Парк понял, что это были люди, уставшие от бесконечных головоломок "Бездны" и сценариев с решением задач, от социальной динамики, которой игроку необходимо было владеть, если он хотел влиться в рейдерскую группу или квест. Чтобы продвигаться в игре, нужно было долгими часами распутывать узлы логических схем и личных характеров, а не только рубить и резать. Сам он не очень интересовался игрой. Если бы не Роуз, он бы даже не завел себе персонажа и уж тем более не стал бы торчать в компьютере несколько часов, ища приключений и исследуя локации. Он не умел отключать неверие и отдаваться иллюзии до такой степени, чтобы действительно пережить эффект погружения, но он восхищался искусством и мастерством, вложенным в создание игры, внимательностью к деталям. И он уважал ценности, встроенные в системе уровней, по которым продвигались персонажи по мере накопления сил. Конечно, переход на новый уровень можно было купить ценой крови или золота, но находчивость и командный дух награждались гораздо более щедро. Игрок мог перескочить единым махом несколько уровней, если верно отвечал на загадку или собирал головоломку. Парку нравилась сама концепция мира, где сообразительность и способность взаимодействовать с другими ценились выше кровожадности и алчности.
"Побоище" было ответвлением "Бездны Приливов" для игроков с противоположным настроем. Которых было немало. В "Побоище" их виртуальная брутальность вознаграждалась с лихвой, но взамен им приходилось чем-то рисковать. Погибнув в "Бездне", персонаж проходил через неудобную реинкарнацию в сердце "Бездны", но геймеры в "Побоище" могли перейти на следующий уровень профессионализма, только постоянно рискуя жизнями своих воинов. Аватары, убитые на подобных турнирах, больше не возникали, чтобы снова вступить в бой; они погибали. Все их данные стирались с серверов "Побоища", локально сохраненные копии блокировались от повторной загрузки.
Наблюдая за коренастым, лысым мужчиной лет сорока, который молча всхлипывал, раз за разом опрокидывая стопки текилы, подставляемые его мрачными помощниками, Парк догадался, что это был один из стертых. Проигравший боец, увидевший, как плоды сотен часов игры погибли и рассеяны во мраке неизвестности.
Он заскрипел зубами.
- Это наводит тоску.
Бини отхлебнул из стакана.
- А что не наводит тоску?
В динамиках раздался голос ведущего, который объявил фанатам о начале получасового перерыва перед финальным боем, поблагодарил разнообразных спонсоров, перечислил фирменные напитки и отдал честь хозяину вечера.
- Кейджер!
Несколько узких прожекторных лучей засуетились, забегали по залу, сошлись на бастионе из скамеек и диванов и остановились на стройном молодом человеке в черных ливайсах с завернутыми штанинами, из-под которых на несколько сантиметров выступали провисшие разные носки, красный и синий, и винтажной армейской майке без рукавов с Tubeway Army. Сгорбившись над серебристо светящимся экраном смартфона, он вынул из заднего кармана черную расческу и провел по голове, разделяя на пробор свои намасленные до неподвижности, светлые, почти льняные волосы. Он убрал расческу, щелчком пальцев как бы дал понять, что слышит приветствия толпы, и снова вернулся к телефону и большими пальцами заплясал по выдвижной полнобуквенной клавиатуре.
Над толпой раздался короткий радостный возглас, прожекторы опять стали плавать по стенам, и все разошлись по барным стойкам или туалетам. На экранах изображение плавно перешло в другое, эмблемы турнира сменились снимками и отрывками видео, которые сняли тут же и отправили с телефонных камер и смартфонов клубные завсегдатаи этого вечера.
Парк смотрел на молодого человека.
Дитя богатства, известный мот и распутник, поставщик бесконечных сплетен для блогов. Подозреваемый в том, что наживается на чуме. Он точь-в-точь походил на одного из тех нелюдимых студентов, которых Парк знал еще в Стэнфорде. Адепты непонятных цифровых исследований. Он не общался с ними, но узнавал в их глазах тот же отчаянный жар, который владел кандидатами в доктора на отделении философии.
