Это парни. А девицы хихикают. Кого сюда только не носит - итальянцы, югославы, голландцы, финны. Не удивлюсь, если к нам пожаловали уже и эскимосы! И подозреваю, что половина этой публики - коммунисты, - мрачно закончил он.
- Только не заводитесь, Джордж, по поводу коммунистов, - сказала миссис Легг. - Идемте, я помогу вам справиться со строптивыми женщинами.
Ведя его к двери на террасу, она обернулась и позвала:
- Пойдемте с нами, Джим. За свою идею надо биться до конца, тем более что мы правы.
- Я готов, но хочу ввести мосье Пуаро в курс дела. Ему ведь предстоит присуждать призы за игру “Найди жертву”.
- Вы можете сделать это позже.
- Я подожду вас здесь, - согласился Пуаро. Наступила тишина, Алек Легг нехотя поднялся и вздохнул.
- О женщины! - сказал он. - Просто какой-то пчелиный рой. - Он выглянул в окно. - И все из-за чего? Из-за какого-то дурацкого праздника, который никому не нужен.
- Но кому-то, очевидно, все-таки нужен, - заметил Пуаро.
- И почему у людей нет ни капельки здравого смысла? Почему бы им наконец не задуматься? Не подумать о том, что творится в мире? Неужели не понятно, что жители земли совершают самоубийство?
Пуаро справедливо рассудил, что на этот вопрос отвечать не обязательно. Он только с сомнением покачал головой.
- Если мы ничего не предпримем, пока еще не поздно.,. - Алек Легг внезапно умолк, на его лице на миг отразился гнев. - Знаю, знаю, о чем вы думаете. По-вашему, я просто неврастеник. Эти проклятые врачи тоже думают, что мне надо поправить нервы. Надо, говорят, отдохнуть, переменить обстановку, подышать морским воздухом. Ну раз надо, так надо: мы с Салли приехали сюда, сняли на три месяца домик на мельнице, и я следую их предписаниям. Ловлю рыбу, купаюсь, совершаю длительные прогулки, принимаю солнечные ванны...
- Да-да, я сразу это понял, - вежливо заметил Пуаро.
- А-а, это? - Алек прикоснулся к своему облупившемуся лицу. - Это результат в кои-то веки распрекрасного английского лета. Ну и какой от всего этого толк? Нет уж, что есть, то есть, никуда от этого не убежишь.
- Да, бегство никогда не приводит к добру.
- Здесь, в деревенской обстановке все воспринимается еще острей.., эта невообразимая всеобщая апатия... Даже Салли, которая достаточно умна, рассуждает так же, как и все. Стоит ли волноваться? Вот что она говорит. Это меня бесит! Стоит ли волноваться!
- А действительно, отчего вы так волнуетесь?
- Боже мой, и вы - туда же?
- Нет-нет, я ничего не собираюсь вам советовать. Я просто хотел бы знать - отчего?
- Неужели вы не видите, что кто-то должен хоть что-то предпринять?
- И этот кто-то - вы?
- Нет, не я лично. В наше время отдельно взятая личность уже не имеет значения.
- Ну не скажите. Даже в такое время, как сейчас, каждый из нас все же во многом остается индивидуалистом.
- И напрасно! В такое напряженное время, когда перед человечеством встал вопрос “жизнь или смерть”, нельзя думать о собственных болячках и заботах.
- Вот тут вы совершенно заблуждаетесь. Во время войны, в одну из жестоких бомбежек мысль о возможной смерти беспокоила меня куда меньше, чем натертая мозоль. Тогда меня это удивило. “Думай о том, - твердил я себе, - что тебя в любую минуту может убить”. Мне даже было несколько стыдно - какая-то пустячная мозоль мучила меня сильнее, чем страх перед смертью.
Мне даже было несколько стыдно - какая-то пустячная мозоль мучила меня сильнее, чем страх перед смертью. Понимаете, - в экстремальных условиях всякие мелочи вдруг обретают особое значение. Я видел женщину, пострадавшую в уличной аварии; у нее была сломана нога, а она рыдала из-за порванного чулка.
- Это доказывает лишь то, что женщины - феноменальные дуры!
- Это доказывает, какова суть человеческой натуры. Возможно, именно сосредоточенность каждой отдельной личности на своей жизни и помогла выжить роду человеческому.
- Порою мне кажется, что лучше бы этого не произошло, - сказал Алек Легг, пренебрежительно усмехнувшись.
- И притом, - продолжал Пуаро, - это в некотором роде проявление скромности. А скромность - , ценное качество. Вот во время войны в вашем метро часто встречался лозунг: “Все зависит от тебя”. Я думаю, его придумал какой-нибудь видный духовный деятель, но, по-моему, это чрезвычайно опасное утверждение. Поскольку оно ложно. Ну что может зависеть от какой-нибудь, скажем, миссис Бланк из глухой деревушки? Если она и впрямь уверует в это, ее жизнь превратится в ад. Пока она будет думать о том, чем бы ей помочь спасению мира, ее собственный ребенок опрокинет на себя чайник.
- Вы, вероятно, придерживаетесь старомодных взглядов. Ну а какой лозунг выбрали бы вы?
- Ну а зачем мне собственный лозунг? У вас, у англичан, существует одна старая поговорка, по-моему, очень мудрая.
- Какая же?
- “Бог-то Бог, да сам не будь плох”.
- Ну и ну... Вот уж не ожидал, - изумился Алек Легг.
- А знаете, что не мешало бы сделать у нас в стране?
- Наверное, что-нибудь очень эффективное, но неприятное, - с улыбкой сказал Пуаро.
- Надо бы убрать слабоумных - всех начисто. - Алек Легг оставался серьезным. - Не давать им плодиться. Если хотя бы только в одном поколении разрешить иметь детей только умным людям, вы представляете, каков бы был результат?
- Вероятно, резкий прирост пациентов в психиатрических клиниках, - сухо отозвался Пуаро. - Корни растению нужны так же, как и цветы, мистер Легг. Какими бы прекрасными ни были цветы, они погибнут, если уничтожить корни. - И как бы между прочим спросил:
- Леди Стаббс была бы у вас, вероятно, среди кандидатов, подлежащих усыплению?
- Естественно. Какая польза от такой женщины? Что она сделала для общества? Думала ли она когда-нибудь о чем-то, кроме своих нарядов, мехов и драгоценностей? Вот я и спрашиваю: какая от нее польза?
- Мы с вами действительно намного умнее, чем леди Стаббс, - спокойно произнес Пуаро. - Но, - он печально покачал головой, - боюсь, у нас нет ни малейших шансов стать украшением общества.
- Украшением... - фыркнув, начал было Алек, но тут в комнату вошли миссис Оливер и капитан Уорбуртон.
Глава 4
- Вам нужно пойти взглянуть на “ключи”, вообще на весь реквизит, используемый в нашей игре, - сказала, отдышавшись, миссис Оливер.
Пуаро поднялся и послушно последовал за ними. Миновав холл, они прошли в небольшую, обставленную как служебный кабинет комнату.
- Слева - орудия убийства, - объявил капитан Уорбуртон, махнув рукой в сторону карточного столика. Там были разложены маленький пистолет, кусок свинцовой трубы со зловещим коричневым пятном, синий флакон с этикеткой “Яд”, кусок бельевой веревки и шприц.
- Это - орудия, - пояснила миссис Оливер, - а это - подозреваемые.