- На улице?
- На площадке автобуса.
- Много денег?
- Около пятидесяти франков. Больше у меня в карманах обычно не водится.
- А документы?
- Не только документы, но и медаль.
Эта знаменитая медаль уголовной полиции, притча во языцех для всех комиссаров. По уставу они всегда должны носить ее при себе, чтобы при необходимости подтвердить свою принадлежность к полиции.
Красивая серебряная медаль, вернее - из посеребренной бронзы.
На одной стороне изображена Марианна <Марианна - символ Французской Республики.> во фригийском колпаке <Фригийский колпак - головной убор древних фригийцев в виде высокого колпака, обычно красного цвета. Получил значение символа свободы. Во время французской буржуазной революции XVIII века его носили санкюлоты, якобинцы.>, буквы RF3 и на красной эмали слово "Полиция". На обороте - герб Парижа, номер и выгравированное мелкими буквами имя владельца.
На медали Мегрэ стоял номер 0004. Номер 1 предназначался префекту полиции, 2 - начальнику уголовной полиции, 3 - почему-то начальнику отдела информации.
Владельцы медалей боялись носить их в кармане, несмотря на обязывающее к этому предписание, которое, впрочем, также гласило, что потеря медали влечет за собой отстранение от должности на один месяц.
- Вы видели вора?
- Очень отчетливо. Молодой, худой, усталый, мешки под глазами.
- Он вам прежде не встречался?
В начале своей деятельности, еще работая квартальным инспектором, Мегрэ знал в лицо всех карманников, и не только парижских, но и гастролеров из Испании и Лондона, приезжавших на ярмарки или большие народные празднества.
Очень замкнутая каста со своей иерархией. Асы соглашались ехать за границу только в том случае, если игра стоила свеч, и не колеблясь пересекали Атлантический океан, когда речь шла, например, о Всемирной выставке или Олимпийских играх.
Мегрэ уже отошел от этого мира, и ему пришлось напрягать память. Он не видел в этом происшествии ничего трагического. Из-за свежести весеннего утра он по-прежнему пребывал в приподнятом настроении и, как ни странно, во всем винил женщину с хозяйственной сумкой.
- Если бы она не толкала меня все время... Следовало бы запретить женщинам с хозяйственными сумками находиться на площадке автобуса...
Он был скорее обижен, чем зол.
- Вы не хотите посмотреть архивы?
- Как раз собирался.
Долго просматривал он фотографии бывших карманников. Среди них попадались те, кого ему случалось арестовать лет двадцать пять назад, а после этого они не раз бывали у него в кабинете.
- Снова ты?
- Жить-то надо. А вы по-прежнему здесь, шеф? Ведь мы уже давно как знакомы, не так ли?
Некоторые из них были хорошо одеты. Иным приходилось одежду покупать у старьевщиков, на рынках Сент-Уана или на распродажах в переходах метро. Ни один из них не похож на молодого человека из автобуса.
Впрочем, Мегрэ и заранее знал, что поиски тщетны.
У профессионала не может быть такого усталого, озабоченного вида. Он работает, когда уверен, что у него не будут дрожать руки. Наконец, все они знали Мегрэ в лицо хотя бы из газет.
Он вернулся к себе в кабинет и, увидев Жанвье, только пожал плечами.
- Не нашли?
- Бьюсь об заклад, это любитель. Я даже думаю, что за минуту до этого он не знал, что совершит. Вероятно, увидел торчащий из кармана бумажник, когда автобус качнуло, и я из-за этой проклятой картошки чуть не потерял равновесие, ему пришло в голову...
Меняя Тему разговора, Мегрэ спросил:
- Что произошло сегодня утром?
- Люка болен гриппом. В бистро на Пор д'Итали убит сенегалец...
- Ножом?
- Конечно. Никто не может описать преступника. Он вошел около часу ночи, когда хозяин уже собирался закрывать свое заведение. Сделав несколько шагов в сторону сенегальца, который пил последнюю рюмку, он нанес удар.
Заурядная история. Кончится тем, что все равно, может - через месяц, а может - через год, убийца отыщется. Мегрэ направился в кабинет начальника на летучку и решил никому не рассказывать о том, что с ним произошло.
День начинался спокойно. Комиссар просматривал бумаги, подписывал какие-то документы. Обычные дела.
Обедать он пошел домой и обратил внимание, что жена ничего не рассказывает об уроке вождения. У нее было такое ощущение, словно она - в ее-то возрасте! - снова вернулась в школу. Она даже будто бы гордилась этим, но в то же время и стеснялась.
- Ты сегодня не угодила на тротуар?
- Зачем ты об этом спрашиваешь? Хочешь развить у меня комплексы?
- Что ты, милая! Из тебя получится прекрасный водитель, и я с нетерпением жду, когда ты свозишь меня на берег Луары.
- Ну, не раньше чем через месяц.
- Так тебе сказал инструктор?
- Требования к новоиспеченным водителям строги, а хочется выдержать экзамен с первого раза. Никогда не думала, что там столько транспорта, и все мчатся с такой бешеной скоростью... О чем ты думаешь?
- О моем воре.
- Ты задержал вора?
- Я его не задержал, а он унес мой бумажник.
- И медаль?
Вот и ей первое, что пришло в голову, - это медаль.
- Ты его видел?
- Как тебя. Молодой человек. По всему - любитель.
Мегрэ невольно думал об этом все больше и больше. Лицо парня не исчезало из памяти, а делалось все отчетливей. Всплывали детали, на которые он сразу не обратил внимания.
- Ты узнал бы его?
Он уже много раз думал об этом сегодня днем, глядя из окна своего кабинета, словно его тревожила какая-то загадка. В этой истории, во всем облике вора и в его поспешном исчезновении было что-то неестественное, но он не мог понять, что именно.
Всякий раз ему казалось, что сейчас мелькнет новая деталь, и все станет ясно, но он снова возвращался к работе.
Он вышел из кабинета без пяти шесть, а в соседней комнате оставалось еще полдюжины инспекторов.
Они пошли с женой в кино. Дома в ящике стола он нашел старый коричневый бумажник и сунул его во внутренний карман пиджака.
- Если бы ты всегда носил бумажник в этом кармане, ничего не случилось бы.
В этот вечер было тепло, и даже запах бензина не раздражал. Он ассоциировался с весной, как с летом ассоциируется запах расплавленного асфальта.
Утром опять светило солнце. Мегрэ завтракал у открытого окна.
- Странно, - вдруг заметил он.