Парк допил воду из бутылки, из которой время от времени отпивал, чувствуя сопротивление в напряженном желудке, и поставил ее на коктейльный столик, заставленный пустыми стаканами с окурками.
- Я хочу с ним встретиться.
Бини допил стакан, отставил его в сторону, наклонил голову к одному плечу, потом к другому и подпрыгнул на пальцах ног.
- Пойдем посмотрим на принца.
Низкие столики и диванчики в ВИП-зале были захламлены техническими новинками; мини-видеорекордеры, переносные игровые консоли, сверхпортативные DVD-плееры, небольшая стопка телефонов, из которых кто-то, видимо, пытался построить башню, флешки, пригоршня карт памяти и прочие сопутствующие россыпи инсталляционных дисков, перекрученных USB-кабелей, пенопластовых и картонных упаковок, карточек на скидки и некачественных пальчиковых и мизинчиковых батареек.
Парсифаль К. Афронзо-младший, сидя на краю синевато-серой оттоманки, как на насесте, по всей видимости, забыл и о суматохе, и о своей свите, беспорядочно кружащейся вокруг него. Они сосали из бутылок малиновую водку, промерзшую, в кубиках льда, распаковывая коробки и почти тут же теряя интерес к электронной халяве, присланной в дар спонсорами мероприятия. Отсылали сообщения друзьям в соседних залах клуба, чтобы узнать, не пропустили ли они чего-нибудь стоящего; они отрабатывали свою невозмутимость, пока начинающие папарацци случайно захватывали их камерами сотовых телефонов на фоне Кейджера.
Плетясь следом за Бини, Парк заметил дуэт коротко стриженных, бдительных молодых женщин, облаченных с ног до головы в обтягивающие, словно вторая кожа, костюмы из разных неотражающих черных тактических материалов. Этому стилю соответствовали и штурмовые винтовки, висевшие у них за спиной, и пистолеты на бедрах. Казалось, что их костюмы, скорее уместные для героев второсортных боевиков, никак не влияют на их компетентность. Заметив, что Парк и Бини направляются прямо к веревкам, окружавшим зону ВИП, одна из женщин двинулась им наперерез, а другая несколько переменила положение, чтобы иметь возможность обеспечить огневое прикрытие или закрыть своего клиента собственным телом.
Охранница, которая шагнула к веревке, указала им на уставившуюся в пол очередь вдоль ближайшей стены.
- Прошу вас занять место в конце очереди. Если Кейджер сегодня будет раздавать автографы, то только в порядке очереди.
Бини поднял руку:
- Кейджер.
Охранница положила руку на рукоятку пистолета.
- Прошу вас не обращаться к Кейджеру, сэр.
- Кейдж, это Бини.
- Прошу вас отойти от веревки, сэр.
Бини приподнялся на носки, стараясь заглянуть ей через плечо.
- Эй, это я, Бини; я хотел поговорить с тобой насчет того, о чем мы говорили в тот раз.
Охранница сделала шаг вперед и уставилась прямо в лицо Бини.
- Ты, козел, ты вежливого языка не понимаешь? Тебе сказали оставить Кейджера в покое и отваливать в конец очереди. А лучше вали из клуба, пока тебе не продырявили задницу и не выкинули на улицу.
- Спокойно, Имелда.
Она отодвинулась.
- Сэр?
Пальцы Кейджера застыли, и он сделал знак.
- Все нормально. Иди встань рядом с Магдой и продолжай производить сексуальное и опасное впечатление.
Ее идеальные ноздри раздулись.
- Сэр?
Кейджер стучал по клавишам, набирая кому-то сообщение.
- Позируй. Когда ты подходишь, это лишает картину всей гармонии. С этим могут справиться и клубные вышибалы. Если ничего серьезного не происходит, я хочу, чтобы вы с Магдой оставались на месте и сохраняли композицию. Если возникнет ситуация, как в тот раз, в Тихуане, когда те типы пытались меня захватить, можешь переломать им коленки, а Магда может прострелить им ладони, как там. А пока я очень хочу, чтобы вы не нарушали целостность картины.
