стояла чашка кофе на салфетке, в мойке использованная чашка. Такая забота мало соответствовала характеру хозяина, и я решила, что кофе предназначен не мне, но все‑таки выпила его. Затем вымыла обе чашки и нервно вздохнула. Мне хотелось, чтобы он побыстрее покинул ванную, и вместе с тем я очень этого боялась. Наконец дверь распахнулась, и появился Алексей, мокрые волосы, вместо одежды полотенце на бедрах, он скользнул по мне равнодушным взглядом и исчез в спальне.