- Между прочим, - веско сказала Иванова, - разное бывало, а ты с серебряной ложкой во рту родилась. Когда в институте учились, мы с Дашкой порой на одной гречке сидели, а ты в "Арагви" каждый день носилась.
- Только пока папа был жив, - тихо отбивалась Рая, - а как скончался, ни одного денечка счастья не видала.
И она снова громко, слегка картинно зарыдала.
- Да уж, - ухмыльнулась Таня, - теперь вижу, что вы с Клюкиным - "сладкая парочка": он о маме убивается, ты - о папе...
Мне надоела их перебранка, и, крепко сжав Танин локоть, я пробормотала:
- Ладно вам, лучше расскажи, Плюшка, все по порядку.
Собственно говоря, кое-что я знала и так. Раисин отец долгие годы служил председателем городского совета Скальска. Теперь подобная должность называется красивым иностранным словом "мэр". Городок расположен в Сибири, а чем дальше от Москвы, тем больше власти у местных начальников. Лев Константинович Скоркин управлял хозяйством крепкой рукой, не забывая при этом про собственное благополучие. Рая выросла в отличной квартире, в окружении нянек и гувернанток. Мама Раечки давно скончалась, Лев Константинович вдовствовал. Естественно, никаких проблем с поступлением в престижный московский иняз у Скоркиной не оказалось. Вдали от строгого отцовского глаза она радостно загуляла - веселые компании сменяли одна другую, благо для этого были созданы все условия. Жила Скоркина не в общежитии, а на съемной квартире, папа присылал огромную по тем временам сумму - четыреста рублей в месяц. Так она и проплясала до четвертого курса, раздражая женщин-преподавательниц дорогой косметикой и шубами, но в начале пятого года обучения все рухнуло.
Приехавшая из центра комиссия вскрыла в Скальске массу служебных злоупотреблений. Шли застойные годы. Как правило, подобные факты заминались, и проштрафившегося руководителя тихо отправляли на пенсию "по состоянию здоровья". Но на сей раз отчего-то решили устроить показательный процесс.
Льва Константиновича арестовали. "Нет расхитителям социалистической собственности", - кричали газеты. Бедный Скоркин в мгновение ока оказался в СИЗО. Расследование начало набирать обороты, но тут у бывшего мэра приключился инсульт, и он благополучно умер до суда.
Раечке все-таки повезло. Она не превратилась в дочь уголовника, отбывающего срок на зоне, и с чистой совестью могла в дальнейшем писать в анкетах: "Отец скончался". За неимением основного подозреваемого дело прикрыли и сдали в архив.
Из института ее не выгнали, скорей всего просто пожалели. Но из отдельной квартирки пришлось перебраться в общежитие и жить на копеечную стипендию. Сокурсницы, недолюбливавшие Раису за наряды и французские духи, тихо злорадствовали.
- Как же ты за Ваньку выскочила? - поинтересовалась я. Рая вздохнула:
- Он давно на меня глаз положил, только я на него даже не глядела. Знаешь, какие ухажеры были?
Знаю, знаю. Сливки, "золотая" молодежь. Только после истории со Львом Константиновичем все разом испарились, а Ванька остался и предложил руку и сердце.
- Деваться-то некуда! - бесхитростно признавалась Раиса. - Ну не в Скальск же возвращаться? Вот и согласилась. Если бы не мамочка его проклятая, одно имечко дорогого стоило - Гортензия Фелицатовна! - было бы сносно. И ведь она меня раньше привечала и все приговаривала: "Давай, Раечка, выходи за Ванюшу, помогу, чем смогу, деньги есть".
И это была правда. Гортензия заведовала крупнейшим универмагом, и Ванька перед экзаменами и зачетами появлялся в институте нагруженный коробками. Наши преподавательницы щеголяли в одинаковых сапогах "Аляска" и финских трикотажных костюмах. Впрочем, Клюкин не вредничал, частенько водил и нас через черный ход в магазин.