Имелда полукивнула:
- Слушаюсь, сэр.
- Да, и еще, пожалуйста, зови меня "босс".
- Да, босс.
- Спасибо.
Она вернулась на позицию, ее напарница стала напротив, обеспечивая максимальный охват периметра.
Движение пальцев Кейджера свелось к одному и тому же действию: он много раз подряд ударял по одной кнопке.
- Бини.
- Здорово, Кейджер.
- Бини, ты добыл мне "Кодекс Стремлений"?
Бини посмотрел на Парка, закатил глаза с видом "я же тебе говорил" и покачал головой:
- Нет, чувак, не добыл.
Кейджер трижды яростно ткнул в одну и ту же кнопку, потом нажал и не отпускал.
- Так чего ты ко мне пристаешь? И чего я не дал Имелде засветить тебе электрошокером? Я хочу взломать "Опору Вершины" и не могу начать без "Кодекса".
- Ну да, знаю. Я думал, что добуду, но меня задержали, потому что сделка, которую я пытаюсь заключить, зависит от третьего лица. Как только дело прояснится, как только Хайдо мне скажет, что та сделка заключена, у меня будут свободны руки и я смогу достать тебе "Кодекс".
- Мать твою!
Кейджер поднял руку и швырнул телефон на пол. Экран тут же погас, крошечные клавиши с цифрами и буквами разлетелись, и рябь молчания пробежала по кругу прихлебателей.
- Логанред. Я целую неделю бился, хотел купить "Молот Наивысшей Ярости". А этот тихоня делает блиц-ставку и выигрывает аукцион в последнюю наносекунду. Какой смысл торговаться, если используешь программу, которая сделает ставки за тебя? Я не могу вообще понять такой образ мыслей. Логанред. И что, он теперь чувствует себя победителем?
Парень на банкетке, одетый в черный сюртук и красные джинсы, заправленные в черные байкерские башмаки, поднял дымчатые линзы своих прямоугольных коррекционных очков.
- Тебе не нужен "Молот Ярости", Кейдж. У меня есть "Молот".
Кейджер собрал обломки телефона и коротко стриженным ногтем большого пальца поддел дверцу сим-карты на задней панели.
- Да, Эдриан, знаю. Весь смысл иметь собственный "Молот" состоит в том, что во время кампании ни ты, ни твой "Молот" мне больше был не нужен.
Он вытащил из слота кусочек позолоченного голубого пластика.
- Вот почему я так расстроился. Потому что теперь мне придется лишнюю ночь терпеть твой неоригинальный стимпанковый шик.
Он повернул голову в сторону парня, вытащил из кармана расческу, провел по голове резкими взмахами.
- Ты знаешь, Эдриан, что все над тобой смеются? Этот заводной значок на лацкане и этот аскотский галстук - они претенциозные. Почему нельзя надеть нормальные джинсы с футболкой? Ты не клевый. Быть не клевым - нормально. Ты просто перестань так сильно стараться. Ты же выставляешь себя в нелепом свете.
Эдриан опустил затемненные линзы на глаза, но уже после того, как там явственно блеснули слезы.
- Отлично, тебе не нужен мой "Молот". Отлично, брат.
Он поднялся.
- Тогда можешь идти в "Тессерактовую Синклиналь" без меня, и посмотрим, что получится.
Кейджер пожал плечами:
- Если хочешь обижаться, обижайся. Но я не о том. Я только хотел тебе помочь.
Он показал на узловатый пластмассовый цилиндрик в руках у Эдриана.
- Можешь оставить себе этот инфракрасный монокуляр, раз он так тебе понравился. И сам можешь остаться.
Эдриан понажимал какие-то кнопки на боку цилиндра.
- Спасибо, Кейджер. Я не хотел вести себя как скотина, и ничего такого.
