– Ты же сказала, о маньяке и речи нет? – сказал он с обидой.
– Ну, я так думала. Если честно, я и сейчас так думаю.
– Думай что хочешь, только сделай что‑нибудь.
– Постараюсь. – Голос Деда исчез, вместо него раздались короткие гудки. Я отключилась и развела руками. – Убийцу надо найти. Общественность в шоке.
Все кивнули в знак согласия и закручинились еще больше. Дед так орал, что наш разговор они слышали, его настроение точно уловили и теперь готовы были к великим свершениям, лишь бы сменить его гнев на милость. Но, видно, у них, как и у меня, идей на этот счет было совсем немного.
Я вновь огляделась. Коридор, который далее чуть расширяется, еще витрины, дальше тупик. Кто бы ни был убийца, а рисковал он здорово.
– Здесь еще дверь, – заметив мой взгляд, сказал Вешняков и кивнул направо.
Маленький павильончик, пока еще недостроенный. Судя по стойке, торговать здесь намерены были дисками, кассетами и прочей продукцией в том же духе. Дверь я заметила не сразу, если бы не черная ручка на белом… Подошла, распахнула ее и оказалась в довольно просторном помещении. Отсюда вела лестница на второй этаж, узкая, явно не предназначенная для покупателей. Металлическая дверь прямо и пластиковая налево. Вешняков шел следом и комментировал:
– Железная дверь выходит во двор.
Он распахнул ее, и я увидела заасфальтированный двор с мусорными баками, с двух сторон он был огорожен, а с третьей, там, где виднелись баки, соседствовал с гаражами. Если парень не калека, то смыться отсюда дело двух минут. Метрах в пятидесяти впереди высилась девятиэтажка.
– Туда послал кого‑нибудь? – спросила я, указывая на жилой дом. Артем кивнул в ответ.
Впрочем, особо рассчитывать на удачу я бы не стала, расстояние приличное, а время самое неподходящее: дети в школе, взрослые на работе. Конечно, пенсионеры в такую погоду любят посидеть у окна, но опять же расстояние, да и домик из тех, где вряд ли особенно много пенсионеров.
Дождь закончился, лужи сверкали, а Артем, точно догадавшись о моих мыслях, заметил вслух:
– И собаку не пошлешь. Дождь прошел, какие уж тут следы.
– Это точно, – согласилась я и вернулась в здание.
Вторая дверь вела в коридор, а он, в свою очередь, в холл, выглядевший по‑прежнему пустынно.
– Что ж, уйти было нетрудно, – порадовалась я неизвестно чему.
– Ага, – согласился Артем. – Я спрашивал, дверь во двор утром была открыта, машины подъезжали с товаром.
– И никто чужого не заметил? – подивилась я.
– Да здесь в каждом отделе свой хозяин, а магазинище огромный, в четыре этажа. Прикинь, сколько здесь народа? Разве разберешь, кто свой, кто чужой.
Решив, что в его словах сокрыта мудрость, я неохотно вернулась к трупу. Правда, в подсобку заходить не стала. Закурила, Сашка чихнул, а я сказала зло:
– Терпи или сиди дома. – Пес обиделся и отвернулся.
– Собака у тебя смешная, – заметил Артем. – Вроде и не собака вовсе, как будто все понимает.
– Это точно, – охотно согласилась я, так как в уме Сашки никогда не сомневалась. – С кем из работающих здесь успели поговорить?
– Да, считай, уже со всеми. Только что толку? Убитая работала в отделе три года, не замужем, характер, говорят, довольно склочный, особо ее здесь не жаловали.
– Оттого и прирезали, – горестно добавила я. Артем обиделся:
– По‑твоему, это смешно?
– А кто сказал, что я смеюсь?
– Единственный человек, который вроде бы поддерживал с ней отношения, это убитая Иванова Елена.
По крайней мере, ее с ней несколько раз видели.
– После убийства Ивановой девушку допрашивали? – кивнув в сторону подсобки, спросила я.
– Конечно, я посмотрел записи, ничего существенного… Даже не сказала, что дружили, “иногда встречались” – вот так вот.
– Может, и вправду не дружили, – задумчиво заметила я. – А накануне Иванова здесь не появлялась?
– Таких свидетельств нет. Последнее время они работали в разных сменах, я уже сравнил графики.
– Они могли встречаться вне работы…
– Ты думаешь… – нахмурился Артем. – То есть ты считаешь, что Иванова видела убийцу Вероники Серафимович и рассказала об этом подруге, то бишь Тюриной, оттого та и стала следующей жертвой?
– А ты что считаешь? По универмагу бродит маньяк?
– Почему бы и нет? – разозлился Артем.
– Потому что маньяк у нас затейник, жертвы выбирает довольно любопытно. Предположим, он душой сроднился с торговым центром, но отчего еще кого‑нибудь не прирезать в кабинке, если это для него принципиально? И убил он ее совсем не так, как тех двоих.
– Что ты имеешь в виду?
– Да ничего я не имею, – устало сообщила я и даже зевнула из вредности, чтобы Артем не вздумал приставать. – К родственникам убитой кого‑нибудь отправил?
– Да.
– Ну и ладненько. Поехали к мужу Ивановой, очень мне захотелось с ним поговорить.
– А как же… – начал Артем, но вдруг махнул рукой: – Поехали.
Народ все еще толпился возле универмага.
– Представляю, что сегодня будет твориться в городе, – мрачно заметил Артем.
– А что такого? – подняла я брови. – Поболтают немного, а завтра опять побегут в магазин.
– Торговый центр закрывают.
– Это кто распорядился?
– Никто. Хозяева сами так решили. Говорят, пока убийцу не найдем, не откроется.
– Это они погорячились. День, два от силы потерпят, потом торговля вновь пойдет. Здесь убытки считать умеют.
– Тебе никто не говорил, что ты циник? – с неожиданной обидой спросил Вешняков. Я, признаться, удивилась.
– Я даже слова такого никогда не слышала, – хмыкнула я, торопливо шагая к машине. Артем только покачал головой.
Убитая накануне Елена Иванова жила в обшарпанной пятиэтажке на окраине. Пейзаж здесь был довольно унылый: заводские трубы, серое небо, дом с застекленными, каждая на свой лад, лоджиями, чахлые деревца и бродячие собаки.
– Рай на земле, – съязвила я, неохотно выбираясь из машины.
Возле подъезда блестела здоровенная лужа, Артем саркастически наблюдал за моими попытками спасти обувь, однако в критический момент сам подвернул штаны и запрыгал козликом.
Квартира была на первом этаже. На наш звонок открыл мужчина лет тридцати с помятым лицом. Сразу и не разберешь, то ли с перепоя мается, то ли от слез опух, то ли долго спал лицом вниз, впрочем, ничто не мешало ему соединить все это.
– Иванов Сергей Витальевич? – осведомился Артем, протягивая удостоверение.
– Ну… – кивнул мужчина, подумал и заявил: – Так ведь ваши были уже, – недовольно крякнул и предложил: – Заходите.
Мы вошли. Квартира была маленькой и какой‑то захламленной. Женской руки здесь не чувствовалось, похоже было, что живет мужик бобылем и об уюте не тоскует.
– Садитесь, – кивнул Сергей Витальевич на диван, застеленный пледом, смел крошки с журнального столика в блюдце, торопливо подхватил чашку, скрылся на кухне. Я оглядела комнату со старой мебелью и блеклыми шторами на окнах.