Однако его доверие не простиралось до того, чтобы сесть ко мне в машину, и он поехал на той, что бесшумно появилась непонятно откуда. Мы с Джимом тронулись следом.
Лаборатория занимала первый этаж довольно большого особняка девятнадцатого века. Джордж Лоусон-Янг, как истинный профессор и хозяин лаборатории, представил меня группе молодых врачей-исследователей. Из-за того что я сумел распознать перегонные кубы, клеточные сепараторы или камеры для выращивания живой ткани, на мой вопрос, что именно украл Адам Форс во второй раз, профессор в конце концов рассказал то, что мне нужно было знать с самого начала:
— На видеопленке, которую он заснял и похитил, запечатлен процесс формирования особой тканевой культуры и ее составляющих. Эта тканевая культура состоит из клеток распространных разновидностей рака, таких, как рак легких и рак груди. Исследования касались развития генетических мутаций, обеспечивающих большую восприимчивость раковых клеток к обычным лекарствам. Все распространенные разновидности рака поддаются излечению, если имплантировать мутаген уже заболевшим людям. Возможно, на пленку также отсняты фотографии хроматограмм различных компонентов генетических составляющих раковой клетки. Это очень сложно. На непрофессиональный взгляд изображение выглядит чепухой. Увы, весьма вероятно, что кто-нибудь может пренебречь предупреждением: «Не стирать».
Я запутался на полпути, когда он принялся объяснять технические подробности, но по крайней мере понял, что на пленке, которая могла спасти мир, записан метод исцеления от многочисленных видов рака.
— Это и правда лечит? — спросил я профессора.
— Это значительный шаг вперед, — ответил он.
Я подумал и спросил:
— Но стоит ли эта информация миллионы?
Лоусон-Янг помрачнел:
— Мы не знаем.
То же самое сказал и Адам Форс. Похоже, это была не ложь, а констатация того, что метод еще не прошел испытаний. На пленке было записано то, что лишь возможно представляло собой огромную ценность.
— Но ведь у вас есть копии всех этих данных? Даже если на самой пленке теперь записаны скачки?
С видом человека, смирившегося с неизбежной казнью, профессор сделал убийственное признание:
— Прежде чем уйти с кассетой, Адам уничтожил все наши записи, и в настоящее время их не восстановить. Нам необходима эта пленка. Я молю Бога, чтобы вы оказались правы и он лжет. Это два года работы. Другие лаборатории тоже занимаются подобными разработками и, вероятно, совершат открытие раньше.
Он замолчал, и сразу же зазвонил телефон. Джордж Лоусон-Янг поднял трубку, послушал и молча передал мне. Звонил очень встревоженный Джим.
— Помните, вы вчера встречались с врачом, у него еще белая борода?
— Ну?
— Он припарковался в пятидесяти метрах отсюда, а рядом с ним сидит какой-то громила. Еще одна машина подъехала с другой стороны и тоже ждет. Что мне прикажете делать?
— Где вы стоите? Чтобы найти вас, мне повернуть налево или направо?
— Налево. Между мной и Белой Бородой еще четыре машины, я развернулся мотором к двери, в которую вы вошли.
— Там и стойте. Доктор Форс видел вчера и вас, и вашу машину. Тут уж ничего не поделаешь.
Джим повысил голос:
— Белая Борода вышел из машины. Что мне делать? Он идет сюда.
— Джим, — решительно сказал я, — не паникуйте. Не смотрите на доктора Форса и не опускайте стекло. Продолжайте разговаривать со мной и, если у вас под рукой есть какой-нибудь текст, читайте мне его вслух.
— Ну и ну!
Лоусон-Янг удивленно воздел брови.
— Адам Форс — здесь, на улице, наводит страх на моего водителя, — объяснил я. О шприце с ядовитого вида жидкостью, который фигурировал на нашей прошлой встрече, я умолчал.
