Мне даже не пришлось предлагать отнести ключ в гостиницу, санитары сами меня попросили. Я быстро сунул его себе в карман, мечтая выспаться в кровати Бакстера, поскольку санитар сказал, что того продержат в больнице всю ночь.
— Что с ним такое? — спросил я. — Сердечный приступ? Удар? А может… на него напали и ударили?
Я рассказал санитарам о деньгах и кассете. Они покачали головами. Старший отмел мои предположения: по его мнению, с Ллойдом Бакстером случился эпилептический припадок.
— Припадок? — тупо переспросил я. — Он весь день вроде бы отлично себя чувствовал.
Санитары закивали с умным видом. Таблетки в пузырьке оказались средством для предотвращения приступов эпилепсии.
— Эпилепсии, — подтвердил начальник бригады. — И кто поручится, что он принял таблетку вовремя? Да и все остальное. Алкоголь. — Он показал на пустую бутылку «Дом Периньон». — Бодрствование в поздний час. Стресс. Не его ли, часом, жокей погиб сегодня на скачках?
Глава вторая
В «Вичвудском драконе» никто не возражал, что я занял номер Ллойда Бакстера. Утром я собрал его вещи и попросил администратора отправить их в больницу. Затем пересек улицу и вошел в свою мастерскую. Мартин стоял у меня перед глазами, но запечатлеть себя в стекле не давал. Вдохновению не прикажешь, погонять его бессмысленно, я в этом не раз убеждался.
В топке печи ревело пламя. Сидя у стола из нержавеющей стали (его называют катальной плитой, или долоком), я думал только о смеющемся Мартине и о его потерянном вместе с видеопленкой послании. Где теперь эта пленка, что на ней и кому понадобилось ее красть?
Около девяти мои бесплодные размышления прервал звонок в дверь. На пороге стояла девушка в мешковатом свитере до колен и в бейсболке поверх копны окрашенных яркими прядями волос. Мы с интересом разглядывали друг друга. Ее живые карие глаза были полны любопытства.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался я.
— Да, да, — рассмеялась она. — Счастья в новом веке и прочая чушь. Вы и есть Джерард Логан?
— Да, — кивнул я. — А вы?
— Детектив констебль Додд.
Я удивленно сморгнул:
— В штатском?
— Можете посмеяться. Вы сообщили о краже в тридцать две минуты первого ночи. Разрешите войти?
— Милости прошу.
Она шагнула в галерею и вспыхнула в лучах подсветки.
В воображении я безотчетно воплотил ее в стекле — в виде абстрактной волны чувства и света. Эта моя инстинктивная привычка, однако же, не сработала, когда я попытался воссоздать образ Мартина.
Не подозревая ни о чем таком, детектив Додд предъявила удостоверение с фотографией в форме и с именем Кэтрин. Я ответил на ее вопросы, но полиция уже пришла к твердому мнению. Очень плохо, что я оставил набитую деньгами сумку на самом виду, заметила детектив Додд. На что я рассчитывал? А видеокассеты вообще воруют вокруг да рядом.
— Что было на пленке? — спросила она, нацелив ручку в блокнот.
— Понятия не имею.
Я объяснил, как ко мне попала эта кассета.
— Порнография. Никакого сомнения, — четко и уверенно резюмировала она с большим знанием дела. — Неизвестного содержания. Сможете отличить кассету от других, если снова увидите?
— На ней нет наклеек.
Услышав, сколько денег украли, она вскинула брови, но было ясно, что, по ее мнению, парусиновой сумки с кругленькой суммой мне больше не видать. У меня оставались еще чеки и бланки оплаты по кредитным карточкам, но большинство покупателей-туристов расплачивались наличными.
Я рассказал детективу об эпилептическом припадке Бакстера:
— Может, он видел вора.
Она нахмурилась:
— Может, он и есть вор. Он мог симулировать припадок?
— Санитарам так вроде не показалось.
