- Итак, труп...
- Это было уже утром. Я сказала - одиннадцатого? Утром муж пошел обрезать яблони, благо, погода была сухая. А я ему держала лестницу. Сверху ему было видно то, что за оградой... Он забрался как раз на высоту второго этажа дома судьи. Одно из окон было открыто. И вот он вдруг спускается и говорит мне: "Дидина!" - Меня зовут Адина, но все привыкли звать Дидиной. - "Дидина, - говорит он мне, - там в комнате кто-то лежит на полу". - "Лежит на полу"? - переспросила я, а сама не поверила. С какой стати человеку лежать на полу, когда дом набит кроватями? - "Представь себе. Сейчас влезу, еще посмотрю". Он лезет наверх, спускается... А человек он непьющий и за свои слова отвечает. И голова у него на плечах есть. Как-никак, он тридцать пять лет на службе состоял, а это что-нибудь, да значит... И вот, я вижу, он целый день все думает, думает. После второго завтрака идет, как всегда, прогуляться. Заглядывает в гостиницу "Порт". Вернулся и говорит: "Любопытно! Вчера никто не приезжал автобусом, и машин тоже не было..." - Понимаете, засело это у него в голове. Он попросил меня подержать ему лестницу еще раз. И говорит, тот человек, мол, все еще лежит на полу. Вечером он следил за светом, пока все огни не потухли.
- Какие огни?
- В доме судьи. А надо сказать, на окнах, которые выходят во двор, они никогда не закрывают ставни. Думают, ничего не видно. Ну так вот: судья зашел в ту комнату и долго там пробыл. Муж снова оделся и выбежал на улицу.
- Зачем?
- На случай, если судья надумает унести труп и бросить в воду. Но муж скоро вернулся. "Сейчас отлив, - говорит, - ему пришлось бы брести по горло в тине". А назавтра...
Мегрэ был ошарашен. За время службы он навидался всякого, но чтобы такие старички, таможенник на пенсии и его Дидина, вели из своей конуры слежку за домом судьи, держа друг другу лестницу...
- Назавтра тело еще лежало там, в том же месте. - Она глядела на Мегрэ, словно говоря всем своим видом: "А ведь мы не ошиблись!" - Муж наблюдал за домом целый день. В два часа судья, как всегда, пошел с дочерью на прогулку.
- А у судьи есть дочь?
- Об этом я вам еще порасскажу! Эта особа тоже не подарок. У судьи и сын есть... Но этак мы вконец запутаемся. Я готова рассказывать дальше, как только тот служащий у меня за спиной перестанет давиться от смеха.
Поделом этому Межа!
- Вчера вечером прилив был в двадцать один двадцать шесть. Слишком рано, понимаете? До полуночи всегда рискуешь кого-нибудь встретить... А после полуночи вода спала. Тогда мы решили, что муж за ними присмотрит, а я тем временем съезжу к вам. Я села в девятичасовой автобус. Этот господин сообщил мне, что вы сегодня, по-видимому, не придете, но я поняла, что он попросту хочет от меня отделаться. Муж мне наказал: "Скажи комиссару, что я - тот самый таможенник из Конкарно, у которого один глаз косит. Еще скажи, что я рассматривал труп в морской бинокль и что этот человек в наших краях никогда не появлялся. На полу видно пятно - наверняка, кровь".
- Простите, - перебил Мегрэ, - в котором часу идет автобус на Эгюийон?
- Уже ушел.
- Межа, сколько туда километров? Межа посмотрел на карту департамента, висевшую на стене.
- Километров тридцать...
- По какому телефону вызывают такси? Если Дидина со своим таможенником спятили - тем хуже! Придется заплатить за такси из своего кармана!
- Сделайте милость, остановите машину не доезжая порта: я выйду, чтобы нас не увидели вместе.
Лучше делать вид, что мы друг друга не знаем. Народ в Эгюийоне такой недоверчивый! Остановиться вы можете в гостинице "Порт"... Эта лучше, чем другая. После ужина увидите там буквально всю деревню. А если вам удастся снять комнату, у которой окно выходит на крышу танцевального зала, вам будет виден дом судьи.
- Межа, предупредите мою жену.
Стемнело, и весь мир, казалось, превратился в сплошную воду. Удобное такси, в прошлом чей-то личный автомобиль, пришлось старухе по душе. Ее восхитила хрустальная вазочка для цветов и электрическая лампочка на потолке.
- До чего только не додумаются! Везет же этим богачам!
Болота... Огромные плоские равнины, прорезанные каналами, изредка низенькие фермы - в Вандее их называют хижинами - и горы коровьего навоза: его сушат и пускают лепешки на топливо.
В душе у Мегрэ шевелилась робкая, слабая надежда. Он не смел еще себе в этом признаться. Неужели здесь, в вандейском захолустье, случай послал ему, опальному...
- Совсем забыла: отлив сегодня в двадцать два пятьдесят одну.
В голове не укладывается такая точность в устах старушонки!
- Если он хочет избавиться от тела, он этим воспользуется. Через Ле, там, где эта речка впадает в море у порта, перекинут мост. С одиннадцати часов мой муж будет ждать на этом мосту. Если желаете с ним переговорить... - она постучала в стекло:
- Высадите меня здесь. Дальше я пешком.
И она растаяла во влажной мгле; зонтик ее надулся, как воздушный шар. Вскоре у гостиницы "Порт" вышел из машины и Мегрэ.
- Вас подождать?
- Нет. Можете возвращаться в Люсон.
***
Мужчины в синих куртках - рыбаки или собиратели мидий; бутылки с белым и розовым вином на длинных лакированных столах из смолистой сосны. Дальше расположена кухня. Еще дальше - зал для танцев, им пользуются только по воскресеньям. Чувствуется, что все здесь новенькое. Белые стены, потолки из светлой ели, хрупкая игрушечная лестница. Комната опять-таки белая; железная эмалированная кровать, кретоновые занавески.
- Это дом судьи виднеется? - осведомился Мегрэ у молоденькой служанки.
Из слухового окна пробивался свет: наверно, на лестнице горит лампа. Комиссару предложили пройти в столовую, предназначенную для летних клиентов, но он попросился в общий зал. Ему принесли устриц, мидий, креветки, рыбу и баранину; рядом мужчины с характерным выговором толковали о вещах, связанных с морем, больше всего о мидиях, в которых Мегрэ ничего не смыслил.
- За последние дни у вас были приезжие?
- Уже неделю никого. Хотя позавчера, нет, третьего дня какой-то человек приезжал автобусом. Зашел к нам, предупредил, что будет обедать, но больше мы его не видели...
Мегрэ шел, спотыкаясь о всякий хлам - рельсы, корзины, стальные тросы, ящики, устричные раковины. Весь берег был застроен лачугами, где сборщики мидий хранят снасти. Целая деревенька, только без жителей. Каждые две минуты - гудок. - Это на Китовой горе включают туманный горн, - объяснили комиссару. Горн - с той стороны пролива, на острове Ре. Кроме того, по небу бродили расплывчатые лучи света от маленьких маяков, терявшихся в измороси. Хлюпала вода. Волны плескали навстречу речушке, впадавшей в море; вода прибывала; скоро, по словам старухи, в 22.51, начнется отлив. Несмотря на дождь, у одной из лачуг приткнулись двое влюбленных: они стояли неподвижно и молча целовались.
Комиссар разыскал мост, нескончаемый деревянный мост, такой узкий, что по нему с трудом прошла бы машина.