О шприце с ядовитого вида жидкостью, который фигурировал на нашей прошлой встрече, я умолчал.
Запинаясь, Джим начал читать мне инструкцию к «роверу», но потом вновь завопил:
— Он у дверцы с моей стороны. Стучит в стекло.
— Продолжайте читать, — сказал я.
Передав трубку профессору и попросив его продолжать слушать, я выскочил на улицу. Адам Форс молотил по стеклу, и то, что Джим никак не реагирует, явно действовало ему на нервы.
Я подкрался к доктору Белая Борода сзади, как тогда к Виктору на платформе в Тонтоне, и прямо в ухо произнес:
— Привет.
Он вздрогнул и повернулся ко мне.
— Вы не меня ищете? — поинтересовался я.
Сидевший в машине Джим показывал пальцем на дорогу. Одна из приближавшихся машин, давал он понять, предвещает крупные неприятности.
— Адама Форса, — громко сказал я, — на этой улице слишком хорошо знают.
Я схватил нашего милого доктора за запястье, заломил ему руку за спину и развернул лицом к подъехавшей машине. Держал я его крепко — не зря столько лет управлялся с тяжелым жидким стеклом.
Адам Форс взвыл — сначала от боли, затем прося пощады:
— Больно! Не надо! Я все расскажу. Господи… отпустите, пожалуйста!
Из руки, которую я сжимал, выпал небольшой предмет. Он угодил в канаву рядом с водосточной решеткой, и я бы не обратил на него внимания, если бы Форс не попытался загнать его ногой в водосток.
Увидев, в какой переплет угодил Адам Форс, водитель в приближающейся машине остановился, а водители четырех следующих машин нетерпеливо загудели, не понимая, что происходит.
— Выкладывайте все, — сказал я на ухо Форсу.
— Роза… — начал было он, но прикусил язык. Роза кого хочешь запугает.
Я немного напрягся, увидев, что из своей машины выгружается Норман Оспрей. Через плечо я заметил, как вторая машина движется прямо на меня. Я еще раз дернул руку своего пленника, чтобы придать ему смелости.
Он умоляющим голосом, всхлипывая, произнес:
— Циклопропан для Розы достал я. Взял в больничной аптеке. Я не отличаю красного от зеленого, но оранжевый определяю. А теперь отпустите меня.
Я не ослаблял хватки до тех пор, пока он не выкрикнул ответ на важный для меня вопрос.
— Как вы познакомились с Розой?
— Ее сестра Джина приходила ко мне в клинику со своей свекровью. С Розой я познакомился у Джины.
Я был удовлетворен. Пришло время быстро и без потерь ретироваться. Из второй машины торопливо вылезал водитель, и я с ужасом понял, что это Роза. Заблокированные машины гудели не переставая.
К нам двинулась ходячая гора, Норман Оспрей.
Я крикнул Джиму:
— Гоните! Я позвоню!
Тут Джим доказал, что слух о его водительском мастерстве ходит не зря. При площадке для маневра не шире двух ладоней он развернул «ровер», как цирковую лошадь, отбросив с пути меня и доктора, подпрыгнул на бордюре и скрылся за поворотом.
Я выпустил запястье Форса и изо всех сил толкнул его в объятия Оспрея. Выиграв несколько секунд, я наклонился, схватил выроненный Форсом предмет и рванул, как спринтер. С той только разницей, что такого прыткого старта от меня никто не ожидал. Я пронесся, виляя между машинами, и увернулся от попытавшейся меня перехватить Розы, как футболист, уходящий от блокировки.
Дверь лаборатории распахнулась. Я на последнем дыхании влетел в холл.
Нравился мне профессор Лоусон-Янг. Я протянул ему добытый из канавы предмет и спокойно спросил:
— Можете выяснить, что в нем?
Он строго спросил, знаю ли я, что принес.
— Да. Что-то вроде шприца. Погружаешь иглу в любое жидкое лекарство и набираешь, сколько нужно.
— Верно.