Но это был не придуманный триллер, а страшная реальность. Бабы молча столпились возле меня, кто-то похлопал по плечу, кто-то пожал руку, кто-то сунул сигаретку.
- Ладно, - вздохнула самая пожилая, - давайте по десять рублей.
- Зачем? - изумилась я.
- В первый раз небось, - заключила молоденькая армянка, - учись. Сейчас соберем двести рублей и вот тут у окошка бросим.
- И что?
- А ты выходи последней и скажи разводному:
"Сыночек, тут кто-то деньги забыл".
- Обязательно так говорить?
- Конечно, - терпеливо разъясняла "учительница", собирая мятые бумажки. - Вы должны говорить им "сыночек", они вам "гражданочка". А вот если в очереди с нами стоите, тогда по-другому. Я ведь вас моложе? Значит, звать вам меня нужно "доченька", парня моего возраста - "сыночек". Если одногодки рядом, то "брат" и "сестра", к пожилой обращаются - "маманя". Я же вам стану говорить "мамаша". Так здесь своих узнают - по обращению.
Она швырнула ассигнации на пол и двинулась к выходу, я покорно встала последней. Подождав, пока все тетки выдвинутся на лестницу, сделала лицо идиотки и забубнила:
- Сыночек, а сыночек...
- Чего, гражданочка?
- Глянь-ка, родименький, кто-то деньги потерял!
- Не волнуйтесь, гражданочка, - успокоил тюремщик, подбирая скомканные десятки, - сейчас отнесу в стол находок, обязательно вернем.
Весело насвистывая, парень пошел вверх по винтовой лестнице, я двинулась в противоположном направлении. Получила на выходе паспорт и в полубезумном состоянии выпала на весело гудевшую Новослободскую улицу. Вокруг, смеясь, шли радостные, - по-летнему пестро одетые люди. Многие ели мороженое, становилось жарко. Толпа мирно текла мимо подворотни, скрывавшей вход в тюрьму. Гидом находилась дверь большого универмага. Я вошла в длинное, кишкообразное помещение промтоварного магазина и уставилась на зубные щетки. В голове полный сумбур. Бедный Макс! Сидит в камере, где набито сто двадцать человек, ест баланду. Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Нет, уходить из тюрьмы сейчас нельзя. Надо передать продукты.
Покурив, вернулась в Бутырку. Зал, где принимали передачи, гомонил огромной толпой. Красные, потные люди тащили неподъемные сумки. В углу стояла тетка с тетрадкой, составлялись списки на передачу лекарств. Минут десять потолкавшись среди товарищей по несчастью, я узнала много интересного. Продуктовую передачу можно отправлять раз в месяц. Общий вес - тридцать килограмм. Туда же разрешено положить: носки, трусы, мыло, миску, ложку, тапки... Записываться, чтобы сдать передачу, надо за неделю. Еще полагалось два раза в день отмечаться, опоздавших на перекличку безжалостно вычеркивают. Можно отнести и лекарства, но только российские. И для медицинской передачи существует своя очередь, тоже по списку. Потом многим заключенным передают ведро, таз и телевизор. Но эти предметы - только с разрешения начальника тюрьмы, к нему особая очередь, естественно, по другому списку. Продукты следует развернуть, разложить по прозрачным мешочкам. Дальше - больше. Сахарный песок - нельзя, кусковой сахар - извольте, мыло - пожалуйста, шампунь - ни за что, туалетная бумага не полагается, зато ученических тетрадок - сколько душа изволит.
На мой взгляд, подобные правила придумали люди, желавшие тянуть деньги с родственников заключенных. Во всяком случае, я собиралась заплатить приемщице, чтобы без проблем отправить продукты.
Но тут взгляд наткнулся на вывеску "Попечитель". Ради интереса зашла внутрь небольшого отгороженного помещения и обнаружила там... магазин. Две приветливо улыбающиеся девушки - приятный контраст по сравнению с остальными сотрудниками - и горы продуктов.