Кейджер покачал головой:
- Да садись, Эдриан. Даже если б ты и хотел вести себя как скотина, у тебя ничего бы не вышло. Ты хороший. Раз такое дело. И раз у меня все равно еще нет своего "Молота". Так что мне без тебя пока не обойтись.
Эдриан опустил голову.
- Ладно, ладно, вот посмотришь. Я тебе пригожусь в "Тессеракте".
Кейджер отвернулся и сунул руку в мятую и потрескавшуюся кожаную сумку, которая стояла у него между ног.
- У Хайдо нет "Кодекса", Бини. Если б был, я бы купил у него. Я всегда сначала покупаю у Хайдо. Он надежный. Я покупаю у Хайдо. Потом покупаю у других. А потом уже обращаюсь к тебе. Как к последнему средству. А у тебя нет моего "Кодекса".
Бини вертел ремешки-липучки своих велосипедных перчаток.
- Я знаю, что у Хайдо нет "Кодекса". Но он выступает посредником в сделке с целым комплектом артефактов, который я собрал для одного клиента. Как только мы с этим покончим, у меня будет все нужное для того, чтобы провернуть сделку с "Кодексом".
Кейджер достал из сумки телефон, точно такой же, как "Нокия", которую он только что разбил, и стал его рассматривать.
- Когда ты разговаривал с Хайдо?
- Хм… вчера?
Бини посмотрел на Парка.
- Это мы тогда с тобой виделись?
Глаза Кейджера дернулись с телефона на Парка и обратно.
- Ты знаешь Хайдо?
Парк кивнул:
- Мы вместе ведем дела.
Кейджер отодвинул панельку на новом телефоне и сунул туда сим-карту из старого.
- Можешь достать для меня "Кодекс"?
Бини кашлянул.
- Он этим не занимается. У него другие дела.
Крошечная панелька захлопнулась.
Кейджер вытащил расческу, подровнял пробор, вытер ее о бедро и сунул в карман.
- Шабу?
Глядя в зеленые глаза Кейджера, Парк на секунду поверил, что он неспящий. Не только потому, что зрачки были сужены в точки, это было ощущение, как будто его глаза воспринимали свет на другой волне. Такой взгляд он видел у Роуз, когда она начала разговаривать с прошлым или с целой реальностью, которая никогда не существовала. Потом, так же быстро, Парк осознал свою ошибку. Кейджер не был неспящим; он просто видел не тот мир, который видело большинство. Это был взгляд, с которым Парк познакомился еще в детстве, тогда, когда правила этикета, управлявшие карьерой его отца, требовали от его семьи взаимодействия с обладателями нечеловеческих богатств.
Он кивнул.
- Да. Шабу.
Глаза Кейджера сосредоточились на чем-то новом.
- Есть с собой?
- Есть.
Кейджер кивнул.
- Имелда.
Охранница чуть выпрямилась по стойке "смирно".
- Да, босс?
- Есть для меня новости?
Она бессмысленно дотронулась до узелка наушника с беспроводной связью.
- Нет, босс.
Кейджер смерил глазами Парка сверху вниз и снизу вверх:
- Ладно.
Он встал, повесив сумку на плечо, и поднял ближайший к себе отрезок бархатной веревки.
- Пошли.
Парк наклонил голову и прошел под веревкой, Бини следом за ним.
- Куда?
Кейджер махнул телефоном в сторону турнирного зала:
- Подальше от этих.
Он отвернулся от них, прикоснулся к одной из ржавых железных заклепок, окаймлявших алую обшивку стен, и распахнулась секретная панель.
Эдриан и еще несколько человек из свиты поднялись, чтобы занять свое место в кильватере Кейджера. Он поднял руку.
- Ребята, там не будет никаких звезд, ни познакомиться, ни переспать будет не с кем, и я не собираюсь ничего раздавать. Вы вполне можете оставаться здесь и глазеть на бойню. - Он показал рукой. - Ты тоже посиди здесь, Бини. Мне больше посредников не надо.
Парк покачал головой:
- Он не посредник.
