Идя по тропе у кромки воды, Квиллер с присущей ему методичностью обследовал хижины.
Номер один: маленький белый автомобиль с номерными знаками Флориды. Окна хижины открыты. Женщина поет арию из оперыГилберта и Салливана – это не запись, а живой голос.
Номер два: никаких машин. Оглушительно вопит телевизор. Во дворике перед хижиной маленький мальчик бросает камешки в уток. Квиллер выбранил его, и тот убежал в дом, где пронзительный голос сделал ему выговор за то, что он разговаривает с незнакомцами. «Приезжие из Центра!» – подумал Квиллер.
Номер три: новенький «лендровер» на парковке. Стереосистема играет квинтет Шуберта «Форель». Интересно, не написал ли он также сонату «Утка», концерт «Белка» и рапсодию «Москит»?
Номер четыре: никаких автомобилей. На крыльце сидит крупная женщина. «Чудесный день!» – сказал Квиллер. Она в ответ лишь бросила на него сердитый взгляд. Он решил, что она глухая.
Номер пять: никаких признаков жизни.
Дальше по течению стоял лодочный сарай, где можно было взять напрокат каноэ, а на некотором расстоянии от него – Старый Каменный мост, которым пользовались теперь только рыболовы.
Вернувшись в гостиницу, Квиллер увидел стремянки, прислонённые к башенке, и работников, которые усердно мыли окна.
В холле его окликнул Ник:
– Комната в башенке вылизана, но кошки просто неистовствуют. Им не нравится, что их заперли в спальне.
Даже внизу были слышны возмущённые вопли Коко и пронзительный вой Юм-Юм. Квиллер поднялся по лестнице на свой этаж и освободил сиамцев из заточения.
«Потише, пожалуйста! – умолял он. – Вы хотите, чтобы нас отсюда выставили?»
Дверь в башню была открыта; лестница выглядела настоящим произведением искусства; окна сверкали. В комнате осталась старая мебель – разрозненные предметы спального гарнитура. Очевидно, никто про них не знал, когда из особняка вывозили движимое имущество Лимбургеров.
Две любознательные кошки осторожно вступили в башню, но, вместо того чтобы взбежать вверх по винтовой лестнице или уставиться в окна, они начали обнюхивать мебель.
– Кошки! – изрёк Квиллер. – Кто может их разгадать?
Коко попытался открыть ящик туалетного столика. Юм-Юм изучала киску в треснувшем зеркале.
Только старых друзей можно пригласить на обед в последнюю минуту, а Райкеры были именно такими друзьями. Арчи Райкер, издатель «Всякой всячины», вырос вместе с Квиллером в Чикаго. Милдред Райкер, уроженка Мускаунти, вела теперь кулинарную рубрику в этой газете. Она была такой уютной и открытой, что всякий немедленно проникался чувством, будто знаком с ней сто лет.
Дабы подогреть интерес к отелю, Квиллер намекнул на фантастическое открытие, которое станет сенсационной находкой для газеты. Райкеры явились ровно в шесть.
– Добро пожаловать в гостиницу «Щелкунчик»! – приветствовал их Квиллер.
– Им следовало бы назвать её «Беличий дом», – пошутил Арчи.
Однако на него произвела сильное впечатление резьба по чёрному ореху. Милдред пришла в восторг от кораллового оттенка стен и скатертей, уверяя, что все хорошо выглядит в этом окружении. Оба были удивлены, услышав, что яркий оттенок достигнут за счет того, что в краску добавили измельченной ореховой скорлупы.
Они уселись за столиком в нише у окна, наслаждаясь июньским вечером и забавными прыжками белок. Милдред сказала:
– Как жаль, что с нами нет Полли! Квилл, от неё были какие-нибудь вести?
– Но она же уехала только вчера. Её сестра прилетит из Цинциннати и встретится с ней в Вирджинии.
– Ты когда-нибудь видел её сестру? – осведомился Арчи.
Квиллер игриво ответил:
– Нет, и порой я сомневаюсь, есть ли у Полли на самом деле сестра в Цинциннати.
– Ты когда-нибудь видел её сестру? – осведомился Арчи.
Квиллер игриво ответил:
– Нет, и порой я сомневаюсь, есть ли у Полли на самом деле сестра в Цинциннати.
– Может быть, у неё в Цинциннати другой мужчина? – предположил Арчи.
– Как вам обоим не стыдно! – укорила их Милдред. – Вы были скверными мальчишками, а теперь стали скверными мужчинами!
Двое друзей обменялись шаловливыми взглядами, и Арчи радостно произнёс:
– В четвёртом классе Квилл сочинил непочтительные стишки о наших учителях. Я помню такое:
Грозная мисс Перкинс, плоская как доска,
Хоть и старая дева, а смотрит свысока.
– Не самое лучшее из моих двустиший, – заметил Квиллер. – Арчи продавал их на школьном дворе по пенни за штуку. Вот в чем была наша ошибка: мы поставили дело на коммерческие рельсы.
Арчи заказал мартини и предложил ознакомиться с меню.
– Сегодня вечером по телевизору документальный фильм, который я бы хотел посмотреть.
– Какие-нибудь горячие новости из большого города, Арчи? – спросил Квиллер. – Я выехал сегодня в восемь утра.
– Ну так вот! – вмешалась в разговор Милдред. – Фрэн Броуди видели в ресторане «Конь-огонь» с доктором Преллигейтом. Они обедали и пили шампанское! Все гадают, насколько это серьёзно.
– Что значит «серьёзно»? – перебил её муж. – Вот мой обед – это действительно серьёзно.
Подали салат, и Милдред заговорила как по писаному, будто строчила материал для своей рубрики:
– Исторически салаты предназначались для того, чтобы освежиться перед десертом. В ресторанах их начали подавать в самом начале, чтобы клиенты не томились в ожидании бифштекса. Хозяйки подавали салаты в начале трапезы, так как детишки и мужья их терпеть не могли, а перед обедом у них зверский аппетит.
– Как я понимаю мужей! – заявил Квиллер. – Терпеть не могу салаты.
– Кислый вкус большинства заправок не способны оценить многие. Когда моя дочь была подростком, она обычно добавляла сахар во французскую заправку для салата.
– Какой ужас! – воскликнул её муж.
– Пожалуйста, передай мне сахар, – попросил Квиллер.
Все трое сделали одинаковый заказ и сошлись на том, что баранья нога превосходна, но пирог с земляникой не так хорош, как у Милдред. Они не стали засиживаться за кофе: Райкерам не терпелось увидеть уникальную лестницу.
Коко и Юм-Юм встретили их у двери третьего номера и последовали за ними на башню.
– Фантастика! Настоящее произведение искусства! – восхитилась Милдред. – И ведь ей больше ста лет!
– Мы можем дать фотографию этой лестницы на первой полосе в понедельник, – решил Арчи. – Ничего, если мы завтра пришлём фотографа? Он сначала позвонит… Ею заинтересуются газеты по всему штату и даже телевидение… Но эту мебель нужно будет убрать, чтобы не мешала.
– Она же вся из дерева чёрного ореха! – воскликнула Милдред. – А этот низенький ларь – сундук для приданого! На нём написано имя невесты!
Спереди замысловатыми буквами было выведено: «Эльза Лимбургер».
– О, давайте посмотрим, что там внутри!
Сундук действительно был наполнен приданым невесты – с кружевами и вышивкой. Однако роскошные туалеты выцвели от времени.
– Как печально! Бедная девушка умерла перед свадьбой, – продолжала Милдред. – Её родители были в таком горе, что не могли видеть мебель, которую она взяла бы в свой новый дом.