- Подозреваю, ты замыслил какую-то хитрость.
– По правде говоря, Арчи, я все же решил немного подоить остров Завтрак, но - давай без лишней дипломатии - я хочу поехать туда на пару недель и написать об истории острова, о местных обычаях и легендах. Я назвал бы этот материал «Оборотная сторона острова». Как звучит?
– Я тебе скажу, как оно звучит, грязная ты крысища! Звучит так, словно ты разочаровался в очередном идеале и ищешь, чем себя занять в те две недели, когда Полли не будет в городе. Я же тебя как облупленного знаю, и уж мне-то хорошо известно, как тебя тянет на авантюры.
– Надеюсь, редакция оплатит все мои расходы? - спросил Квиллер, поддразнивая Арчи.
В трубке на миг воцарилось молчание. Райкер был издателем и редактором «Всякой всячины», но принадлежала-то она Клингеншоеновскому фонду…
– О'кей, езжай, - сказал Райкер, - но чтобы всё было тип-топ!
– Я остановлюсь в ПП семьи Бамба. Не знаю, какой у них телефон, но они зовутся гостиницей «Домино».
После того как самая трудная проблема была решена, остальное пошло как по маслу. Квиллер позвонил мистеру О'Деллу, своему помощнику и сторожу, которой его уверил:
– Будьте покойны, а уж моей ноги на том острове больше не будет. Вот ведь чего ихние обратно понатворили с нашей старенькой маманей природой, вот ведь чего!… Ничего доброго, по мне, из этого не выйдет!
Вдобавок Квиллер поручил своей секретарской службе пересылать почту на главный отдел доставки Грушевого острова - но только письма с марками Орегона.
Наконец, в субботу вечером он позвонил домой Эндрю Броуди. Броуди был шефом пикаксской полиции - громадный неуклюжий шотландец, игравший на волынке на свадьбах и похоронах. Когда миссис Броуди подошла к телефону, послышалась болтовня невидимого телевизора, и шеф заговорил ворчливым тоном телезрителя, чью программу прервали.
Квиллер любезно начал с «Извини, что оторвал тебя от твоего любимого полицейского сериала!».
– Издеваешься? Я смотрю передачу о природе. Ужас, что происходит в лесу во время дождя! На прошлой неделе - эта неприятность с чёрными медведями, а ещё раньше - нефть там разлилась! А что у тебя на уме? Хочешь, чтобы я подудел на вашей с Полли свадьбе? Для вас двоих я это сделаю бесплатно.
– Полли летит в Орегон и может никогда не вернуться, а я плыву на так называемый Грушевый остров и тоже могу не вернуться. Говорят, ирисочные испарения смертоносны.
– И зачем бы тебе туда плыть? Тебе не понравится, что сделали с нашим Завтраком, - мрачно предрек Броуди.
– Я еду в основном, чтобы написать об островной жизни для колонки «Из-под пера Квилла», - бойко объяснил Квиллер, - но могу и немножко повыслеживать как человек со стороны. У них там было несколько инцидентов, которые вызывают вопросы, - три происшествия за неделю с небольшим.
– Я слышал только о двух - пищевом отравлении и об утопленнике. Остров - в юрисдикции шерифа, и к нему там отлично относятся. И он, помяни моё слово, нынче летом как следует попотеет. Все эти туристы из Центра не к добру! Не к добру!
– Как получилось, что ты не в курсе шерифского расследования, Энди?
– Если случай серьёзный, шериф вызывает конную полицию, а если нет… ну… никаких объяснений. А ты берешь с собой своего смышленого кота? Уж он покажет отделу шерифа штучку-другую!
– Я беру обеих кошек. Мой амбар две недели будет пустовать, но у мистера О'Делла есть ключ, и он будет регулярно туда наведываться.
– Мы тоже за ним присмотрим, - сказал шеф.
Броуди был одним из немногих, кто знал о детективных способностях Коко. Все кошки любознательны, все кошки одарены шестью чувствами, но Као Ко Кун превзошел обычную кошачью норму.