- Тогда он не нужен нам, чтобы делать дело.
- Я хочу, чтобы он вошел.
Кейджер раскрыл клавиатуру нового телефона и стал щелкать кнопками.
- Зачем?
Парк, усталый, начиная чувствовать побочное действие стимуляторов, вспомнил свои годы в Дирфилде и беспощадность, с которой там шла классовая война. Хотя сам он не был голубой крови, в смысле происхождения, семейного состояния, связей и внешности, он все-таки имел возможность войти в любую группировку. И после первого учебного года оказалось, что лучше всего он чувствует себя со студентами на стипендиях, принятыми потому, что здесь отучились члены их семьи. Как только Парк очутился среди них, в течение трех последующих лет ему представилось немало возможностей применить свои таланты, ставя на место хулиганов, принимавших его друзей за легкие мишени.
Только Роуз, которая истерически смеялась при мысли, что до него так и не дошло, в конце концов, заявила ему, что, возможно, существует некоторая связь между этим опытом и его склонностью к работе в полиции.
Когда Парка отбросило в прошлое, на школьный двор, он утратил долю естественной подобострастности дилера перед лицом богатого клиента и вышел из роли.
- Потому что он мой друг.
Кейджер наклонил голову вбок.
- Он твой друг?
- Да.
Кейджер поднял глаза от телефона.
- И что я теперь должен думать отебе?
Парк покачал головой:
- Мне все равно, что ты обо мне думаешь.
Кейджер улыбнулся:
- Ну ладно. Вы с другом идите вперед. Чтобы Имелде и Магде удобнее было в вас выстрелить, если вы попытаетесь покуситься на мою личность.
Парк посмотрел в глубь коридора, открывшегося за панелью.
- Так если там не будет ни рок-звезд, ни обалденного секса, зачем мы туда идем?
Кейджер снова взял расческу, прижал зубцы к подбородку, на коже появились белые полоски.
- Чтобы увидеть нечто прекрасное.
Проход производил впечатление заброшенного технического коридора. Подошвами они клацали о стальные решетки, положенные на изъеденные ржавчиной железнодорожные рельсы. Узкий желоб с вязкой красновато-коричневой жидкостью бежал внизу, коридор освещал ряд промышленных ламп в клетках, соединенных внешним кабелем, все лампы, кроме двух, были разбиты, светили тускло или мигали; бетонные стены, казалось, источают желчь.
Парк дотронулся до стены и ощутил, что она совершенно сухая и теплая, почувствовал пальцами тонкие штрихи искусно наложенных слоев краски.
Кейджер кивнул:
- Я сказал дизайнеру, что мне нужен тайный коридор и что он должен производить такое впечатление, будто тебя ведут пытать.
Он показал на испещренную ржавчиной дверь впереди, похожую на дверь в учреждении:
- Это задумывалось как лаунж для знаменитостей, только для своих, для самых близких. Тайная дверь, тайный ход, внушающий ожидание упадка. А внутри, разумеется, сплошная роскошь. Кабельная трансляция с танцпола и из туалетов, отдельный бар и диджей, мажордом, которого можно послать за любым, кого ты увидел на экране и захотел пригласить за зеленые шторы посмотреть, как живут волшебники мира. В конечном счете все та же глупая показуха, которая дает богатым и знаменитым возможность почувствовать, что они не такие, как все. Или на несколько минут разогнать их скуку. И мне стало неинтересно удовлетворять запросы этой тусовки.
Он прошел мимо Парка и Бини и взялся за ручку двери.
- От денег люди тупеют. У них нет необходимости так же упорно работать, как тем, у кого нет денег. Вот почему умные люди, у которых деньги есть, тратят их в основном на одно.
Парк подумал об отце.
- Они тратят их на то, чтобы люди, не имеющие денег, никогда их и не получили.
Кейджер наклонил голову.
- А ты не дурак. Как тебя зовут?
- Парк.
Кейджер поправил ремень сумки на плече.
- Знаешь, Парк, что я думаю?
- Не знаю.