Детектив Додд прошлась по демонстрационному залу, разглядывая клоунов, парусники, рыбок и лошадок. Взяла с полки ангелочка, но сумма на ценнике пришлась ей не по вкусу. Пряди волос упали вперед, обрамляя ее сосредоточенное лицо, и я рассмотрел за маской неряшливой хиппи ясный аналитический ум. Она была полицейским с головы до пят, а уж потом привлекательной женщиной.
Поставив ангелочка на место, детектив Додд захлопнула блокнот, показывая всем своим видом, что расследование, несмотря на отсутствие результатов, закончено. Полицейский Додд уже стояла в дверях, готовая приступить к своей будничной работе.
— Зачем на вас такой большой свитер и бейсболка? — поинтересовался я.
Она весело на меня посмотрела:
— Так уж вышло, что вас ограбили на моем участке. Мое основное задание в Бродвее — обнаружить банду угонщиков автомобилей. Спасибо за внимание.
Она жизнерадостно улыбнулась, вышла и шаркающей походкой пошла под гору, остановившись потолковать с сидевшим у входа в лавочку смахивающим на бомжа бездельником. Жаль, что ни хиппи, ни бродяга не искали угонщиков этой ночью, рассеянно подумал я.
Я позвонил Бон-Бон. Она жалобно простонала в трубку:
— Джерард, дорогой, приезжай поскорее. Дети плачут, все ужасно. — Она судорожно вздохнула. — Прайем — старый дурак.
— Сколько он у вас пробыл? — спросил я.
— Минут десять-пятнадцать. Пока он тут был, нагрянула моя мать. Сам знаешь, какая она. Прайем почти все время провел в кабинете Мартина. Не мог найти себе места. — Бон-Бон переполняло отчаяние. — Ты приедешь?
— Как только закончу с одним делом и найду, на чем ехать. Скажем, ближе к полудню.
— Ах да, совсем забыла про твою чертову машину. Я за тобой заеду.
— Не надо. Не садись за руль в таком состоянии. Я сам доберусь, в крайнем случае попробуем упросить твою замечательную родительницу одолжить мне Уэрдингтона с «роллс-ройсом».
У Мариголд, матери Бон-Бон, был разносторонне одаренный водитель, которого она частенько ошарашивала своими эксцентричными требованиями. Все знали, как однажды он на бешеной скорости гнал по стерне в открытом «лендровере», а его хозяйка, балансируя, стояла за ним и палила над его головой из двуствольного дробовика по ошалевшим кроликам. По словам Мартина, на это страшно было смотреть, но Мариголд отстреляла тогда сорок штук и освободила свои владения от прожорливой напасти. Пятидесятилетний лысый Уэрдингтон внушал скорее мысли о приключениях, а не о последнем прибежище.
В первый день Нового, 2000 года жизнь в Англии замерла. Люди хотели посидеть дома.
Жители Бродвея поразились тому, что магазин «Стекло Логана» открыл свои двери вчерашним покупателям, которые пришли за остывшими за ночь сувенирами. К моему удивлению, пришли и двое моих помощников — явно невыспавшиеся Памела Джейн и Айриш. Они сказали, что не могли обречь меня на адский труд — одному упаковывать целое море безделушек. Так что новый век начался для меня бодро и весело. Позднее я вспоминал это мирное утро, не в силах представить, что жизнь когда-то могла быть такой простой и надежной.
Памела Джейн, щебечущая, нервная, худенькая и отнюдь не красавица, настояла на том, чтобы отвезти меня к Бон-Бон. Высадив меня на подъездной дорожке, она поспешила обратно в магазин.
По крайней мере, по поводу своего дома Мартин и Бон-Бон имели общее мнение. Приходя к ним, я неизменно восхищался этой жемчужиной восемнадцатого века. На гравийной дорожке стоял маленький темно-синий фургон с желтой надписью «ЭЛЕКТРОНИКА ТОМПСОНА». Сам я с утра работал и поэтому совершенно забыл, что в национальный праздник фургонам службы по ремонту телевизоров делать на улицах совершенно нечего.