– Чудесно! У нас приглашённый лектор. Мы известим вас о времени и месте.
Затем доктор сказал:
– Эндрю Броуди сообщил нам, что вы собираетесь провести несколько недель в Блэк-Крик – и что, возможно, вас заинтересует то, что я пережил в одиннадцать лет.
«Йа-а-ау!» – донёсся невообразимый вопль с верхнего этажа. Все находившиеся в холле обратили взоры вверх.
– Несомненно, – рассеянным тоном ответил Квиллер, тоже взглянув вверх.
«Йа-а-ау!»
– Это мой кот! Извините меня!..
– Позвоните мне! В среду у меня выходной!
Квиллер помчался вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Когда он отпирал дверь третьего номера, вой внутри усилился.
– Имей совесть! – пристыдил он Коко. – Это же публичное место! Если ты не перестанешь выводить свои рулады, нас отсюда вышвырнут! – Это был слабый аргумент, потому что плут, вероятно, только того и добивался. Тогда Квиллер попробовал другой подход: – Как насчёт прогулки к ручью? – Он потряс и побренчал шлейкой, и Юм-Юм моментально исчезла, а Коко замер в ожидании.
«Прогулка» означала, что человек будет идти, а кот – ехать у него на плече, удерживаемый за поводок твердой рукой. Спустившись на лифте, они вышли с чёрного хода, дабы избежать встречи с любопытными постояльцами в холле. Однако, когда спускались с холма к ручью, к ним начали приставать зеваки – с самыми наилучшими намерениями. Они наивно комментировали, путая при этом пол сиамца:
– Это кот?
– Он такой худой!
– О, посмотрите! У неё голубые глаза!
– Он кусается?
– Милая киска! Славная киска!
– Это девочка или мальчик?
Као Ко Кун презрительно взирал на толпу, угнездившись на плече хозяина. Что касается Квиллера, у того язык чесался ответить что-нибудь язвительное, но он терпел. Белки бросились врассыпную при виде кота, причём каждая неслась к своему любимому дереву. Одна из них тащила на себе бельчонка, который вцепился матери в шею крохотными лапками.
У кромки ручья с безразличным видом вышагивали семь ворон. Из воды выпрыгивала форель, охотясь на москитов, и Коко взволнованно вертел головой. И вдруг тело его напряглось, и Квиллер это почувствовал. Увидел ли кот выдру или енота на другом берегу? Нет, что-то иное плыло вниз по течению.
Квиллер посмотрел в разные стороны, прежде чем кинуться к первой хижине.
– У вас есть телефон? – крикнул он тому, что находился на застеклённой веранде. – Мне нужно позвонить в службу спасения! – Сейчас он держал извивавшегося кота под мышкой.
Женщина впустила его и указала в сторону комнат:
– На стене кухни! – Она приглушила музыку.
Квиллер сообщил телефонистке:
– В Блэк-Крик вниз по течению плывёт тело. Оно только что миновало гостиницу «Щелкунчик», примерно в полумиле к югу от Каменного моста… двигается медленно… течение не сильное. Лицом вниз… полностью одето… я думаю, что это мужчина.
– О боже! – воскликнула женщина, когда он повесил трубку. – Я случайно услышала то, что вы сказали. Это ужасно! Наверное, упал с лодки. – Она схватилась за горло, лицо её покраснело. – Это такой кошмар – утопленник…
– Присядьте, мэм. Я принесу вам стакан воды, – проговорил Квиллер, всё ещё борясь с раздражённым Коко. – Попытайтесь расслабиться, мэм. Медленно сделайте несколько глубоких вдохов.
Она выпила воды, кивая в знак благодарности.
Я принесу вам стакан воды, – проговорил Квиллер, всё ещё борясь с раздражённым Коко. – Попытайтесь расслабиться, мэм. Медленно сделайте несколько глубоких вдохов.
Она выпила воды, кивая в знак благодарности.
– Мой муж утонул… четыре года тому назад.
– Я представляю, каково вам сейчас. Ужасная трагедия! Но пробуйте пока что не разговаривать. Вы не возражаете, если я спущу кота на пол?
Она взмахнула рукой в знак согласия, и Квиллер высвободил извивавшегося сиамца, придерживая твердой рукой поводок.
– Большое спасибо, – поблагодарила она с глубоким вздохом. – Он был рыбаком на коммерческом судне… Внезапный шторм… Осиротели три семьи – остались вдовы и сироты.
Коко теперь крался зигзагами, обнюхивая пол, как ищейка. Не спуская с него глаз, Квиллер обратился к хозяйке:
– Я помню этот несчастный случай. Я знал этих людей. Я плавал по озеру на этом коммерческом судне…
– Вы мистер К. Я узнала вас по фотографии в газете. Вы написали прекрасную статью…
– Вы Хоули или Скоттен?
– Ханна Хоули.
Коко обнаружил нишу, в которой была устроена столовая. Он стоял на скамье, поставив передние лапы на стол, и к чему-то принюхивался.
– Коко!
Кот не обратил ни малейшего внимания на резкий окрик хозяина. Он продолжал принюхиваться.
– Видимо, Коко учуял мой клей, – улыбнулась миссис Хоули. – Он безвредный.
– Клей? – Кот питал к нему страсть и чуял почтовую марку на другом конце комнаты.
– Я делаю миниатюрную мебель для кукольных домиков.
– Правда? – Квиллер пригладил усы, в то время как компьютер в его мозгу отметил идею для колонки «Из-под пера Квилла». – Мне бы хотелось с вами побеседовать о вашем ремесле. Может быть, вы пообедаете сегодня вечером со мной в гостинице?
– С удовольствием!
– Я зайду за вами в шесть часов, – заключил Квиллер, оттаскивая Коко от баночки с клеем.
Он подождал, пока Лори останется в офисе одна, затем вошёл со словами:
– Ты слышала хорошую новость?
– Нас поместят на первой полосе! – воскликнула она. – Я в восторге!
– Нужно было вынести старую мебель, чтобы она не мешала фотографам, так что ночью её увезли на Песчаную улицу – вероятно, Ник уже сказал тебе об этом. И знаешь что, Лори? Я думаю, мы нашли источник враждебных вибраций, которые тебя доставали! Если верить историям про особняк Лимбургеров, эти предметы обстановки хранили память о семейной трагедии.
– Я так и знала! – вскричала она. – Тут действовало негативное влияние, но сегодня утром заклятие было снято!
– Я и сам ощущаю эйфорию, – подхватил Квиллер, чтобы сделать Лори приятное. На самом деле он приписывал эйфорию воздействию яиц по-бенедиктински.
– Ты находишь свой номер комфортабельным, Квилл?
– У меня нет жалоб, но боюсь, что Коко действует на нервы постояльцам на втором этаже. Его слышно даже в холле. Хижина подошла бы нам больше: там застекленная веранда, окна со всех четырёх сторон, рядом вода и живность всякая. Не освободится ли одна из этих хижин вскорости? В противном случае нам, возможно, придётся вернуться в Пикакс.
– Понятно, – кивнула она.
– Они привыкли к огромному амбару с тремя антресолями и балками над головой. Несправедливо вот так запирать их здесь в тесном помещении. Они – вся моя семья, и мне нужно с ними считаться. – Его пламенная мольба не была чисто альтруистической. Он бы тоже предпочёл хижину, а идея две недели столоваться в гостинице весьма его привлекала.