.. магазин. Две приветливо улыбающиеся девушки - приятный контраст по сравнению с остальными сотрудниками - и горы продуктов. Но цены!
Раза в полтора выше, чем в городе. Но если купить здесь необходимое, то разворачивать не надо и в очереди стоять тоже не требуется. К тому же милые продавщицы закрыли глаза на то, что я набрала покупок аж целых сорок килограмм.
- Не волнуйтесь, - махнула рукой одна, - никто на складе перевешивать не станет, если оплачено. Я принялась заполнять квитанцию.
- Напишите на обороте пару строчек, - посоветовали девушки, - поддержите морально.
Нацарапав ничего не значащие слова любви, я вытащила кошелек и отдала за заказ сумму, на которую обычная семья спокойненько прожила бы два месяца. Потом вышла в зал и с сочувствием посмотрела на встрепанных людей, вываливающих на столики "раздетые" продукты. Да, богатому человеку хорошо и на воле, и в тюрьме.
ГЛАВА 4
Домой явилась только к четырем часам.
- Фу, - пробормотала Зайка, дергая хорошеньким носиком, - чем от тебя пахнет?
"Тюрьмой", - хотела я сказать, но прикусила язык. Незачем пугать невестку.
- Все-таки интересно, - продолжала настаивать Ольга, - где ты была?
Но тут распахнулась дверь, на пороге появилась раскрасневшаяся Маруся, а за ней маячил поджавший хвост Банда.
- Видали дурака? - завопила дочь. Мы уставились на мелко дрожащего мощного пса.
- Опять кошки из сада выгнали, - засмеялась Маруся, - он их до смерти боится.
Наша "коллекция" собак начиналась с питбуля Банди и ротвейлера Снапа. Страшных псов купили специально для охраны. Но в детстве и тот и другой походили на восхитительные плюшевые игрушки. Их радостно тискали и гости, и хозяева. Результат налицо. Жуткого вида кобелины обожают всех! Специально вызванный инструктор встал в тупик.
- Первый раз встречаю таких собак, - сообщил он нам, - абсолютно послушно выполняют все Команды, кроме "фас"! Озлобить их невозможно!
Так Снап и Банди превратились в болонок, основной интерес которых сосредоточен на еде. Жуют они постоянно, особенно не кривляясь: суп, кашу, мясо, чипсы, орехи и соленые огурцы. Потом один знакомый попросил нас приютить ненадолго пуделя Черри, да так и забыл про собачку. Следующим оказался английский мопс Хуч, но историю его появлении расскажу как-нибудь в другой раз. Последней приехала йоркширская терьерица Жюли вместе со своей хозяйкой, няней близнецов Серафимой Ивановной. Если выстроить иерархическую лестницу принадлежащих нам животных, то на самом верху, безусловно, окажутся кошки - трехцветная Клеопатра и белая Фифина. Собаки повинуются им беспрекословно. Банди же пошел дальше всех - отважный питбуль с акульими зубами вообще боится всех кошек. А в наш сад часто забредают бродячие киски в поисках еды. Если Снап, Черри, Жюли и Хучик делают вид, что не замечают непрошеных гостей, то Банди усаживается на пороге и отказывается выходить наружу. Задние лапы пита начинают мелко дрожать, морда принимает полубезумное выражение. Правда, точно такой же ужас он испытывает при виде работающего пылесоса, кофемолки и фена.
- Клепа, Фифа, - закричала Маня, - в саду чужие!
Наши кошки стремглав ринулись наружу. Вот уж кто не дает наглым пришельцам спуску. За окном раздались шипение, утробный вой, потом сдавленное мяуканье. В две минуты пришельцы были выдворены. Хозяйки, гордо подняв раздувшиеся хвосты, важно прошествовали в холл.
- Иди уж, чучело, пописай, - вздохнула Маруся. Банди, боязливо оглядываясь, потрусил в сад.
- Да, - сказала Оля, - а еще говорят, что питбуль кровожаден. Наш при виде котенка в обморок грохнется!
Аркашка прибыл только к семи вечера.