- Не надо пугаться, - твердо сказал Филя, - просто Мумо вернулся!
- Кто? - почти в один голос вскрикнули присутствующие.
- Сейчас я его прогоню, - пообещал Филя и выключил свет.
В почти полной темноте слышалось только возбужденное сопение наших собак.
- О, Мумо! - завелся колдун, открывая окно. - Уходи в свои владения, заклинаю тебя духом Юмо и зеленой лозой священного дуба, о, Мумо!..
Но в ответ на его призывы из сада слышался все тот же утробный вой, иногда срывающийся на визг.
- Ужас, - прошептала Зайка.
- А он к нам не войдет? - опасливо спросила какая-то дама.
- Мумо, о, Мумо, - заявил Филя, потрясая чем-то, больше всего похожим на корзинку для спиц, - Мумо, уходи.
Мне надоел этот цирк, и я тихонько выскользнула из столовой, открыла входную дверь и выглянула в сад. Рядом со ступеньками, в тени большой ели сидел абсолютно несчастный мопс Хуч и издавал напугавшие всех звуки. Толстенький, симпатичный Хучик - большой любитель вкусной еды и мягких диванов. Холодную погоду он не переносит на дух и длинные, темные зимние месяцы проводит, зарывшись в груду пледов. Оживляется Хучик только при виде съестного, нюху него невероятный, а слух, как у горной козы. Если ночью я собираюсь съесть шоколадку - грешна, люблю уничтожать сладкое в постели, - Хуч несется в мою спальню со всей скоростью, какую способны развить его маленькие кривоватые ножки. Отказать ему в угощении невозможно. Огромные карие глаза мопса глядят на вас просительно, розовый язычок подрагивает. Руки сами засовывают ему в пасть сладкие кусочки. Проглотив подачку, Хуч залезает на кровать, укладывается под одеяло и преспокойно засыпает. Гулять он не любит. Аркашка выпихивает мопса за дверь пинками, а пес сопротивляется изо всех сил, цепляясь лапами за порог. Летом, впрочем, может пройтись по саду, зимой же норовит пописать в кошачий туалет. Наши киски, гневно фыркая, пытаются выгнать оккупанта из своего сортира. Пару раз Хучу крепко досталось от Фифины и Клеопатры, но мопсик несгибаем. Если на улице дождь, снег, ветер, холод, он невозмутимо усаживается на гранулы Пипи-кэт.
Сегодня ему фатально не повезло. Сначала выволокли и заставили нежными лапками бродить по мартовским ледяным лужам, а потом просто, в общей суматохе, забыли впустить в дом; завоешь тут от ужаса и негодования.
- Хучик, иди сюда, - позвала я собачку.
Но мопсик не двигался, продолжая громко плакать.
Пришлось прямо в уютных домашних тапочках топать к нему под елку. Так, понятно. Дурацкий серебряный комбинезон, в который зачем-то нарядили бедолагу, сполз с задних лапок, штанины запутались, и Хуч потерял способность к передвижению. Вытряхнув его из прикида, я подхватила дрожащего песика и внесла в дом. Хуч опрометью бросился в кошачий туалет. Вот ведь какой принципиальный: умру, а не стану писать в такой холод на улице.
В гостиной царило ликование.
- Где ты вечно шляешься, - накинулась на меня Алиса, очевидно, успевшая как следует налечь на коньяк, - самое интересное пропустила. Мумо ушел, взвизгнул последний раз и убежал, Филя его напугал.
Колдун устало поправил прядь волос.
- Да уж, пришлось повозиться, израсходовал почти весь энергетический потенциал. Зато теперь сюда не войдут никакие несчастья ..
- Потрясающе! - прошептала одна из дам, посверкивая серьгами. - Невероятно!
- Восхитительно, - отозвалась Зайка.
- Здорово, - резюмировала Маня.
