– Эта наклейка с надписью «Нью Йорк,
управление полиции» на двери той комнаты – как долго она будет оставаться?
– Прекрасная мысль, – заметил я, отхлебывая апельсиновый сок. – Давай ка забудем все остальные проблемы, вроде газетных заголовков: «Гость Ниро
Вулфа убит в его доме» или «Арчи Гудвин впускает в дом будущего мертвеца», и сосредоточим все внимание на этой двери. Великолепная мысль.
Фриц положил на сковородку ломтики бекона, а я, пристроившись за маленьким столом, принялся за «Таймс». Президент Форд призывал американцев кое
что предпринять против инфляции. Никсон пребывал в шоке после Уотергейтской операции. Судья Сирика заявил адвокату Эрлихмана, что он слишком
много говорит. Арабы ставят на Арафата. Все эти сообщения обычно мало интересовали меня, но усилием воли я заставил себя дочитать до конца.
Потом я попробовал другие разделы: спорт, погоду, некрологи, городские новости – и пришел к выводу, что приказать голове заняться чем то
конкретным можно только в том случае, если ваш разум в согласии с вами. Затем я попытался оценить значение этого моего вывода, но тут Фриц
принес тарелку с двумя порциями свиного рулета с кукурузной начинкой. Ставя тарелку на стол, он издал какой то звук, похожий на «а ах!». Я
спросил, что случилось, и он ответил, что забыл подать мед, но сейчас принесет его.
Когда я намазывал масло на третий ломтик поджаренного белого хлеба, зазвонил телефон. Я начал считать. После двенадцатого звонка телефон умолк.
Через некоторое время Фриц сказал:
– Никогда прежде не видел, чтобы ты так поступал.
– Тебе еще предстоит увидеть многое из того, что я никогда прежде не делал. Ты убрал тарелки и стаканы, оставленные мною в кабинете?
– Я там еще не был.
– Вулф говорил обо мне, когда ты относил ему завтрак или приходил за подносом с грязной посудой?
– Нет. Лишь спросил, бодрствовал ли я ночью. Я начал рассказывать ему обо всем: сколько их было и тому подобное, но он меня остановил.
– Каким же образом?
– Взглянул на меня и повернулся ко мне спиной.
– Он был одет?
– Да. Коричневый костюм в тонкую полоску, желтая рубашка, коричневый галстук.
Когда я наконец поставил пустую чашку на стол и отправился в кабинет, часы показывали десять минут двенадцатого. Раз Вулф не сошел вниз, как
обычно, в одиннадцать часов, то, вероятно, сегодня уже вообще не появится. Решив, что было бы ребячеством отступить от ежедневной рутины, я
вытер пыль с письменных столов, оторвал вчерашний листок календаря, сменил воду в вазе на столе Вулфа, отнес в кухню тарелки и стаканы, поставил
кресло, в котором сидел Стеббинс, на свое место и принялся вскрывать почту, но меня прервал звонок домашнего телефона. Сняв трубку, я
проговорил:
– Я сейчас в кабинете.
– Ты позавтракал?
– Да.
– Поднимись ко мне.
Захватив копию своих показаний из ящика стола, я поднялся по лестнице. Будучи приглашенным, я вошел без стука. Вулф сидел у стола между двух
окон с книгой в руках. Или он уже расправился со своим экземпляром «Таймс», или же его мозги, подобно моим, отказывались сотрудничать. Когда я
приблизился, он опустил книгу – «Дворцовая гвардия» Дэна Ратера и Гэри Гейтса – и пробурчал:
– Доброе утро.
– Доброе утро, – ответил я также хмуро.
– Был уже в управлении полиции или у окружного прокурора?
– Нет еще. На телефонные звонки пока не отвечаю.
– Садись и доложи.
Как всегда, он устроился в большом кресле.
– Садись и доложи.
Как всегда, он устроился в большом кресле. Я пододвинул другое кресло, поменьше, и сел.
– Для начала вам лучше познакомиться с копией моих показаний сержанту Стеббинсу.
Я передал Вулфу копию протокола допроса на четырех страницах. Обычно ему достаточно прочесть один раз, однако в данном случае он опять вернулся
к первым двум страницам, где я дословно изложил беседу с Пьером Дакосом.
– А что ты не включил в свои показания? – взглянул на меня Вулф.
– Мой разговор с Пьером приведен полностью. Слово в слово. Из остального – тоже практически все; не упомянул только, что вы явились вооруженным
увесистой тростью и сказали мне, что, по вашему мнению, я не мог поступить иначе. А так все здесь на бумаге: и слова и поступки. И, конечно, я
опустил собственные догадки. Их я оставил для Стеббинса. После моего ухода Пьер Дакос нащупал что то в кармане и вытащил этот предмет на свет.
То была алюминиевая трубка, в какие упаковываются сигары «Дон Педро». Отворачивая колпачок, он держал трубку перед глазами, всего в нескольких
дюймах. Вы сами видели его лицо. На полу валялись кусочки алюминия, и я различил на них отдельные печатные буквы. Естественно, специалисты
собрали их и показали Стеббинсу. И конечно же они скоро придут к аналогичному заключению, а потому я счел целесообразным самому все выложить
Стеббинсу.
Вулф покачал головой. Не знаю только, относилось ли это ко мне или к Стеббинсу.
– Что еще ты рассказал ему?
– Ничего. У меня больше ничего и не было… И никому другому… Ни медицинскому эксперту, ни лейтенанту Бернему, которого вы никогда не встречали. Я
не считал, но, по словам Фрица, всего перебывало у нас девятнадцать человек. Дверь Южной комнаты опечатана. Специалист по взрывным устройствам
собирается там поискать возможные улики, по всей вероятности, уже сегодня днем.
Когда Вулф хочет что то хорошенько обдумать и находится в кабинете за своим письменным столом в самом удобном для него кресле, он обычно
откидывается назад и закрывает глаза, однако спинка кресла в спальне не имеет нужного угла наклона, поэтому он лишь прищурился и стал дергать
себя за мочку уха. Так продолжалось минуты две.
– Ничего, – произнес он наконец. – Абсолютно ничего.
– Согласен. Ведь вы – величайший сыщик в мире. Но Стеббинс не верит. По его мнению, Дакос все таки кое что мне сообщил – возможно, не фамилию, а
просто дал какой то намек, который я не включил в свои показания, поскольку мы намерены опередить полицию и сами поймать убийцу. Безусловно, мы
этого хотим – по крайней мере, я хочу. Могло ведь так случиться, что колпачок отвинтил бы я сам. Следовательно, я в неоплатном долгу перед тем
малым, который все это устроил.
– Я тоже. В моем собственном доме, в то время, когда я мирно спал в своей кровати. Это… это…
Я удивленно поднял брови. Впервые за многие годы нашей совместной работы Вулф оказался не в состоянии подобрать подходящие слова.
Он с силой ударил кулаком по подлокотнику.
– Итак. Позвони Феликсу и передай: мы будем у него обедать… – Он взглянул на стенные часы. – Через полчаса. Если комнаты на втором этаже заняты,
то на самом верху, где удобно. Известны ли тебе какие нибудь другие источники информации о Пьере Дакосе, кроме ресторана «Рустерман»?
Ответив, что такие источники мне не известны, я поднялся, подошел к телефону, стоявшему на тумбочке у кровати, и набрал нужный номер.
Глава 3
На самом верхнем этаже ресторана «Рустерман» когда то располагалась квартира Марко Вукчича, бывшего хозяина заведения и друга детства Вулфа, с
которым они вместе росли в Черногории.