Его уникальное чутье подсказывало ему, где и что было не в порядке. Часто он знал, что случилось, а порой - что должно случиться. Чёрный нос трепетал, коричневые уши вздрагивали, голубые глаза вперялись в пространство, а усы изгибались, когда Коко ловил вибрацию событий.
Усы - антенна, настроенная на непостижимое, решил Квиллер. Ведь и собственные его усы топорщились, а верхняя губа подергивалась, когда он подозревал злодеяние. Эти предчувствия, соединившись с природным любопытством, часто вовлекали Квиллера в истории, не имевшие к нему прямого отношения. Судьба острова Завтрак тоже непосредственно его не касалась, и всё же он чувствовал, как этот остров притягивает его, словно магнит, и частенько поглаживал себе усы.
Традиционный субботний обед с Полли пришлось отменить, потому что она собирала вещи, готовясь в дорогу; но утром в воскресенье он отвёз её в аэропорт, не упомянув о своих собственных островных планах, - хотел избежать объяснений.
– Я буду по тебе скучать, - сказал он, и это было той правдой, которую не требовалось утаивать. - Полагаю, очки и определитель птиц у тебя с собой?
– Я их в первую очередь уложила, - весело ответила она. - Было бы здорово добавить несколько тихоокеанских разновидностей к тем, которых я повидала. Мечта всей моей жизни - увидеть буревестника… Старинные приятели, к которым я еду, живут на побережье и знают всех водоплавающих.
– Они - она или он - случайно не библиотекари? - придрался к её обтекаемой формулировке Квиллер.
Полли нежно шлепнула его по колену.
– Она моя соседка по комнате, а когда я поступала в университет, общих спален для разнополых студентов как-то не было, дорогой мой. Она архитектор, и я покажу ей снимки твоего обновленного амбара. Это произведет на неё громадное впечатление. А что собираешься делать ты, пока меня не будет?… Возможно, мне не следовало бы спрашивать, - с холодком прибавила она.
– Я кое о чём подумаю, - пожал он плечами, - но жизнь моя станет скучной, однообразной, без маленьких радостей и волнений.
– Ох, Квилл! Мне поплакать? Или посмеяться?
После того как Полли поднялась на борт самолета, вылетающего в Миннеаполис, он поехал домой упаковывать свой багаж. Стоял июнь, и для Мускаунти температура была идеальная, но на острове посреди озера погоду не предскажешь. Он упаковал свитера и легкую куртку, как, впрочем, и сандалии с шортами. Не зная, насколько соблюдаются формальности в ресторане отеля, уложил парадные рубашки, но не забыл и о домашней одежде. Упаковал пишущую машинку, радиоприемник, диктофон и парочку книг из своей потрепанной библиотечки классиков: Торо, «Уолден», и Анатоля Франса, «Остров пингвинов». Они казались подходящими для такого случая.
Сиамцы с беспокойством наблюдали, как в большую картонку грузилась сумка с кошачьим туалетом и кое-какие консервированные деликатесы. Затем из чулана со швабрами явился похожий на клетку контейнер, и Юм-Юм предприняла попытку к бегству. Квиллер схватил было её, но она выскользнула из его объятий и прошмыгнула у него между ног. Он погнался за ней вверх по галерее, через балконы и отловил её в душе комнаты для гостей.
– Полезай сюда, кисонька, - сказан он, нежно поднимая её, и она прыгнула внутрь контейнера.
Он принес её в контейнере обратно на первый этаж и скомандовал:
– Все на борт и полный вперёд на остров Завтрак!
– ЙАУ! - сказал Коко и присоединился к Юм-Юм. Это было необычно. Как правило, он не любил менять местожительство. Квиллер подумал: «Уж не знает ли он, что на острове творится неладное? Или просто узнаёт слово "завтрак"?»
Поставив вещи в багажник, а кошачий контейнер - на заднее сиденье, Квиллер поехал на север, к Мусвиллу, мимо дорожных указателей, которые заняли вполне определенное место в его здешней жизни: бар «Грозный пёс», шоссе Скатертью дорога, индюшечья ферма (с новым начальством), федеральная тюрьма и многозначительная литера «К» на здании почты.