- Честно говоря, я струхнул маленько, - признался Кеша. - Он так выл, и сначала я подумал, что это собака, но потом стало ясно - ни одному животному не издать подобных звуков
Я поглядела на блаженно раскинувшегося в кресле Хуча.
Относительно умственных способностей Алиски и ее подруг никогда не заблуждалась - тупы, как пробки. Но кто мог подумать, что мои домашние такие же придурки!
На следующий день с утра поехала разыскивать детский дом, где воспитывалась Людмила Шабанова. Ну не может быть, чтобы там не осталось документов или людей, помнящих девочку.
Но молодая бойкая директриса тут же меня разочаровала.
- Сколько лет вашей Шабановой?
- Вокруг тридцати.
- Значит, больше десяти годков прошло после выпуска, здесь за это время семь начальников сменилось.
- Может, личное дело где лежит? - спросила я, понимая безнадежность вопроса.
Директриса наморщила хорошенький носик, по виду она казалась чуть старше Зайки, небось институт только что закончила.
- Пожар, говорят, случился в девяностом, почти все бумаги сгорели. Впрочем, я тогда здесь еще не работала.
Тут дверь кабинета приоткрылась и всунулась голова с аккуратной, старомодной укладкой.
- Разрешите?
- Очень кстати, - обрадовалась начальница, - вот, знакомьтесь, Виктория Павловна, старейший преподаватель.
- Вы Людмилу Шабанову помните? - спросила я.
Пожилая женщина села на стул и задумчиво проговорила:
- Шабанова... Шабанова... а зачем она вам? Но у меня наготове убедительное объяснение.
- Уже объясняла директору, я представитель адвокатской конторы. У Шабановой нашлись родственники за рубежом, разыскивают девушку
- Нет, - с сожалением вздохнула Виктория Павловна. - Разве всех упомнишь? Столько детей было .. Фамилия-то вроде знакомая...
- Воспитательницу Елену Вадимовну знаете? - решила я использовать последний шанс.
- Эту выскочку? - процедила Виктория Павловна. - Как же, рядом работали. Все поучала преподавателей, как с детьми обращаться, а директор, покойный, все в рот ей глядел. Еще бы, муженек-то у зануды в Министерстве просвещения работал, отделом заведовал. Как чего надо, Елене Вадимовне в ножки кланялись, пальтишки детям купить или телевизор... А она и рада стараться, шепнет супругу, а потом нос задирает.
- Где она сейчас? - прервала я поток старых обид.
Виктория Павловна сказала недоброжелательно:
- Вот уж правильно говорят, кое-что не тонет. Тут и кризисы, всякие пертурбации, а Елена Вадимовна частный колледж открыла, директорствует, денежки рекой текут...
- Знаете адрес?
- Да за углом, - фыркнула Виктория Павловна. - Еще наглость имела на наши ворота объявление в феврале налепить - "Школа уникальных преподавательских методик Елены Старостиной объявляет прием". Сразу его, конечно, отодрали. Специально ведь повесила, чтобы знали: вот я теперь какая!
Оставив Викторию Павловну исходить злобой, я двинулась по указанному адресу. И впрямь это за углом. В глубине двора устроилось типовое двухэтажное здание детского садика. Пахло внутри вкусным обедом, свежепокрашенные стены густо увешаны картинами. "Творчество наших учеников" - гласил плакат.
- Елена Вадимовна на месте? - спросила я у здоровенного парня, тащившего огромный глобус.
То ли акселерат-десятиклассник, то ли слишком молодой преподаватель на бегу крикнул:
- Второй этаж, комната двенадцать. Я пошла вверх по лестнице. Все стены изрисованы карикатурами, у окна - большая стенгазета и ящик с надписью: "Опусти сюда бумагу, на которой изложил проблему". На двери нужной мне комнаты табличка: "Входите смелей, вместе мы разрешим все трудности". Отличное заявление, надеюсь, ко мне оно тоже имеет отношение.
Помещение оказалось большим и светлым.