Впрочем, Клюкин не вредничал, частенько водил и нас через черный ход в магазин.
- А потом разом все переменилось, - продолжала Рая, - только Ваня заикнулся о женитьбе, она как заорала: "Не нужны нам тут лимитчицы из Скальска!"
Естественно, дочь городского головы и дочь подследственного - две разные девушки. Но маменькин сынок Клюкин неожиданно проявил твердость и отнес заявление в загс.
Но лучше бы он этого не делал, потому что свекровь просто стала сживать молодую невестку со света. Сначала не дала разрешение на постоянную прописку на своей жилплощади.
- Разведешься с шалавой через три месяца, а она квартиру делить заставит, - бурчала Гортензия Фелицатовна, - голодранка, нищенка, лимитчица... Разве я такую жену Ванечке хотела?
Рая помалкивала, думая, что свекровь в конце концов свыкнется и успокоится. Но через пару лет стало только хуже. У Гортензии неожиданно нашли рак. Придя из больницы, Клюкина вытянула вперед руки и трагически произнесла, указывая на Раю:
- Ты виновата, вся онкология от нервов, убирайся из моего дома.
Рая беспомощно глянула на Ваню, а тот только переминался у двери, бормоча:
- Ну ладно, ладно, уж извини мать, больная ведь!
Умирала свекровь мучительно и отошла в мир иной с проклятиями на устах.
Рая решила, что несчастьям пришел конец. Куда там! Теперь начал выделывать фортели Иван. Каждый день в доме разгорался скандал.
- Чего же ты от него не ушла? - удивилась я.
- Куда? - воскликнула Рая. - На улицу?
- Ну почему, - сказала Таня, - квартиру бы разменяла.
- Ха, - выкрикнула Скоркина, - да он не давал мне разрешения на постоянную прописку! Только год тому назад квартиру в равных долях приватизировали, и то потому, что он испугался. Сказала ему: или со мной жилплощадью делишься, или больше из запоя выводить не стану, подыхай в блевотине.
- Он пил? - тихо поинтересовалась Таня. Рая кивнула и толкнула дверь в смежную комнату:
- Во, глядите.
Большая спальня была почти пуста. У окна валялся на полу комковатый ватный матрас, подушка без наволочки, драный плед. В воздухе воняло кислым.
- Любуйтесь, - тонким голосом произнесла Рая, - все подчистую вынес. И книги, и посуду, и мебель. В других помещениях не лучше. Жрал ханку, как верблюд воду, и ведь не помирал никак! Во здоровье имел! Запоями страдал. Два месяца ни капли в рот не берет, потом бац, три недели упивается.
- Где же он работал? - удивилась я.
- А нигде, - пояснила Рая, - сначала в Библиотеке иностранной литературы, потом в НИИ, следом в институте преподавал, потом в школе... Отовсюду выгнали. Ну кому пьянь нужна? Ну уж потом совсем вниз покатился - дворник, грузчик, стеклопротирщик... Да и там не удержался. Вещи стал продавать, у меня из сумки воровал.
- Сама где служишь? - прервала поток жалоб Таня.
- Сейчас нигде. На инвалидности, астма у меня, - пояснила Рая, - вторую группу имею.
В комнате повисло напряженное молчание. Мы сидим тут почти два часа, а Скоркина даже ни разу не кашлянула. По-моему, с такой формой астмы следует искать службу. Очевидно, та же мысль пришла в голову и Тане, потому что Иванова сказала:
- Не правда, будто сейчас нельзя найти работу. Да, министром не возьмут, но полы в супермаркете мыть - сколько угодно.
- Небось сама за мужниной спиной живешь, - оскорбилась Райка, - а мне в уборщицы советуешь.
- Зачем же вы всем врали на вечере, - поинтересовалась я, - и потом, Иван был хорошо одет, с золотыми часами, ключами от машины тряс!
- О господи, - закатила глаза Скоркина, - да когда Зоя позвонила, он как раз второй день как из запоя вышел.