Лямпе смотрел ему вслед так, словно из винтовки целился. Были
основания легонько себя похвалить - план удался блестяще. Сейчас
можно было со всей уверенностью сказать: Антуан-Прохор знал о том,
что прежний постоялец был найден здесь с пулей в голове и
пистолетом в руке. А это уже кое-что. Это, господа, и есть
пресловутая печка, от которой следует танцевать. Порой бывает
невероятно трудно определить местонахождение означенной печки, а
ведь без этого и танец не танец...
"Поработаем", - подумал он со спокойной, веселой яростью. Не
в чащобе и не в пустыне, господа хорошие, имеем честь пребывать.
Поработаем...
Глава шестая
Мадемуазель и ревенант
_ftn9 Воспользовавшись свободным временем, Лямпе сделал то,
что могло подождать до сего момента, - достал из жилетного кармана
небольшую мельхиоровую зубочистку и распахнул дверцы гардероба.
Старательно, привычно измерил зубочисткой три отрезка - от
задней стенки до чемодана, от передней и боковой до него же.
Удовлетворенно хмыкнул. Ни один промер не совпадал с теми,
первоначальными, которые он сделал, когда поставил сюда чемодан.
Ошибки были пустяковые, в общем-то, от половины до трети вершка,
те, кто аккуратненько вынимал его чемодан из гардероба - зачем же,
кроме как ознакомиться с содержимым? - были не новички в своем
ремесле, но полной скрупулезности не соблюли. Что ж, бог им судья.
В чемодане не было ничего подозрительного или недозволенного,
содержимое полностью соответствовало образу торгового немца
среднего достатка, даже лютеранская Библия на немецком языке
имелась. Кастет он сразу же переложил в карман, когда уходил.
Что ж, теперь никаких недомолвок не осталось, а это уже кое-
что да значит... Крохотный обрывок черной нитки, умело
приспособленный им на рукав второго костюма, исчез - ну как же, и
висящую в гардеробе одежду перетряхнули...
Тем временем в номер деликатно проскользнул официант. Лямпе
констатировал, что Прохор-Антуан не стал зарываться, в точности
выполнив приказ: обильность подноса не переходит в гусарство,
"бургундское", разумеется, без особых затей изготовлено где-нибудь
на Кубани, но все же получше того пойла, которым бесхитростный
Карандышев пытался напоить сановных гостей. "Положительно, лучше,
- подумал Лямпе, понюхав горлышко раскупоренной бутылки. - Хотя,
господа, с амброзией имеет мало общего..."
Для пущей фривольности он сбросил жилет, налил себе бокал и
удобно устроился в кресле. В дверь вежливо царапнулись, и он
откликнулся:
- Прошу!
Непринужденно впорхнувшее создание женского пола, быть может,
и не способно было вдохновить на написание изысканных сонетов,
однако, если смотреть на вещи прагматически, девица была
достаточно молодая, смазливенькая и вполне свежая на вид, без
вульгарной потасканности. Этакий темноволосый бесенок, надо
полагать, по мнению Антуана, как раз и способный умаслить немецкое
сердце.
Лямпе выжидательно поглядывал. Она без церемоний уселась на
jp`exej стола, показав стройные щиколотки, очаровательно
улыбнулась:
- Господам, угостите папироскою! Лямпе поморщился так, что
это не могло остаться незамеченным. Девица проворно спрыгнула со
стола, уселась в соседнее кресло и с показным смирением сложила
руки на коленях.
Девица проворно спрыгнула со
стола, уселась в соседнее кресло и с показным смирением сложила
руки на коленях. Вскинула на него живые карие глаза:
- Впросак попала? Некоторым господам нравится, когда с ними с
самого начала со всей непринужденностью...
- Я, душенька моя, немец, - сказал Лямпе весело. - Моей
немецкой душе дурно становится, когда вижу, что на столе сидят. На
столе не сидят, за ним трапезничают...
- И только?
- И только, - сказал Лямпе.
- Скука какая... А у наших господ на столе еще и частенько
пляшут... Девицы, то есть.
- Это, должно быть, неуютно?
- Пожалуй что, - охотно согласилась кареглазая. - Особенно
бывает неуютно, когда босиком: то в тарелку наступишь, то на вилку
пяткой напорешься... Дайте все же папиросочку? Вы, я вижу, курите,
вон окурки в пепельнице... Лямпе раскрыл портсигар и поднес ей
спичку. Девушка умело затянулась, разглядывая его столь же
пытливо, - прикидывала, ясное дело, чего ей следует ожидать в
смыслах плохого и хорошего.
- Ты уж сама за собой поухаживай, - сказал Лямпе. - Бери и
наливай, что на тебя смотрит.
Она сноровисто осушила полный бокал "бургундского", вместо
закуски глубоко затянулась и, совсем освоившись, протянула:
- Вы, стало быть, ваше степенство, из немцев...
- Ну и что? - сказал Лямпе. - Немец - такой же мужчина,
ничуть не особенный...
- Правдочка ваша. Насчет этого все вы, господа, одинаковы,
каких бы ни были кровей... - она послала Лямпе озорной взглад. - А
касаемо немцев - есть свои удобства. Бородой щекотать не будете,
немецкие господа всегда бритые, вот и вас взять... Вас как по
именам-отчествам?
- Леонид Карлович. А тебя?
- Анечка, - сказала она кокетливо.
- Анюта, значит, - сказал Лямпе. - Хорошее русское имя -
Анюта. Я тебе нравлюсь?
- Посмотрим, ваше степенство, Леонид Карлович. Если бедную
девушку обижать не будете...
- Насчет этого можешь быть спокойна, - сказал Лямпе. - Не
обижу. Что немедленно и докажу...
Он вынул бумажник, одну за другой выложил на стол пять
пятирублевок, придвинул к ней:
- Можешь сразу прятать в ридикюльчик, краса моя...
Последовать его совету Анюта не торопилась. Уставилась на
Лямпе живыми глазами умного и хитрого молодого зверька, прошедшего
в лесу неплохую науку выживания. Коснувшись верхней бумажки
указательным пальчиком, украшенным колечком дутого золота,
настороженно спросила:
- Что, сразу? Все мое?
- Сразу, - кивнул Лямпе. Девушка насторожилась еще больше:
- А можно узнать, с какой такой радости? Может вы, Леонид
Карлович, из таких господ, которые... Вам что, чего-то такого
особенного подавай?
- Ты, Анюта, я вижу, весьма даже не дура? - усмехнулся Лямпе,
наливая себе и ей.
- Жизнь научит калачи есть...
- Успокойся, - сказал Лямпе, подавая ей бокал. - Угадала,
jp`q` моя, мне от тебя и в самом деле нужно кое-что особенное, но
отнюдь не в пошлом смысле, а в самом что ни на есть деловом...
Давно ты.., при гостинице?
- Года полтора, - настороженность из глаз не пропадала.