А потом достал свое перышко.
Аяэль не верил себе: вот череп волка, который он потерял. Нарисован на мокром песке. Посмотришь – и вспомнишь: «Ч». А вот – бузинные бусы…
Волшебница зримого мира кивала и улыбалась, а Глазастик все рисовал…
Пробежали ночи и дни, миновали зимы и весны.
– Кто ты? – спросили его. – Зачем пришел?
– Меня прислал Аяэль.
– Аяэль? – удивились люди. – Кто такой Аяэль?
– Вы не помните Аяэля? – огорчился странник.
Но тут появился Насмешник.
– Ха! – сказал он человеку. – А чего его помнить? Он, наверное, уже умер. А вместе с ним – его песни. Как я и говорил…
И Насмешник вздохнул. Бывает, что и Насмешнику горько.
– Нет, – улыбнулся странник. – Его песни не умерли. Вот, я принес их с собой.
И он развязал свой мешок. В мешке у него были листья. Много толстых пальмовых листьев. А на листьях – узоры.
– Видите – это песни. Аяэль придумал, как сохранить им жизнь. Как невидимое сделать видимым. Он записал свои песни.
И человек запел. Он поглаживал листья, перекладывал их – и пел песню за песней – будто сам их сложил. О том, как вставало солнце и как спускалась ночь. Он спел песню рождения, он спел песню отваги. А потом он пропел историю о странствиях Аяэля.
Люди стояли и слушали.
А внимательней всех – Насмешник.
Он ни разу не произнес свое «Ха!».
И кто-то потом говорил, будто он смахивал слезы.